Коэволюционная концепция взаимоотношения природы и цивилизации

Коэволюция природы и общества – это область исследований, которая уже не является собственно естественно-научной. Понятие коэволюции ныне оказывается включенным в обсуждение предельно широких вопросов бытия и судеб человечества. Это подтверждают современные научные концепции глобального эволюционизма, претендующие на то, чтобы дать обобщённую картину всех мыслимых эволюционных процессов [22,25,27]. Еще в 1958 году А.Редфилд в своей работе «Биологический контроль химических факторов среды» привел данные взаимосвязи биомассы Мирового Океана, кислорода, нитратов и фосфора.

Термин «коэволюция» был предложен в 1964 году экологами, для которых коэволюция – взаимное приспособление двух и более видов или их сопряженное, совместное развитие [9, 14, 23, 30, 32]. Они давно обратили внимание на взаимодействие видов, среди которых обычно выделяют:

1) хищничество и паразитизм;

2) комменсализм;

3) конкуренцию;

4) мутуализм (взаимовыгодность).

Виды образуют мутуалистические ассоциации, эволюция которых собственно и называется коэволюцией. Экология имеет дело прежде всего со взаимоотношением биотических и физических факторов. Любой вид вносит изменения в окружающую среду, но эти изменения не носят характера взаимного приспособления друг к другу, или коэволюции. Воздействие (адаптация) идет в одном направлении, обеспечивая повышение уровня приспособляемости вида к условиям среды. Зарубежной научной школе принадлежит идея американского микробиолога Лин Маргулис о происхождении эукариотических клеток в результате симбиоза прокариотических клеток. Так, по этой гипотезе, митохондрии произошли от аэробных бактерий, а хлоропласты – от фотосинтезирующих бактерий. В 1979 году английский ученый экстрополирует эту идею на глобальный уровень, выдвигая гипотезу Геи-Земли как саморегулирующейся системы, возникшей в ходе эволюции взаимосвязей всех ее элементов [36].

В настоящее время под коэволюцией прежде всего понимается сосуществование и соразвитие мира природы и мира цивилизации на Земле. Вместе с тем успешно развиваются экспериментальные работы на молекулярно-генетическом уровне живого, использующие понятие коэволюции как центральное в теоретических интерпретациях эмпирически установленных взаимосвязей между эволюцией белков и нуклеиновых кислот. Между этими крайними полюсами (биосфера и молекулы) располагаются иные уровни изучения коэволюционных процессов. Так, известная социобиологическая концепция генно-культурной коэволюции решительно настаивает на необходимости изучения эволюционно- биологических корней всех собственно человеческих характеристик, включая нравственность, и даже претендует на создание новой науки о человеке. При анализе этой концепции становится ясным, что идея коэволюции на уровне так называемых «человекоразмерных» систем ставит перед натуралистическим сознанием довольно трудные вопросы. Но именно постановка этих вопросов позволяет увидеть как достоинства, так и недостатки натуралистического подхода.

Популярность идеи коэволюции такова, что академик Н.Н. Моисеев говорит даже о «коэволюционном императиве», обсуждая во многих своих публикациях не только богатое научное, но нравственное содержание идеи коэволюции. Понятие коэволюции сохраняет свою «память» о естественно-научном происхождении в том смысле, что остается нацеленным на изучение механизма процесса, на получение ответа на типичные для естествознания вопросы «Что?» и «Как?»- «Какие именно системы коэволюционируют и каким образом?» Поскольку коэволюция характеризует как материальные, так и идеальные, созданные мыслью системы, то нацеленность на изучение механизма не подрывает универсального значения понятия коэволюции. Скорее, это высвечивает новые ракурсы известного философского положения о конкретности истины, так как выдвигает более строгие требования к тому пространству, к той «системе координат», в которой в данном конкретном случае нуждается коэволюция.

Подобное обретение естественно-научными, по своему происхождению, понятиями даже не просто общенаучного, а в известной мере именно философского характера достаточно хорошо известно. Приведем лишь один пример – понятие самоорганизации. Возникновение неравновесной термодинамики и ее философское осмысление (И. Пригожин, И. Стенгрес, Г. Хакен, Э. Янч) подняли понятие самоорганизации на такой высокий уровень натурфилософских обобщений, что в настоящее время невозможно обойтись без этого понятия при обсуждении традиционно- философских проблем: время и его необратимоть, порядок и хаос, случайность и необходимость, непрерывность и дискретность. Более того – на основе понятия самоорганизации создаются универсальные модели Вселенной, то есть натурфилософские концепции, исходящие из такого «начала» Природы как самоорганизация.

Коэволюция – тоже одно из «начал» Природы, составляющих компоненту глобального эволюционного процесса и вместе с тем несущего в себе такие его черты, которые не охватываются целиком понятием самоорганизации. Это вовсе не означает какого–либо противоречия между этими двумя понятиями, какой-либо конкуренции концепций, основанных на одном или другом понятии. При изложении моделей «самоорганизующейся Вселенной» непременно используется понятие коэволюция, а коэволюционная модель не может обойтись без понятия самоорганизации. Различие заключено лишь в акцентах, в преимущественном внимании исследователя к одному или другому понятию и выраженным в них закономерностям природных процессов. Несколько упрощая, можно сказать, что самоорганизация имеет дело со структурами, состояниями системы в новое качество, а коэволюция с отношениями между системами с корреляцией эволюционных изменений. Отношения между системами могут быть самыми разнообразными, но коэволюционный подход выделяет те, которые сопряжены, взаимно адаптированы друг к другу. Понятие «сопряженность» является центральным.

С.Н. Родин, отмечает, что сопряженность эволюционных изменений выполняет двоякую функцию- сохранения целостности системы и участия в становлении новой целостности.

Проблема коэволюционного формирования сложных целостных систем из более простых элементов представляется более сложной. При ее разработке приходится учитывать иерархию природных целостностей и те разнообразные проявления сопряженности, в которых проявляются ее общие черты (относительная самостоятельность сопряженных систем, ассиметрия отношения, переходы от нейтрального отношения к сопряженному и т.д.). Наиболее важной, пожалуй, общей чертой является то, что сопряженность неразрывно связана с кооперативностью, с таким типом взаимодействия, который в человеческих взаимоотношениях называется сотрудничеством, взаимопомощью, солидарностью. Для собственно природных явлений эти понятия непригодны, но «кооперативность» используется широко. Важно подчеркнуть, что коэволюционный подход разрушает прежний образ Природы, как «воины всех против всех», как беспощадной борьбы за существование. В настоящее время довольно подробно обсуждаются как бы полярные уровни коэволюции- молекулярно- генетический и биосферный. Коэволюция Природы и Общества самым решительным образом ставит вопросы о синтезе знания, о необходимости совмещения различных уровней коэволюции, различных представлений о коэволюционных процессах, выраженных не только в науке, но и в художественном творчестве, в религии, в мифологии и т.д. Принципиально важным для нашей темы является вывод, который следует из обсуждения коэволюции Природы и Общества. Он заключается в том, концепция коэволюции может быть создана лишь на основе концепции Человека. К естественно-научным вопросам «Что?», «Как?» и «Почему?» должны быть добавлены вопросы «Зачем?» и «Для чего?».

Человеческий, гуманистический смысл обсуждения проблемы коэволюции стоит на первом месте и определяет цель ее исследования. От целеполагающего характера деятельности человека, от его способности к творчеству невозможно изолироваться при исследовании биосферы. Ведь в нее включена не только природная, но и социальная реальность, представляющая собой единство объекта и субъекта деятельности. Понимание же содержания и роли целеполагающей деятельности невозможно на базе лишь природоведении, либо таких общенаучных подходов, как системный, информационный, термодинамический. Законы самоорганизации, коль скоро они будут сформулированы, существенно продвинут объяснение перехода от хаоса к порядку, от одного структурного уровня к другому. Но направленность развития еще не есть целенаправленность. Эволюция же биосферы совершается в единстве природной направленности процессов и целенаправленности человеческой деятельности [9].

Статус концепции коэволюции общества и природы определяется ее следующими функциями в рамках социально-философского знания:

1) мировоззренческая (формирует единую совокупность воззрений о мире и о месте человека в нем);

2) методологическая (предлагает определенные методы, принципы, средства в решении экологических проблем современности);

3) интегративная (идея коэволюции выступает в качестве 10 своеобразного катализатора специализированных исследований отдельных проблем современности, интегрирует их в единую целостность);

4) прогностическая (способствует созданию проектов, моделей, прогнозов и представлений о возможных последствиях их осуществления для развития мирового или национально-регионального социума;

5) эвристическая (расширяет проблемное поле социальной философии, глобалистики, требует инновационного подхода к решению проблем);

6) междисциплинарная (охватывает проблемы и их исследование в области социальной философии, экологии, экономики, политики и других сферах).

Концепция коэволюции общества и природы является определенной квинтэссенцией многовековых поисков образа идеального общества. Ее теоретическими источниками и методологическими основаниями являются взгляды многих ученых и мыслителей на роль природного фактора в истории общества (Ш.Л. Монтескье, Э. Реклю, О. Конт, Г. Спенсер, К. Маркс и др.), доклады Римского клуба, идеология различных альтернативных движений, учение о ноосфере и концепция устойчивого развития [10].

Переход к коэволюционному состоянию общества и природы требует формирования единой стратегии экологической безопасности, включающей в себя двуединое глобальное и национально-региональное измерения. Глобальный аспект предполагает по меньшей мере анализ вопросов глобального состояния биосферы и отдельных экосистем, истощения ресурсов; продолжительности и качества жизни людей; решения различных социальных и демографических проблем, этноконфессиональных конфликтов, насилия и войн, экологически безопасного производства, политической стабильности и правового равенства.

Региональный (национальный) аспект предполагает в контексте глобального измерения учет целого ряда специфических особенностей страны: природных, этнических, социально-экономических, культурологических и т.п. Данная стратегия опирается на экологическую экономику в сочетании с действенными механизмами управления эволюции регионального общества, а также экологическую культуру, основное свойство которой - перевод общечеловеческих ценностей на язык практических действий в области политики, экономики, экологии на локальном уровне. Современная российская история характеризуется взаимопроникающими противоположными процессами, что требует формирования стратегии коэволюции общества и природы на региональном уровне с учетом национальных традиций и культуры. Сущность региональной стратегии коэволюции

Важным условием являются субъективный и духовно-нравственный факторы, ликвидация противоречий между ценностным сознанием человека, отстающего от требований времени, и техническими возможностями цивилизации, переход от вывоза сырья на выпуск конечного продукта, развитие лесной и деревообрабатывающей промышленности, выпуск наукоемкой продукции.

Переход к коэволюционному состоянию общества требует трансформации системы образования. Формирующаяся модель экологического образования должна предлагать цельное знание глобального и национально-регионального значения. Система экологического образования должна быть ориентирована на непрерывное и опережающее образование с ориентацией на самообразование. Обучение должно формировать у учащихся опережающее глобальное мышление и способность локально действовать на основе самостоятельно полученных знаний.

Идея коэволюции занимает достаточно важное место в биополитике в силу двойственного статуса человека (о чём шла речь в предшествующем параграфе). С одной стороны, биополитика утверждает принадлежность человека к живой природе, эволюционное родство с иными формами жизни. Это глубинное родство (единосущность) человека обусловливает потенциальную возможность понимания поведения живых существ (особенно близких к нам высших животных) через мысленную постановку себя на их место. С другой стороны, человек представляет уникальный продукт эволюции с качественно специфическими характеристиками. Будучи качественно обособленной частью единого планетарного многообразия жизни (биоразнообразия), человек и всё человечество вступает в коэволюционные отношения с остальными частями биоса (жизни); более того, «внутри себя» человек имеет как биологически-детерминированные, так и чисто человеческие (социальные, культурные и т.д.) грани, тесно взаимно переплетенные, предполагающие друг друга и в то же время коэволюционирующие.

По мнению Карпинской Р.С., Лисеева И.К., Огурцова А.П., концепция коэволюционной стратегии развития системы «природа-общество» определяется четырьмя основными положениями [9. 10, 14]:

1. Человек формируется в человеке исторически и индивидуально, т.е. эволюционно – биологически.

2. Общение – это важнейшая психологическая потребность человека, поэтому культура общения формируется непосредственно во взаимодействии с природой.

3. Генетически заложенное мироощущение сопричастности всему живому, сострадание и сопереживание природе является критерием сформированности этой культуры общения.

4. Человек не может себя реализовать, если сознательно или бессознательно отказывается от единства с живой природой.

То есть, движение за мир, рациональное природопользование и природоохранная деятельность – это естественное состояние человека, основа экологического мировоззрения и культуры, а потребительское отношение к природе – патология.

Н.Н.Моисеев: «Необходимо создание широких обобщений на основе усилий естествоиспытателей, математиков, экономистов, социологов, психологов, философов и даже поэтов. Без таких обобщений невозможно понять человека во всей его полноте, во всем драматизме его отношений с остальной природой. А без такого понимания не стоит даже говорить о какой-то реалистической стратегии взаимоотношения природы и общества» [23].