Гла­ва один­надца­тая

 

Про­сыпа­юсь. Ком­на­та за­лита сол­нечным све­том. До че­го же это при­ят­но, как на­до­ела уны­лая се­рая хмарь, ви­сев­шая за ок­ном все пос­ледние не­дели. На ме­ня снис­хо­дит не­обык­но­вен­ное уми­рот­во­рение. Здравс­твуй, сол­нце. Се­год­ня пер­вое фев­ра­ля. Еще зи­ма, но уже на­чалась «вес­на све­та», и есть на­деж­да, что пос­те­пен­но она пе­рей­дет в «вес­ну теп­ла». Я се­год­ня прос­ну­лась поз­дно, хо­тя обыч­но я ран­няя пташ­ка. Не люб­лю ва­лять­ся в кро­вати, не по­нимаю ле­жебок. Как бы поз­дно я ни лег­ла, всег­да вска­киваю с ут­ра по­рань­ше – и на про­гул­ку, вдоль по­бережья, ме­ня это ис­клю­читель­но бод­рит. Но вче­раш­ние ноч­ные ра­боты по бла­го­ус­трой­ству тер­ри­тории не прош­ли бес­след­но. Все те­ло ло­мит, мыш­цы бо­лят так, что труд­но по­шеве­лить­ся.

Ра­дио со­об­ща­ет мне, что я прод­рыхла во­семь ча­сов, и за это вре­мя на на­шу стра­ну сно­ва об­ру­шились вет­ра и ура­ганы. «Штор­мо­вая ак­тивность», так это те­перь на­зыва­ет­ся. Есть еще но­вов­ве­дение – «по­ляр­ные вих­ри». Хо­рошие клич­ки для ска­ковых ло­шадей выш­ли бы из этих де­биль­ных тер­ми­нов. «Штор­мо­вая ак­тивность» ус­ту­пила пол­корпу­са «по­ляр­но­му вих­рю», как-то так. Прог­ноз не­уте­шитель­ный: бли­жай­шие две не­дели нас ждут вся­кие по­год­ные бес­чинс­тва, что-то там в Ат­ланти­чес­ком оке­ане ни­как не уго­монит­ся. Так что ны­неш­нее спо­кой­ствие об­манчи­во, это ти­па за­тишье пе­ред бу­рей. Три го­рода уже за­топ­ле­ны, вол­ны дос­ти­га­ют пя­ти мет­ров в вы­соту, все ра­ди­ос­танции взах­леб об­сужда­ют гло­баль­ное по­теп­ле­ние, та­яние по­ляр­ных ль­дов и про­чие сти­хий­ные бес­по­ряд­ки. В ян­ва­ре «дож­де­вых осад­ков» вы­пало на 70 % боль­ше нор­мы, на фев­раль прог­ноз столь же мно­го­обе­ща­ющий. Но сей­час у ме­ня за ок­ном чис­тое го­лубое не­бо с ред­ки­ми бе­лыми об­лачка­ми. И хо­тя я еще не до кон­ца отош­ла пос­ле вче­раш­не­го, на­до выб­ро­сить все неп­ра­виль­ные мыс­ли и ра­довать­ся жиз­ни.

Од­на­ко, пе­реве­дя взгляд с не­бес на зем­лю, для че­го приш­лось вы­лез­ти из кро­вати и по­дой­ти к ок­ну, об­на­ружи­ваю, что по­водов для ра­дос­ти нет. Мой сад… бо­же, что же я тут ночью нат­во­рила?! Он по­хож на дра­ное лос­кутное пок­ры­вало. Или на то, что тво­рилось у ме­ня на ду­ше. Ра­зор и раз­драй. Я выс­та­вила свой внут­ренний мир на все­об­щее обоз­ре­ние, вот что я нат­во­рила. С тем же ус­пе­хом мож­но ос­та­вить от­кры­тым свой днев­ник, ку­да за­писа­ны са­мые пос­тыдные, са­мые сок­ро­вен­ные мыс­ли. Зна­чит, на­до не­мед­ленно зах­лопнуть этот днев­ник, по­ка ник­то не ус­пел в не­го заг­ля­нуть. Нель­зя ждать до по­недель­ни­ка, ког­да при­едет лан­дшафтный ар­хи­тек­тор. Я не мо­гу поз­во­лить, что­бы все ви­дели, ка­кой у ме­ня в го­лове бар­дак.

Спеш­но ле­зу в Ин­тернет – луч­ше бы вче­ра это сде­лала, чем бе­сить­ся по­пус­ту и выш­вы­ривать в прос­транс­тво лиш­ний ад­ре­налин. Изу­чаю, что нуж­но, что­бы ус­тра­нить пос­ледс­твия сво­ей «штор­мо­вой ак­тивнос­ти». Еду в са­довый тор­го­вый центр и воз­вра­ща­юсь от­ту­да во все­ору­жии. Ни­ког­да не де­лай то­го, че­го по­том нель­зя пе­реде­лать, – я всег­да так го­ворю и сей­час пов­то­ряю сно­ва. Н-да, ра­бота пред­сто­ит не­малая. Гряз­ная, дол­гая, но в об­щем ис­полни­мая. Мой лан­дшафтный при­ятель все же очень неп­ло­хо под­го­товил поч­ву, хоть и ут­вер­ждал об­ратное.

Пер­вым де­лом на­до ска­тать все то, что я вче­ра рас­ка­тала. И те­перь рас­кла­дыва­ем по но­вой, но уже са­мым ак­ку­рат­ным об­ра­зом. Вот, от­лично, тык впри­тык к бор­дю­ру. Один есть. Сле­ду­ющий. А, это тот, ко­торый я про­била каб­лу­ком. Злоб­ная ис­те­рич­ка. Он прям как тру­пеш­ник, ос­тавлен­ный на мес­те прес­тупле­ния, – и ра­на зи­яет воз­ле пра­вого бо­ка. Лад­но, поп­ро­бу­ем за­мас­ки­ровать сле­ды на­силия. Кла­ду ру­лоны впри­тир­ку, чтоб ни­каких за­зоров не ос­та­валось. Вче­ра бы те­бе про­явить та­кое тща­ние. Нет, бо­юсь вче­ра это шло враз­рез с об­щим нас­тро­ем – быс­трее, энер­гичнее… а не так, как сле­ду­ет по инс­трук­ции.

По­тихонь­ку ус­тра­няю вче­раш­ние пов­режде­ния и втя­гива­юсь в это де­ло с го­ловой. Тре­вол­не­ния пос­ледних не­дель от­сту­па­ют ку­да-то на зад­ний план, я це­ликом пог­ру­жена в со­зида­тель­ный кро­пот­ли­вый труд. Вот оно, от­вле­ка­ющее за­нятие. На­конец я наш­ла его, и мне тут же ста­ло лег­че. Го­ворю же, я че­ловек дей­ствия. За нес­коль­ко ча­сов вык­ла­дываю поч­ти всю цен­траль­ную часть. Ос­та­лись кус­ки по кра­ям. Здесь уже по­надо­бят­ся инс­тру­мен­ты, ко­торые я се­год­ня при­купи­ла. Тут под­ре­жем, здесь под­равня­ем…

Воз­ле до­ма ос­та­нав­ли­ва­ет­ся чья-то ма­шина. Мель­ком от­ме­чаю, что во­дитель не мес­тный, я его впер­вые ви­жу. Но по вы­ход­ным к нам час­то за­вора­чива­ют те, кто едет на по­бережье. Обыч­но это семьи с деть­ми – они едут, при­жав­шись но­сом к стек­лу, и с лю­бопытс­твом смот­рят на ули­цу, или по­жилые па­ры – эти то­же ни­куда не то­ропят­ся, но гла­зе­ют по сто­ронам не так от­кро­вен­но. У нас во­об­ще-то есть на что пос­мотреть, мно­го кра­сивых особ­ня­ков, у­ют­но, са­ды опять же.

Во­дите­лю при­ходит­ся со­вер­шить раз­во­рот в три при­ема, тут ведь ту­пик, мес­та сов­сем нем­но­го. Я ви­жу, что он пы­та­ет­ся най­ти нуж­ный дом, а это то­же неп­росто – но­мера каж­дый ве­ша­ет где хо­чет, изощ­ря­ясь кто во что го­разд. У те­бя, нап­ри­мер, тем­ная де­ревян­ная до­щеч­ка с ро­зовы­ми цве­точ­ка­ми вок­руг но­мера. Сим­па­тич­ная, на­вер­ня­ка твоя же­на вы­бира­ла. У док­то­ра Джей­мсо­на но­мер дер­жит в клю­ве ле­тящий гусь, а у дру­гих со­седей – гном: в од­ной ру­ке циф­ра 2, а дру­гой он под­держи­ва­ет спол­за­ющие шта­ны, из-под ко­торых тор­чат тру­сы в крас­ный го­рошек. Ну, у ме­ня все прос­то: чер­ный поч­то­вый ящик на две­ри, на нем циф­ра 3.

Муж­чи­на пар­ку­ет­ся ря­дом с мо­им до­мом и вы­ходит из ма­шины. Пос­коль­ку я точ­но знаю, что это не ко мне, про­дол­жаю за­нимать­ся сво­им де­лом, но ни­как не мо­гу сос­ре­дото­чить­ся. Ко­го же он ищет, ин­те­рес­но? Чувс­твую на се­бе его взгляд. Слы­шу приб­ли­жа­ющи­еся ша­ги.

– Прос­ти­те, я хо­тел бы ви­деть Джес­мин Бат­лер.

Вып­рямля­юсь, от­ки­дываю во­лосы и вы­тираю пот со лба.

Вы­сокий, смуг­лый, ску­лы прям то­ченые. Гла­за по­рази­тель­но зе­леные, осо­бен­но по кон­трас­ту с тем­ны­ми гус­ты­ми во­лоса­ми – они у не­го вь­ют­ся ту­гими ко­леч­ка­ми, ос­тавляя лоб от­кры­тым, но от­дель­ные пря­ди опус­ка­ют­ся до твер­дых изящ­ных бро­вей. Он в чер­ном кос­тю­ме, бе­лой ру­баш­ке, бо­тин­ки на­чище­ны до блес­ка и в до­вер­ше­ние ко все­му тем­но-зе­леный гал­стук. Аж дух зах­ва­тыва­ет от та­кого ве­лико­лепия.

Пос­коль­ку я обал­де­ло мол­чу, он ре­ша­ет, что я не рас­слы­шала.

– Вы Джес­мин Бат­лер?

Что-то в нем есть не­уло­вимо зна­комое, но рань­ше я его точ­но не ви­дела, ина­че бы уж ко­неч­но не за­была. Ну ра­зуме­ет­ся! Го­лос, я уз­на­ла его го­лос. Та­инс­твен­ный те­лефон­ный со­бесед­ник.

– Или вы, мо­жет быть, Пе­нело­па Пад­дин­гтон? – Он чуть-чуть под­жи­ма­ет гу­бы, что­бы скрыть улыб­ку, и на ще­ках по­яв­ля­ют­ся пле­нитель­ные ямоч­ки.

Улы­ба­юсь, под­тверждая, что об­ман рас­крыт.

– Джес­мин… – В гор­ле что-то си­пит, и я от­кашли­ва­юсь.

– Сан­ди О’Ха­ра. Я вам зво­нил нес­коль­ко раз за пос­ледние две не­дели.

– Вы не наз­ва­ли се­бя и не ос­та­вили ни­каких кон­тактов, – от­ве­чаю я, не­до­уме­вая, пра­виль­но ли ра­зоб­ра­ла его имя.

– Вер­но. Мне хо­телось по­гово­рить имен­но с ва­ми, а не с ва­шей… эко­ном­кой.

Вы­жида­тель­но на не­го смот­рю. По­ка что он не ска­зал ни­чего та­кого, ра­ди че­го сто­ило бы от­влечь­ся от ра­боты и приг­ла­сить его в дом.

– Я из DSI, меж­ду­народ­но­го агентства по под­бо­ру пер­со­нала. К нам об­ра­тились David Gordon White, они ищут сот­рудни­ка на но­вую дол­жность, и я ду­маю, вы иде­аль­ная кан­ди­дату­ра.

С тру­дом улав­ли­ваю, что он го­ворит даль­ше, – в го­лове все плы­вет.

– Я пы­тал­ся доз­во­нить­ся до вас на ра­боте, но ни­как не уда­валось. Не бес­по­кой­тесь, ни­каких со­об­ще­ний я не ос­тавлял. Что­бы не воз­ни­кало лиш­них воп­ро­сов, го­ворил, что я по лич­но­му де­лу. Но они креп­ко ох­ра­ня­ют сво­их сот­рудни­ков от пос­то­рон­них, уж не знаю, по ду­ше это вам или не очень.

Во мне бо­рют­ся про­тиво­речи­вые чувс­тва. Яс­но, что он не зна­ет о мо­ем уволь­не­нии. Воз­можно, ему об этом не со­об­щи­ли, по­тому что фор­маль­но я все еще там чис­люсь, хоть ме­ня и на по­рог не пус­тят.

– Вас не­лег­ко ра­зыс­кать, – с улыб­кой за­меча­ет он. Улыб­ка у не­го чу­дес­ная. Эти ямоч­ки на ще­ках и еще кро­шеч­ная щел­ка меж­ду пе­ред­ни­ми зу­бами, та­кой мел­кий изъ­ян, ко­торый до­водит иде­ал до со­вер­шенс­тва, им­хо.

До­ма у ме­ня жут­кий бес­по­рядок. На по­лу гряз­ные сле­ды еще со вче­раш­не­го, воз­ле сти­рал­ки ва­ля­ют­ся ве­щи, ко­торые ждут сво­ей оче­реди в стир­ку, в ра­кови­не не­мытая по­суда. Нет, я не мо­гу его приг­ла­сить.

– Про­шу про­щения, что пот­ре­вожил вас в суб­бо­ту, но знаю по опы­ту, что об­суждать та­кие ве­щи луч­ше все­го в не­рабо­чее вре­мя. И по­том, мне сов­сем не хо­чет­ся, что­бы у вас в офи­се уз­на­ли о на­шей встре­че.

Я все еще об­ду­мываю, не поз­вать ли его в дом, и он оши­боч­но при­нима­ет это за не­доволь­ство, из­ви­ня­ет­ся и дос­та­ет из наг­рудно­го кар­ма­на ви­зит­ку. Про­тяги­ва­ет мне. Для это­го он вы­нуж­ден пе­рег­нуть­ся че­рез све­жепос­те­лен­ный га­зон, но ему и в го­лову не при­ходит на не­го нас­ту­пить, вот что при­ят­но. Чи­таю. Сан­ди О’Ха­ра. Хед­хантер. DS International. Все это вку­пе не­воль­но вы­зыва­ет улыб­ку.

– Нам не­обя­затель­но го­ворить пря­мо сей­час, я лишь хо­тел поз­на­комить­ся и…

– Нет-нет, сей­час впол­не удоб­но. Ну то есть не пря­мо сию се­кун­ду… – Я приг­ла­живаю во­лосы ла­донью и выт­ря­хиваю за­сох­ший лист. – Вас не зат­руднит по­дож­дать ми­нут двад­цать, что­бы я мог­ла при­вес­ти се­бя в по­рядок? Да­вай­те встре­тим­ся в оте­ле «Ма­рин»? Это ря­дом, за уг­лом.

– От­лично, – на мгно­вение вспы­хива­ет ос­ле­питель­ная улыб­ка. И тут же сно­ва пря­чет­ся в уп­ря­мых склад­ках губ. Он де­лови­то ки­ва­ет мне и нап­равля­ет­ся об­ратно к сво­ей ма­шине. Я иду к до­му и с тру­дом удер­жи­ва­юсь от то­го, что­бы пус­тить­ся в пляс.

 

Си­жу на слиш­ком боль­шой ку­шет­ке в вес­ти­бюле оте­ля, све­жая как ро­за – я ус­пе­ла при­нять душ и пе­ре­одеть­ся, – а Сан­ди по­шел ис­кать офи­ци­ан­та. Ме­ня слег­ка ко­лотит от воз­бужде­ния, от пред­вку­шения че­го-то хо­роше­го. На­конец-то я сдви­нулась с мер­твой точ­ки. Он и не по­доз­ре­ва­ет, что ме­ня уво­лили, да­же не зна­ет, что я боль­ше не ра­ботаю, и, ес­ли это пос­те­пен­но все же вы­яс­нится, не сто­ит со­об­щать ему, что я уш­ла не по собс­твен­ной во­ле. За­чем я все это за­те­яла? За­тем, что это иг­ра, срод­ни той, что ве­дет лю­бая жен­щи­на, ко­торой хо­чет­ся чувс­тво­вать се­бя же­лан­ной. Да, пусть хоть не­надол­го, но я из не­удач­ни­цы, ко­торой ни­чего не све­тит, прев­ра­щусь в цен­но­го сот­рудни­ка, за ко­торо­го сра­жа­ют­ся две ком­па­нии. Ну и, по­жалуй, есть еще од­на при­чина, так, вто­рос­те­пен­ная, но все же… уж боль­но он хо­рош. Не хо­чет­ся мне пред­стать пе­ред ним сла­бой и ник­чемной.

За со­сед­ним сто­лом спра­ва от ме­ня си­дят ма­ма с доч­кой. Де­воч­ке го­да че­тыре, не боль­ше. Она бе­рет ло­жеч­ку и нег­ромко сту­чит по ста­кану.

– Я бы хо­тела сде­лать тост, – за­яв­ля­ет она, и ее мать ве­село хо­хочет.

– Ска­зать, Ли­ли.

– Ой, – хи­хика­ет ре­бенок. – Я бы хо­тела ска­зать тост. – Она опять сту­чит по ста­кану, вы­тяги­ва­ет шею, за­дира­ет под­бо­родок и де­ла­ет тор­жес­твен­ное, важ­ное ли­цо.

Мать сно­ва хо­хочет от ду­ши.

Дев­чонка очень за­бав­ная, но имен­но ре­ак­ция ее ма­тери по­буж­да­ет ме­ня при­со­еди­нить­ся к их ве­селью и то­же рас­сме­ять­ся. Ей смеш­но бук­валь­но до слез, так что при­ходит­ся ути­рать гла­за сал­феткой.

– Да, прос­ти. Так ка­кой тост?

– Мой тост го­ворит, – на­рочи­тым ба­сом про­из­но­сит Ли­ли, – спа­сибо, мас­ло и джем!

Ее ма­ма всхли­пыва­ет от сме­ха.

– Да, за крат­кую, но бес­по­роч­ную служ­бу, – не удер­жавшись, встре­ваю я.

Ли­ли за­меча­ет ме­ня и сму­щен­но умол­ка­ет.

– Нет, нет, ты про­дол­жай, по­жалуй­ста. У те­бя пот­ря­са­юще по­луча­ет­ся.

– Ой, – мать вы­тира­ет сле­зы, – ты ме­ня сов­сем умо­рила, Ли­ли. Жи­вот бо­лит от сме­ха.

Ли­ли про­из­но­сит еще нес­коль­ко заз­драв­ных ре­чей, и я ти­хонеч­ко сме­юсь, ста­ра­ясь ос­тать­ся не­заме­чен­ной. Воз­вра­ща­ет­ся мой хед­хантер, охот­ник за го­лова­ми. Он и на ме­ня охо­тит­ся, в этом есть что-то… плот­ское. Я не­воль­но крас­нею и при­казы­ваю се­бе выб­ро­сить дурь из го­ловы. Це­ликом сос­ре­дота­чива­юсь на Сан­ди и боль­ше не об­ра­щаю вни­мание на чу­дес­ную па­ру за со­сед­ним сто­ликом.

– Я за­казал вам зе­лено­го чаю. Вы не воз­ра­жа­ете?

– Нет, от­лично. Спа­сибо. Зна­чит, вас зо­вут Сан­ди. Ни­ког­да рань­ше не стал­ки­валась с та­ким име­нем.

Он слег­ка упи­ра­ет­ся в стол и чуть нак­ло­ня­ет­ся впе­ред. Нем­ножко слиш­ком близ­ко, но отод­ви­нуть­ся бы­ло бы не­веж­ли­во, так что я чес­тно смот­рю ему в гла­за и ста­ра­юсь не те­рять са­мо­об­ла­дания. Не на­до лю­бовать­ся его ску­лами, Джес­мин, на­до слу­шать, что те­бе че­ловек рас­ска­зыва­ет. И не за­бывать, за­чем ты сю­да приш­ла. Он те­бя отыс­кал, выс­ле­дил, мож­но ска­зать, он счи­та­ет, что ты пот­ря­са­ющий, иде­аль­ный кан­ди­дат, вы­сокок­ва­лифи­циро­ван­ный кадр. Ну, как-то так.

Мой воп­рос его ни­чуть не за­дева­ет, по­нят­но, что он уже ты­сячу раз на не­го от­ве­чал.

– Моя мать с при­ветом, – про­из­но­сит он с ко­мичес­кой об­ре­чен­ностью.

Я не мо­гу удер­жать­ся от сме­ха:

– А я, приз­нать­ся, ожи­дала че­го-то дру­гого.

– По­верь­те, я то­же, – ки­ва­ет он, и мы друж­но улы­ба­ем­ся. – Она тог­да бы­ла ви­олон­че­лис­ткой На­ци­ональ­но­го сим­фо­ничес­ко­го ор­кес­тра. А сей­час да­ет уро­ки му­зыки. Жи­вет в Кон­не­маре, в ав­то­фур­го­не, ко­торый сто­ит в са­ду ря­дом с до­мом. В до­ме жить от­ка­зыва­ет­ся на­от­рез: го­ворит, что там ей яви­лось при­виде­ние Крис­ти Му­ра^[3], хо­тя он, как всем нам из­вес­тно, еще и не ду­мал уми­рать. Она наз­ва­ла ме­ня Сан­ди, по­тому что я ро­дил­ся в вос­кре­сенье. Вто­рое мое имя Лео, я ро­дил­ся в и­юле, а это соз­вездие Ль­ва. О’Ха­ра я по ма­тери, а не по от­цу. – Он улы­ба­ет­ся и смот­рит уже не в гла­за мне, а на мои во­лосы. – Она ры­жево­лосая, как и вы, но это­го я от нее не унас­ле­довал. Толь­ко вес­нушки.

И прав­да, его нос и ще­ки ук­ра­ша­ют нем­но­гочис­ленные, но очень слав­ные кра­пин­ки. Мое во­об­ра­жение ри­су­ет ры­жево­лосую да­му с блед­ной, усы­пан­ной вес­нушка­ми фи­зи­оно­ми­ей и ви­олон­челью, за­жатой меж­ду ног. Она об­ре­та­ет­ся где-то пос­ре­ди прос­то­ров графс­тва Го­лу­эй. Кар­ти­на до­воль­но ко­лорит­ная.

Лад­но, те­перь моя оче­редь.

– Де­душ­ка при­нес ма­ме в род­дом бу­кет зим­не­го жас­ми­на из сво­его собс­твен­но­го са­да. По­это­му я Джес­мин.

По­хоже, он удив­лен.

– Во­об­ще-то мне ред­ко в от­вет рас­ска­зыва­ют ис­то­рию сво­его име­ни.

– По­чему? Ес­ли у име­ни есть ис­то­рия, на­до ее рас­ска­зать, – го­ворю я.

– Мне вы­бирать не при­ходит­ся. – Он пе­чаль­но раз­во­дит ру­ками. – Ска­зал, как те­бя зо­вут, – из­воль объ­яс­нить по­чему. Мы с сес­трой Пят­ни­цей уже при­вык­ли.

– Ну не мо­жет быть. Не­уже­ли ва­шу сес­тру зо­вут Пят­ни­ца?!

– Нет, ко­неч­но, – сме­ет­ся он.

– А у ме­ня есть сес­тра. И на ее день рож­де­ния де­душ­ка при­нес в род­дом бу­кет зим­не­го ве­рес­ка. Ее наз­ва­ли Хи­зер.

– Впол­не пред­ска­зу­емо, – хмы­ка­ет он, заг­нув угол­ки губ.

– Ага. Всем ос­таль­ным сор­ня­кам не по­вез­ло.

Он щу­рит­ся с не­кото­рым не­до­уме­ни­ем. По­том сме­ет­ся.

– От­ку­да же был ваш отец? – спра­шиваю я.

– Да так, ис­пан­ский мо­ряк.

– В вас не чи­та­ет­ся ис­пан­ская кровь.

– Шу­чу. «Ис­пан­ский за­во­ева­тель» – так го­вори­ла ма­ма. Не знаю, ни­ког­да его не ви­дел. Пред­став­ле­ния не имею, кто он и что он, она ни­кому о нем не рас­ска­зыва­ла. Но у ме­ня и мо­их дру­ганов вся­кий юж­ный му­жик, по­явив­ший­ся в ок­рес­тнос­ти, вы­зывал ог­ромные по­доз­ре­ния. Та­ких смуг­лых, как вы по­нима­ете, не то что­бы уж мно­го в графс­тве Го­лу­эй. По­лучи­лась иг­ра: най­ди, кто отец Сан­ди. У нас на Квей-стрит был улич­ный му­зыкант, иг­рал на сак­се, вот мои при­яте­ли все шу­тили, что я от не­го. В две­над­цать лет я рис­кнул к не­му под­ва­лить. Спро­сил: «Ти­па да?» – Он сме­ет­ся. – Му­жик ска­зал, что нет, но не воз­ра­жал бы, ма­ма, дес­кать, ему очень нра­вит­ся.

Мы оба сме­ем­ся, но он вдруг рез­ко об­ры­ва­ет се­бя и пе­рехо­дит на де­ловой тон:

– Итак. По по­воду ра­боты, – дос­та­ет ко­жаную пап­ку, кла­дет на стол и рас­сте­гива­ет мол­нию. – Ме­ня под­ря­дили David Gordon White. Вы, по­лагаю, мно­го о них слы­шали. Ну, на вся­кий слу­чай, про­шу.

Рас­кла­дыва­ет пе­редо мной бу­маги.

Все серь­ез­но, вну­шитель­но, со­лид­но. У ме­ня сер­дце за­мира­ет. Не­уже­ли я им нуж­на? Нуж­на, нуж­на. Они счи­та­ют, что я об­ла­даю вы­сочай­шей ква­лифи­каци­ей, прям пот­ря­са­ющей. Я им иде­аль­но под­хо­жу, так они ду­ма­ют. Они хо­тят мне пла­тить не­имо­вер­ные день­ги, по­тому что я их стою. Рас­плы­ва­юсь в иди­от­ской улыб­ке … ну а что, пла­кать из-за это­го?

– Да, нас­лы­шана. Круп­ней­шая кон­салтин­го­вая ком­па­ния. На­лого­об­ло­жение, а­удит и про­чее.

– Имен­но. Вхо­дят в пер­вую ми­ровую де­сят­ку. Вы, ду­маю, зна­ете, что ком­па­нии та­кого уров­ня ве­дут кор­по­ратив­ные бла­гот­во­ритель­ные про­ек­ты. Со­ци­аль­ной нап­равлен­ности.

– Пи­ар-про­ек­ты, ес­ли быть точ­ным.

– Не на­до это­го го­ворить, ког­да пой­де­те на со­бесе­дова­ние, – хмы­ка­ет он, пря­ча про­фес­си­ональ­ное одоб­ре­ние. – Ес­ли бы речь шла о стан­дар­тном пи­аре, ник­то бы не тол­ко­вал о бла­гот­во­ритель­нос­ти. А у них это – глав­ный по­сыл ком­па­нии. Пра­ва че­лове­ка и гло­баль­ное из­ме­нение кли­мата. Они очень хо­тят ви­деть вас сво­им сот­рудни­ком…

Он за­мол­ка­ет. Ви­димо, ждет, что я нач­ну за­давать воп­ро­сы. Но я в та­кой ото­ропи, что не знаю, что спро­сить. Это не моя ра­бота. Я не умею и не знаю, как вза­имо­дей­ство­вать с бла­гот­во­ритель­ностью.

– Я все го­тов с ва­ми об­су­дить, да­вай­те бе­седо­вать, и пе­реби­вай­те ме­ня, ес­ли воз­никнут воп­ро­сы, лад­но?

Ки­ваю. В не­до­уме­нии. Это же David Gordon White. И он та­кой весь из се­бя. Кра­савец, го­ворит мне ком­пли­мен­ты, воз­ни­ка­ет ощу­щение, что я и прав­да мо­гу по­лучить от­личную ра­боту. Я так нер­вни­чаю, что на ще­ках рас­цве­та­ют крас­ные пят­на. Ка­кая ин­те­рес­ная ждет ме­ня жизнь. Та са­мая ра­бота, о ко­торой я меч­та­ла. Он все го­ворит, го­ворит и го­ворит. И все о ра­боте. За­шибись.

На­конец он умол­ка­ет и смот­рит на ме­ня.

– Я вас уто­мил?

Хо­чет­ся ска­зать: «Да».

И еще кое-че­го хо­чет­ся ска­зать, но нель­зя, не на­до да­вать верх чувс­твам. Сколь бы со­бесед­ник ни был хо­рош.

– Я нес­коль­ко рас­те­рян­на. Мне ни­ког­да еще не при­ходи­лось иметь де­ла с бла­гот­во­ритель­ны­ми про­ек­та­ми. Я ра­бота­ла со стар­та­пами, до­води­ла их до мак­си­маль­но­го ус­пе­ха, а по­том про­дава­ла… за боль­шие день­ги.

Ну, что ж те­перь: как умею, так и есть. Да, по­хоже на то, в чем ме­ня об­ви­нял Лар­ри. Но сей­час сов­сем иное. И пусть это бу­дет очень да­леко от бла­гот­во­ритель­нос­ти. Я всег­да страс­тно за­дей­ству­юсь в то, чем за­нима­юсь. Лар­ри ни­ког­да не по­нимал: глав­ное – это де­ло. Ме­ня мож­но и не упо­минать, лишь бы по­лучи­лось. В ка­ком-то смыс­ле бла­гот­во­ритель­ность мне не чуж­да. О, на­чинаю ее лю­бить.

Ну, по­хоже, я его слег­ка ис­пу­гала. Од­на­ко он дер­жится твер­до: «Я по­нимаю, к че­му вы стре­митесь». Он ви­дит, что я не уве­рена, и пы­та­ет­ся из­влечь из это­го мак­си­мум.

– Вы бу­дете от­ве­чать за об­щее ру­ководс­тво. Бла­гот­во­ритель­ные про­ек­ты – точ­но та­кой же биз­нес, как и лю­бой дру­гой. Им то­же ну­жен стар­тап.

Он на­чина­ет ме­ня убеж­дать: рас­ска­зыва­ет, чем я за­нима­лась (как буд­то я са­ма не в кур­се), срав­ни­ва­ет с тем, что пот­ре­бу­ет­ся на но­вом мес­те. Про­водит па­рал­ле­ли. Да, он про­делал от­личную ра­боту и мно­го все­го обо мне на­копал. Вы­ража­ет не­под­дель­ное вос­хи­щение мо­ими ус­пе­хами, без­божно ль­стит, пре­воз­но­сит мои ор­га­низа­тор­ские и кре­атив­ные та­лан­ты. По­хоже, я луч­шая. Са­мая-са­мая-са­мая. По­нимаю, что по­тихонь­ку заг­ла­тываю на­жив­ку. Го­ворит, что по­ка на­водил справ­ки в по­ис­ках под­хо­дящей кан­ди­дату­ры, не раз всплы­вало мое имя. Очень он гра­мот­но из­ла­га­ет, вид­но, что про­фи, а то, что он кра­савец, ко­неч­но, ему по­мога­ет. Труд­но про­тиво­речить та­кому оба­ятель­но­му со­бесед­ни­ку. Обид­но его ра­зубеж­дать, хо­чет­ся, что­бы он и впрямь уве­рил­ся – я са­мая луч­шая, ум­ная и та­лан­тли­вая. Ему иде­аль­но под­хо­дит ра­бота хед­ханте­ра, он уме­ет все­лять в лю­дей ощу­щение собс­твен­ной зна­читель­нос­ти, убеж­дать их, что они дос­той­ны боль­ше­го. Со мной он поч­ти в этом пре­ус­пел. Толь­ко вот… ра­бота, ко­торую он пред­ла­га­ет, не очень ме­ня прив­ле­ка­ет. Не вы­зыва­ет она во мне то­го ду­шев­но­го подъ­ема, ко­торый я обыч­но ис­пы­тываю, при­нима­ясь за но­вый про­ект.

Он смот­рит на ме­ня с на­деж­дой.

Тут как раз и зе­леный чай по­дос­пел. По­ка офи­ци­ант ме­ня об­слу­жива­ет, ус­пе­ваю соб­рать­ся с мыс­ля­ми. Да, ра­бота не вос­торг, но ведь дру­гих пред­ло­жений у ме­ня нет. Раз­ры­ва­юсь меж­ду же­лани­ем вы­казать за­ин­те­ресо­ван­ность и не­об­хо­димостью ска­зать прав­ду. И во­об­ще он мне нра­вит­ся, хо­тя и не на­до бы при­нимать это­го в рас­чет. Но как-то не по­луча­ет­ся. Ох, сов­сем я рас­те­рялась. Это прок­ля­тое уволь­не­ние ли­шило ме­ня преж­ней уве­рен­ности в се­бе, я му­ча­юсь сом­не­ни­ями: то ли я де­лаю, пра­виль­но ли пос­ту­паю? Мо­жет, на­до дож­дать­ся бо­лее сто­яще­го пред­ло­жения? А мо­жет, хва­тать­ся за то, что есть, прос­то на вся­кий слу­чай?

Он прис­таль­но, изу­ча­юще на ме­ня смот­рит, его зе­леные гла­за, ка­жет­ся, заг­ля­дыва­ют мне в са­мую ду­шу, и я то­ну в них, пог­ру­жа­ясь все глуб­же и глуб­же. Гос­по­ди, ну что со мной тво­рит­ся? Он все­го лишь смот­рит со­бесед­ни­ку в ли­цо, это нор­маль­но. Что я се­бе вы­думы­ваю? От­во­жу взгляд в сто­рону. Мне ка­жет­ся, он ме­ня нас­квозь ви­дит, прек­расно по­нима­ет, что про­ис­хо­дит. Нет, не мо­гу я его об­ма­нывать, толь­ко не его – мой лу­чик све­та пос­ре­ди дол­гой мрач­ной зи­мы.

– На са­мом де­ле, Сан­ди, я дол­жна пе­ред ва­ми из­ви­нить­ся. – Нер­вно по­тираю ру­ки от не­лов­кости. – Воз­никло не­кото­рое не­допо­нима­ние. Я боль­ше не ра­ботаю на «Фаб­ри­ку идей», уже боль­ше двух ме­сяцев. У нас с пар­тне­ром воз­никли оп­ре­делен­ные раз­ногла­сия. – Ще­ки у ме­ня го­рят. – Так что я вре­мен­но без­ра­бот­ная. – Не знаю, что еще ска­зать, и де­лаю боль­шой гло­ток зе­лено­го чая. О! Как боль­но-то! Обож­гла и рот, и гор­тань, и да­же, ка­жет­ся, все киш­ки. Глав­ное, не раз­ры­дать­ся, это бы­ло бы кош­марно не­удоб­но.

– О’кей, – спо­кой­но от­ве­ча­ет он, и его по­за не­уло­вимо ме­ня­ет­ся, как буд­то он рез­ко рас­сла­бил­ся. – Ну так это же, в об­щем, к луч­ше­му, вер­но? Мо­им кли­ен­там не на­до бу­дет вас пе­рема­нивать. Вы сей­час в ак­тивном по­ис­ке, пра­виль­но я по­нимаю?

Де­лаю не­вин­ное ли­цо и су­дорож­но со­об­ра­жаю, го­ворить ли про при­нуди­тель­ный от­пуск. Нет, я не мо­гу. Я не мо­гу упус­тить свою единс­твен­ную воз­можность. Ну как это – ра­зом взять и все за­чер­кнуть, ска­зать, что Лар­ри дер­жит ме­ня на ко­рот­ком по­вод­ке и это бу­дет длить­ся еще де­сять бес­ко­неч­ных ме­сяцев. Тем бо­лее я не мо­гу ска­зать это ему, прек­расно­му хед­ханте­ру. Он по­мога­ет мне при­нять ре­шение.

– Я вам это ос­тавлю, – он по­дод­ви­га­ет мне пап­ку, – здесь вся не­об­хо­димая ин­форма­ция. Вы спо­кой­но все изу­чите, а по­том уже поз­во­ните мне и ска­жете, что на­дума­ли. Мы мо­жем еще раз встре­тить­ся, и я от­ве­чу на все воп­ро­сы, ко­торые у вас воз­никнут.

Мне вдруг ста­новит­ся нес­терпи­мо грус­тно. Нет, это вов­се не та ра­бота, о ко­торой я меч­таю. Но мне нуж­на хоть ка­кая-ни­будь. Бог с ни­ми, с ам­би­ци­ями и вы­соки­ми ус­трем­ле­ни­ями, на­до быть про­ще. Бе­ру пап­ку и при­жимаю к гру­ди.

Он от­став­ля­ет в сто­рону до­питую чаш­ку ко­фе, я то­роп­ли­во заг­ла­тываю прок­ля­тый зе­леный чай. Нам по­ра.

– Зна­чит, встре­тим­ся еще раз пе­ред ва­шим со­бесе­дова­ни­ем. – Он лю­без­но от­кры­ва­ет пе­редо мной дверь.

– Кто ска­зал, что бу­дет со­бесе­дова­ние?

– Я уве­рен, неп­ре­мен­но бу­дет. – Он за­говор­щицки ус­ме­ха­ет­ся. – Это моя ра­бота, я ви­жу, кто на что спо­собен. И очень ред­ко оши­ба­юсь.

Ши­роко улы­ба­ет­ся, под­сме­ива­ясь над собс­твен­ной на­порис­тостью. Что-то мне под­ска­зыва­ет, что свою ра­боту он де­ла­ет пре­вос­ходно. Он вкрад­чи­во до­бав­ля­ет:

– Эта ра­бота как раз для вас, Джес­мин.

Мы на ули­це. По­года стре­митель­но ис­порти­лась. Под­нялся ве­тер, де­ревья ка­ча­ют­ся как бе­зум­ные, впе­чат­ле­ние та­кое, буд­то мы на тро­пичес­ком ос­тро­ве и над­ви­га­ет­ся шторм. Но мы в Ир­ландии, и сей­час фев­раль. Все гра­фич­но, се­ро, лю­ди хо­дят уг­рю­мые, пря­ча за­леде­нев­шие ру­ки глу­боко в кар­ма­ны.

Смот­рю, как он идет к сво­ей ма­шине.

Ког­да он рас­ку­сил ме­ня, мне ста­ло неп­ри­ят­но, но в ито­ге я по­няла, что спо­рить с ним мне сов­сем не хо­чет­ся.