Н. К. Гарбовский 10 страница

-Если бы ничего не было, не было бы и этого вопроса. Значит что-то есть. Скажем есть иллюзии, представления. Но думать, что эти представления что-то за собой скрывают, обозначают, то чего-то происходят, – сущий вздор. То, что не может быть представлением, не может быть тебе дано. О чем же ты спрашиваешь?

37. –Кто же я, имеющий представления, созерцающий иллюзии?

-Ты тоже только представление о себе, только иллюзия себя, только мысль о том, что есть кто-то, представляющий представления.

38. –Но если отбросить все представления, что останется?

-Последнее что тебе останется, это представление о представляющем это представление о себе. Больше ничего.

-Но если я отброшу и это представление?

-Его некому отбросить. Но если бы оно исчезло, исчез бы и ты.

39. –Но что-нибудь где0нибудь еще будет?

-Все будет, все возможные представления. Ведь ты их только отделял от себя, но не выбрасывал: выбросить их некуда, а уничтожить невозможно.

-Значит и мое последнее представление о себе неуничтожимо?

-Разумеется. Ничто не уничтожается, потому что время – только представление о времени. Но ты как свое представление о себе, если сумеешь освободиться от всех других представлений, потом снова облипнешь ими, но в другом порядке, так что можешь сам себя не узнать.

40. –А не могу ли я узнать себя в том, что останется свободным от всех представлений о “не себе”?

-Увы, это не так просто. Полное очищение от всех иллюзий не дается даже смертью. Ведь представление, единственным содержанием которого является оно само, – это абсурд для ума. Оно не может даже длиться, поскольку представление о времени ты должен был отбросить раньше, что не так уж просто. Так, что сколько бы ты ни умирал, а какой-то костяк иллюзий для кристаллизации других будет сохраняться.

41. –Значит представления все-таки вечны? Иллюзорен пейзаж, но хоть холст реален?

-Эта аналогия слишком поверхностна. Если ты понял, что всё – представления, или иллюзии (поскольку не отражают никакого иного объекта, кроме самих себя), значит нельзя делить на более или менее реальные, как пейзаж и холст, а если и можно, то лишь в первом приближении: во втором ты увидишь, что сам холст и рама нарисованы на стене и только создают иллюзию объемности, затем ты убедишься, что стена и весь музей изображены на чем-то еще большем.

42. –Но ведь рисунок – факт моего представления – реален?

-Это все равно, что сказать: “Иллюзия реальна?”, то есть абсурд, а не понимание. Чтобы сказать, что представление реально, ты должен сделать его объектом другого представления, то есть сделать его не реальным как представление, а всего лишь представлением о представлении. Все что можно назвать существующим, – только представления. Но и представление о том, что существуют представления – тоже представление. Мы называем это представлением, иллюзией, можно назвать информацией, – суть этих слов в том, что они выражают или сообщают нечто другое. Так вот, это другое – мнимость, другого нет, есть информация о несуществующем объекте. Иллюзия “реального” бытия возникает благодаря иллюзии представления о “реальности” как о чем-то отделимом о представлений (попробуй отделить!) и благодаря представлению о реальном времени, позволяющем якобы экспериментально убедиться в существовании объектов (нуменов) и даже предсказать их поведение. Если ты всмотришься в себя повнимательнее, ты убедишься не в реальности объектов (нуменов), а в повторяемости и взаимосвязанности представлений в те моменты, когда присутствует представление о времени. Да иначе и быть не может, так как представление о времени – это не что иное, как представление о повторяемости и взаимосвязанности представлений.

43. –Значит на самом деле они не взаимосвязаны, хаотичны?

-На самом деле нет никакого “на самом деле”, включая и первое. Ты имеешь представление о порядке и хаосе. Высший порядок для тебя – предмет стремлений, потому что время – представление о взаимосвязанности, и, значит жизнь во времени – представление о большем упорядочивании. Хаос – представление о чем-то страшном, нежелательном. Но посмотри внимательно: видел ли ты хаос так явно, как видел порядок? Нет, хаос – это только антитеза порядка, просто пугало. Объект этого представления чисто умозрительный, и выражает только твое представление о недостаточном порядке – меру беспорядка. Но ты не можешь увидеть, познать, ощутить хаос, потому что ты, мыслящий себя живущим во времени, уже с самого начала – кристалл.

44. –Почему же я не ощущаю полного порядка?

-Потому, что для кристаллизации каждый раз берешь не совсем правильную основу, и ошибки со временем наслаиваются. Тогда ты убеждаешься, что дальше кристаллизоваться бессмысленно (когда заключаешь, что в избранном направлении все возможности исчерпаны), ты одним махом отбрасываешь большую часть представлений и начинаешь строить заново. Возможно, ты боишься, что без затравки не начнется кристаллизация, но все же с каждым разом ты оставляешь все меньше иллюзий, не прекращая попыток воссоздать совершенную Гармонию. В этом непрерывном саморазрушении и самовосстановлении и заключается прогрессивное движение жизни. Только не забывай, что все, что можно сказать об этом – только аналоги отдельных проекций этого процесса.

45. –Но достигну ли я когда-нибудь совершенной Гармонии? И будет ли это прекращением прогрессивного движения?

-Ты достигнешь максимального совершенства, когда сможешь разрушить себя до основания и начать с одного кирпичика, – из точки, которая даже не “нечто”, потому что представления, или элементы, или факты сознания становятся чем-то (определенным) только при взаимодействии с другими элементами, при их взаимоопределении. Тогда твое разрушение будет не разрушением, а станет высшим созиданием, потому что совершенное вне времени, ведь именно таково твое представление о Гармонии – все возможные представления о времени уже уложены в решетку этого кристалла, ты кладешь последнее, и больше нет никакого “тебя”, потому что ты есть только в становлении, твои индивидуальности – отклонения от Гармонии, настолько они индивидуальны, насколько осознают свое несовершенство. Совершенство абсолютно безлично. Но прогрессивное движение жизни длится вечно в своем времени, которое вместе со своим несовершенством имеет место в абсолютной вневременной Гармонии.

46. –Но где находятся кирпичики-представления после каждого разрушения, если нет никакого хаоса?

-В той же памяти, только с другой стороны, – в “памяти будущего”, в которую когда-нибудь ты сумеешь заглядывать, – когда время перестанет быть для тебя слишком, почти абсолютно реальным. Теперь это удобней представить как лабиринт, который ты стремишься пройти правильно от начала до конца (пока не догадаешься, что нужно просто взлететь над ним). Ведь Гармония вне времени, так что не совсем уместно утверждать, что когда-то её не было, но наконец, она воздвигнута твоими стараниями. Хотя с другой стороны, так оно и есть. Можно сказать, что она есть всегда как возможность, но ты её создаешь как действительность – познаешь как действительность при завершении времени. Но при этом надо помнить, что возможность и действительность – только представления, и, как любые представления, они видятся реальными в одних аспектах и иллюзорными в других. В аспекте вечности нет разницы между возможным и действительным, реальностью и фантазией. Потому ты поймешь, что Гармония никогда не могла не быть, хотя сейчас (во времени) она – “только” возможность. Можно назвать высшую внесубъектность уровнем бесконечных возможностей, но это – наша субъектная интерпретация. К тому же не следует забывать, что все, о чем мы пытаемся говорить – только представления, за которыми нет ничего иного, “реального”.

47. –Как? Даже высшая Гармония нереальна?

-Она-то более всего: ведь любое представление о реальности содержится в ней как элемент конструкции, а не как определяющая категория. На любом из твоих субъектных уровней ты еще сохраняешь какое-то представление о реальности, несмотря на то, что как будто согласился, что нет никакого “на самом деле”. Ведь согласиться – означает признать некоторую реальность. То, что нет никакого “на самом деле” теперь стало твоим “на самом деле”. С этим нельзя ни соглашаться, ни не соглашаться. С этим надо делать что-то другое. Ты поймешь это, когда достроишь свою Гармонию.

48. –Но ведь она уже есть?

-Да, как твое представление, как твоя фантазия.

-Но ведь иначе она не может существовать. Что же мне делать?

-Что хочешь.

-Но я не знаю, чего я хочу. –Это потому, что твое представление о Гармонии еще слишком туманно. Но если бы оно устраивало тебя по своей сути – как высшая Гармония, абсолютное Единство и Свет Истины, – эта туманная видимость не имела бы значения. Тогда ты мог бы в один момент прекратить свое строительство, разрушить все до основания, взлететь над лабиринтом, – отбросить строящее эго. Тогда осталась бы Гармония, а не твое туманное представление. Туман – недостаток зрения твоего эго, он исчезнет вместе с ним.

49. –Но меня тогда не будет …

-Придется выбирать между совершенной Гармонией и несовершенным, неудовлетворенным эго.

-Дело не в этом: этот выбор я уже сделал. Меня волнует, чье это будет представление, если меня не будет?

-Разве это важно? Ну, допустим мое.

-А как же я?

-Так тебя же не будет, зато будет Гармония. Ты ведь сделал выбор.

-Но это же – самоубийство!

-Отнюдь. Можно убить то, что есть. А твое эго – только представление о себе, такое же беспредметное, как все представления.

-И куда же оно денется?

-Допустим, в мой склад памяти. А точнее, станет элементом Структуры: вместо тог, чтобы бегать и суетиться, оно займет свое место в вечности.

50. –Я боюсь тебе поверить. Ведь это означало бы согласие насчет существования чего-то на самом деле.

-Пока вера для тебя только согласие, это еще не Вера. Так и называй это – согласие. Когда же есть Вера, нет никакого “на самом деле”, потому что нет сомнений и колебаний. Тогда и представления перестанут быть “всего лишь представлениями”, потому что нет никого, кто вопрошает: “Это есть или только кажется?”. Тогда всё ЕСТЬ, всё есть утверждение, не подтачиваемое отрицанием, но это уже и не утверждение, а нечто совсем невыразимое.

51. Я же догадывался, я же чувствовал, что что-то ЕСТЬ, но не верил себе. Кто же ты, который так хорошо мне все разъяснил?

-Я – это ты, говорящий другим голосом.

 

7. Дар радости

 

1. ЗА ЧТО ВОЮЕШЬ, ЧЕЛОВЕЧЕ?

Не слишком ли много пафоса в твоих речах?

Не слишком ли торжественно звучит для тебя слово Мировоззрение?

Не является ли это следствием через чур серьезного отношения к самому себе? Не стремишься ли ты повысить свою значимость, возвеличивая постигаемый тобой мир?

Не пытаешься ли ты возвысить себя, слишком серьезно относясь даже к своему смирению, поклонению, самоуничижению?

2. Любые формы превосходства хороши, даже самые парадоксальные, если тебе удается питать ими свой ненасытный эгоизм.

Самораздувание, повышение запаса прочности, гонка вооружений … Не страх ли заставляет тебя раздуваться, подобно рыбе фугу, чтобы если не быть, то хотя бы казаться крупнее, сильнее, значительнее, неуязвимее?

3. Замечаешь ли ты, что твой страх – продукт ума – делает тебя несчастным, заставляя насыщать ненасытное тщеславие и проводить жизнь не в радости, а в постоянной озабоченности повышением своей значимости и превосходства над другими? Не страх ли заставляет тебя стремиться к обладанию все большим, к власти над себеподобными? Но для чего тебе власть? Разве ты хочешь, чтобы тебя боялись, а не любили?

4. Болезненная самозацикленность эгоизма делает тебя несчастнейшим из существ. Привязанность к себе рождает страх за себя, страх заставляет стремиться к любым формам превосходства, превосходство стимулирует привязанность к себе. Когда же ты станешь взрослее, сильнее, чтобы разорвать этот порочный круг?

5. Не страдаешь ли ты от чувства собственного достоинства? Не подавляет ли оно тебя? Не жмет ли в плечах? Не стискивает ли крылья?

6. Узнавая с чужих слов о новых горизонтах, ты изо всех сил стараешься стать возвышеннее, благороднее, духовнее (!), чем другие. Бездуховные люди даже духовность превратили в состязание, но их духовность, разумеется, лишь номинальная. Не надеешься ли ты благообразной маской скрыть неблаговидность своей души?

7. Твоя радость всегда отравлена сознанием того, что это – еще не предел блаженства. За какие грехи ты обрек себя на муки вечного недовольства – то собою, то всем остальным миром, на муки злобного презрения и болезненного стремления?

8. Ты живешь так, как будто еще не родился, как будто ты только готовишься к бытию. Наступит ли день, когда ты удовлетворишь свою алчность и скажешь: “Я подготовил жилище, чтобы жить в нем”?

9. Ты воспринимаешь мироздание как нечто тяжелое, огромное, давящее и пугающее, величественное и грозное. Почему бы не относиться к нему, как к чему-то нежному и прекрасному, тонкому и чуткому, радостному и даже немного смешному. Не ранишь ли ты его своим грубым противодействием запуганного зверя?

10. Превышая меру необходимого и достаточного реагирования (самозащиты), человек впадает в грех, необходимость искупления которого создает цепь воплощений (“карма”). Недеяние – это не бездействие, напротив, это точное (необходимое и достаточное) реагирование, определяемое чувством меры (аспект чувства Истины).

11. Не логика, не формула, но чувство меры определяет путь человека.

12. Чувство меры не позволяет широту взглядов превращать в беспринципность.

13. Мыслимая истина ведет к отрицанию. Чувство Истины есть вечное утверждение. Мысль, логика, все нейтрализуя, сводит сущность мира к нулю, к “ничто”, к мраку. Чувство Истины находит сущность мира в Гармонии, Любви и Радости. Противопоставленное этому – не от сущности мира, не истина о нем, но иллюзия и заблуждение.

14. Ум, который смог сказать “я есть дух”, не знает, что он – только аппарат говорящего через него духа. Потому естественно, что в нем возникает связь: “я” тождественно уму.

15. Все искажая своим антитезным механизмом, формальный ум Истину подменяет законом, Любовь превращает в страх, Радость уравновешивает страданием. Наполняя ум обманом, тьма пытается подменить живую суть формальными подделками: так вежливость, секс и веселье нам подсовывают вместо доброты, Любви и светлой Радости.

16. Страх – продукт ума. И так же как и ум формально приводит мир к отрицанию, так страх подменяет истинные эмоции их “отрицательными” эквивалентами. Страх искажает видение ценностей: когда боишься, не до прекрасного. Ценности Света – Истину, Гармонию, Радость, Любовь подменяют фальшивые ценности мрака: наслаждение, довольство, достоинство, богатство, сила, храбрость, власть, приспособляемость и пр.

17. Но все это существует только в уме – как называние. Дух же всегда пребывает в радости. С тихой улыбкой созерцает он возню умствующего механизма и скрип его несмазанных частей.

18. Радость – не роскошь, а насущная необходимость. Это – чувство жизни, это – энергия жизни, это – сама жизнь.

Изначальная радость тождественна жизни. Страх и страдание – формы выражения недостатка жизненности. И живой найдет себе достаточно жизни, чтобы с радостью встретить самые жестокие испытания, которые пошлет ему судьба.

И радостно ему видеть себя скорбящим и не пытающимся извлечь радость из своей скорби. И радостно ему страдать во всю мощь его жизни, и радостно, что эта радость нисколько не облегчает его страданий. И радостно, что он может испытать самый страшный в мире страх, не испугав его своей радостью. И радостно узнать, что высочайшая радость есть высочайшее страдание, и что глубочайшее страдание есть глубочайшая радость.

19. Если ты любишь людей, будь счастлив тем, что часть их невзгод падет на твои плечи: люби свое страдание.

20. Я СТАРАДАЮ НЕ ЗА СЕБЯ, Я СТРАДАЮ ЗА ЧЕЛОВЕКА ВО МНЕ.

21. НЕ БОЙСЯ СВОЕГО СТРАХА.

22. То, что есть то, что видится – совсем разные вещи. Я хочу, чтобы ты был, а не казался себе. Ведь это так просто: узнать в себе себя настоящего, вместо того, чтобы бороться за повышение качества своих обманчивых видимостей. Наберись мужества, чтобы увидеть свое истинное лицо. Посмотри на себя ясным взором, не искаженным кривыми призмами общественных мнений.

23. Боже, как ты прекрасен! Ведь ты прекрасен, как сама Истина! Как ты красив! Как ты великолепен даже в своем ненасытном стремлении, даже в презрении к себе! И как убого то, что выдает себя за тебя, – то, что всего лишь видимость самооценки твоей видимости.

24. Пусть каждый миг твое жизни останется в вечности во всем блеске своего восторга, так же как каждый миг твоего самоубийства исчезает в небытии, не успев возникнуть. Не нужно ничего менять. Оставь все, как есть. У тебя нет оснований для беспокойства: видимость не может быть сущим, потому что её нет. Но чтобы различать, что есть и чего нет, надо быть предельно внимательным.

25. Внимательно рассмотри свой страх и свое беспокойство. Они сводятся к некоторым внутренним, почти мышечным напряжениям, призванным приводить организм в состояние готовности. Но когда ты начинаешь (неверно) истолковывать это состояние, как бы говоря себе: “я боюсь (какой ужас), у меня не хватит смелости действовать, я не смогу преодолеть свой страх, я не справлюсь, я парализован страхом”, – когда ты так говоришь (или как бы говоришь) себе, то нормальная мышечная готовность превращается в парализующее “чувство страха”. То же с беспокойством, озабоченностью: рефлексия зацикливает это активное состояние в патологическое перевозбуждение, путающее мысли и препятствующее правильному действию.

26. Мысль “что будет?!” нормальные реакции превращает в отрицательные эмоции, делающие жизнь пыткой. Эта мысль – следствие привязанности к временному. Тот, кто привязан к вечному, не имеет повода для беспокойства.

27. Отойди на два шага и посмотри: что к чему привязано? Одно тленное привязано к другому. Но что тебе до этого, если ты можешь отойти хотя бы на два шага?

28. Можно любить даже форму, не делая любовь причиной страданий, если понимать, что жива только любовь к настоящему: с исчезновением объекта должна исчезнуть и любовь.

Можно подобно художнику оживлять временное, вдыхая в него вечность. Но не следует смешивать форму с сутью и горевать из-за каждой растаявшей снежинки.

Нелепа любовь, когда нет объекта любви. Это – любовь к прошлому. Она мертва и, как все мертвое только отягощает жизнь. Живые чувства реализованы в настоящем. То что обращено к прошлому – беспочвенное мечтание: “ах, если бы …”. Это – не чувство, а мысль, несущая беспокойство. Память же о прекрасном должна приносить только радость.

29. Приветствуй радостное беспокойство самотворящейся жизни! Забудь о мертвом беспокойстве, о бесплодных волнениях! Радость и жизни – синонимы. Без радостное – оно же безжизненное.

30. Нет дурных эмоций. Эмоции – это праздник жизни, она всегда прекрасна. Есть только дурные мысли. Даже боль может иногда быть восхитительной, если не дать возникнуть связи “боль – это опасно, это плохо”.

Стоит лишь преодолеть традицию, косность мышления … Это трудно только для того, кто привык понимание подменять привычными штампами. Но, право, стоит хоть раз взглянуть на все другими глазами, чтобы увидеть, что всякое чувство прекрасно, если это действительно чувство, а не его умственная имитация.

Разорви привычные связи, отбрось стереотипы. Страдание прекрасно, оно оживляет глубочайшие слои личности. Страх великолепен, он до отказа наполняет момент. Печаль удивительна, это тончайшая медитация сердца.

31. Но все умирает от жалости к себе. Страдание ужасно от обиды, что страдаю именно я. Страх гнетущ, когда боишься своего страха и встречаешь его как врага. Печаль безысходна, когда жалеешь себя и не можешь помочь.

32. Цветы сердца эгоизм превращает в колючки. Потому что эгоизм – это слабость духа, это робость духа, это рабство духа. Как тяжелобольной, он боится даже свежего воздуха.

33. Инстинкт самосохранения велит адекватно реагировать на ситуацию. Но инфантильный, не слишком сознательный рассудок все доводит до крайностей. Он не дает покоя, заставляя повышать запас прочности до немыслимых размеров, превращая естественный инстинкт в ненасытный эгоизм. Это он разъедает душу и нервную систему, оказывая плохую услугу слишком рьяному рассудку.

Эгоизм – это смерть, прокравшаяся в жизнь под маской заботливой нянюшки. Это – не любовь к себе, а всего лишь собственничество, которое губит душу в клетке, чтоб не улетела. Эгоизм – хитрый спаситель жизни от самой себя.

34. Любовь к себе – это вечная радость жизни. Она не омрачает жизнь деспотической заботливостью. Она беспечна и самозабвенна, она вся – сейчас, потому она жива и бессмертна.

35. Нет, не любит себя, не любит жизни в себе тот, кто постоянно озабочен завтрашним днем. Он мертв сейчас. Он убивает настоящее ради будущего, в котором тоже – откуда ему быть живым?

Эгоизм – привязанность мертвого к мертвому. Это механический процесс машинного существования, в котором слышен лязг металла, стон и скрежет зубовный.

36. Любовь – это и есть жизнь и бесконечная всеобъемлющая радость бытия. Тот, кто жив, не страдает от страдания, не боится своего страха, не заботится своей озабоченностью. Страдание – скрип не смазанного механизма, оно необходимо для жизни, оно указывает место, нуждающееся в её любви и заботе.

О чем же беспокоиться? Жизнь вечна и радостна. Беспокойство не в её природе. Лучезарным светом озаряет она мир фантомов и форм, вливая в них жизнь и любовь. Её радость – дарить, а не брать. О чем же еще беспокоиться?

А то, что говорит себе: “ах, мне плохо, страшно, беспокойно!” – это только скрипящие друг о друга детали механизма, инерционно и безвольно движущиеся пустые формы, в которых слишком мало любви и жизни, чтобы находиться друг с другом в согласии.

37. СТРАДАНИЕ ЕСТЬ ПОВЕЛЕНИЕ НЕ ПОДЧИНЯТЬСЯ.

38. Если ты заметил, что тебе грустно, не сочувствуй себе, а посмейся над этим иппохондриком.

39. ТЬМЫ НЕТ, ЕСТЬ ТОЛЬКО СЛЕПОТА.

40. Пессимист во всем торопится увидеть изнанку. “Нет радости без печали, говорит он, невозможно благо без зла”. Пессимизм возникает из формально мыслящего антитезного ума, абсолютизирующего противоположности. Он забыл, что противоположность – только способ мышления, только механическое упрощение мира.

41. Глубже видно, что противоположности никогда не равнозначны, не симметричны. Даже самая прямая противоположность “да-нет”, присутствие-отсутствие, плюс-минус, только чисто формально может быть признано симметричной. По сути же “да”, утверждение – самоценно, присутствие не выводится из отсутствия, имеющийся в наличии предмет никто не станет определять как отрицание его отсутствия. Напротив, отрицание вторично, производно, оно только отрицание утверждения, оно – только логическая функция ума. Посмотри вокруг, ты увидишь только присутствие, утверждение. Отсутствие же, отрицание – ты придумываешь сам.

Так же и Свет не нуждается в тьме для утверждения своего бытия, тогда как тьма реальна только как отсутствие Света. Также Радость, Жизнь, Добро, Истина – самоценны, первичны, они существуют вне всякого противопоставления, тогда как унынье и смерть, зло и заблуждение – это только отрицательные величины, они существуют только в сравнивающем уме, который ночью видит отсутствие солнца, вместо присутствия луны и звезд.

Отрицание и противоположность возникают только в уме в результате сравнения реального и желаемого. Утверждение – это то, что есть в реальном восприятии без умственных искажений.

42. Свет, радость, Добро, Жизнь, Истина не нуждаются в антитезах. Они суть имена истинного (состояния) бытия, а их отсутствие – только следствие искаженного, неадекватного отношения к миру, следствие заблуждения (“авидья”), околдованности реальностью.

43. Неполноценность (околдованность) человека легко узнается по тем проблемам, к которым он не может отнестись с юмором. Области самозацикленной серьезности, то есть безрадостности и безжизненности – это каверны души.

44. Болен тот, кто подобно больному живет в ожидании, что ему станет лучше. Втройне болен тот, кто подобно неизлечимо-больному ждет только худшего. Почти здоров тот, для кого жизнь – постоянная радость, потому что она – ожидание чуда. И безусловно здоров тот, для кого каждый момент жизни чудо.

45. НЕПРИВЯЗАННОСТЬ РОЖДАЕТ ЛЮБОВЬ.

46. Возвышая себя над миром, человек видит мир в искаженном зеркале эгоизма. Только в этом причина восприятия уродливых граней мира. Эгоизм порождает зло, он же вызывает самонаказание, так как все подчинено равновесию высшей Справедливости (аспект высшей Гармонии). Болезненное отношение к себе из постоянного “а вдруг” на пустом месте вызывает болезни и прочие неприятности, оно же раздувает мелочи до фатальных размеров.

47. НЕТ НИКАКОЙ СИЛЫ, КОТОРАЯ МОГЛА БЫ ПРИЧИНИТЬ ТЕБЕ ВРЕД И СТРАДАНИЯ, ЕСЛИ ТЫ САМ НЕ ОСУДИЛ СЕБЯ. Степень несчастности эквивалентна степени эгоистичности. Чистота мысли гарантирует чистоту организма.

48. Всякая замена любви болезненной собственнической привязанностью губительно сказывается на объекте, будь то ребенок, животное или ты сам. Механизм этой закономерности не всегда прослеживается в материальном плане. Но в плане психическом при достаточной наблюдательности он ясно различим.

Болезненная привязанность есть недостаток любви, недостаток добра. Это – слабость, потакающая себе, как эгоизм и эгоистическая родительская любовь. Истинная любовь – сила одаряющая. Чем ты накажешь себя за недостаток любви? Ударишь по болезненному месту. Ты уже бьешь по нему своим эгоизмом.

49. Почему молитва и поклонение Божеству – прекрасное лекарство? Потому что оно отвлекает от эгоистической привязанности к себе. Искренняя религиозность слишком обесценивает плоть, чтобы она могла служить объектом наказания.

50. Предметом поклонения, Божеством может служить любой объект – любимый человек, работа, далекая цель. Главное – чистота мысли, психическое здоровье: радостная дарящая любовь не должна превратиться в болезненный страх утраты предмета наслаждения.

51. Если ты не здоров, неудачлив, если жизнь не радует тебя, ищи причину в нездоровой психике: где-то там есть конфликт, самообман, замена истинного – ложным, сути – формой, любви – её формальным, эгоистическим проявлением. Возможно ты расплачиваешься за прошлые грехи (“кармические накопления”), но механизм воздаяния работает через тебя.

Сейчас ты причиняешь себе зло, потому что не любишь себя (неправильно любишь), потому что когда-то раньше лишил себя своей любви, подменив её страхом за себя, недостойного. Тебе плохо, потому что в глубине души ты не веришь, что такому как ты может быть хорошо.

52. Очисть себя благоговением и преданностью тому, что выше тебя. Тем ты возвысишь в себе свою суть (дух) за счет гипертрофированной формы (эго, объект рефлексии).

53. ВИДЕТЬ МРАК В ПЕРЕДИ – ЗНАЧИТ НЕ СМОТРЕТЬ В ВЕРХ.

54. БОГ БОЯЩИХСЯ – ВСЕМОГУЩ И ГРОЗЕН, БОГ ЧЕСТНЫХ И УТОНЧЕННЫХ –СПРАВЕДЛИВ И ПРЕКРАСЕН.

55. Радуйся постоянно. Радуйся каждый момент. Радуйся без всякой причины. Для радости не нужна причина, потому что радость – это сама жизнь. Причины нужны для скорби, отдай ей мгновенье твоей жизни без сожаления, но с радостью. Этих мгновений радости у тебя – вечность.

56. Передай свою радость другому. Пусть все вокруг тебя сияет радостью. Когда ты переполнен радостью, даже вещи тебе улыбаются.

Самый простой способ обрести свою радость – это научиться радовать других. Заставь улыбнуться человека – ты дашь ему искорку счастья. Заставь улыбнуться другого, третьего. Так ты научишься дарить радость, а это – то же, что дарить жизнь. Так ты начнешь светить.

Ты думаешь, что Бог – тот, восхищает своей недосягаемостью. Нет, Бог – тот случайный прохожий, который заставил тебя улыбнуться.

57. ТОМУ, КТО СВЕТИТ, НЕ ВИДНЫ ТЕНИ.

58. Тем, кто хочет радости и легкости: воспринимайте жизнь как танец, а не как драму. Пусть глупцы отравляют себе жизнь мировыми проблемами. Ведь если все будут радоваться, жизнь станет вечным праздником, где нет места проблемам.

59. Блаженство – это восторг перед совершенством мира и себя в нем.

Наше отклонение от этого состояния есть диспропорция между концепцией (миром) и субъектом, проявленная либо в самоуничижении, либо в самовозвеличивании, а скорее и в том, и в другом вместе, хоть одна из тенденций может быть скрытой, неосознанной.

60. Путь совершенствования (субъекта, мира, концепции) есть путь радости, торжественной жизненности. Это развитие способности радоваться – миром и собой, развитие способности любить мир и себя вплоть до слияния в экстатическом единстве самотождественности.

61. ОТНОШЕНИЕ К СЕБЕ ПОДОБНОМУ – ПРОЯВЛЕНИЕ СКРЫТОГО ОТНОШЕНИЯ К СЕБЕ.

Зло – это всегда следствие диспропорции, – недовольство собой или миром, а скорее и то, и другое в более или менее осознанном виде.

62. Несовершенство любит в мире лишь то, что ему угрожает тем или иным способом: несовершенство радуется либо соответствующему несовершенству, либо противопоставленному совершенству, а скорее и тому, и другому, не вполне осознавая это.

63. Тот, кто осуждает мир, неявно осуждает себя за свое несоответствие породившему его миру. Но осуждающий себя неявно осуждает мир, породивший его, достойного осуждения.

64. Степень неадекватности, неединства, оторванности от Целого определяется не знаком отклонений, а абсолютной величиной – размерами эго. Только достаточно высокое самосознание видит, что положительные и отрицательные отклонения всегда одинаковы. Да иначе и быть не может, потому что неединство – понятие мнимое, неистинное. Такое осознание есть необходимая предпосылка для всесторонней нейтрализации отклонения и возврату к Единству, Истине, Абсолютной радости и Вечной жизни.