Противоречивое восприятие красоты

В мире эстетических ценностей невозможно назвать хотя бы одно художественное произведение, которое получило бы единодушную позитивную оценку. Один и тот же человек имеет различные ценностные приоритеты в разные периоды жизни. Например, по мнению Л.Н. Толстого, «то, что прежде казалось мне хорошо, показалось дурно, и то, что прежде казалось дурно, показалось хорошо… Доброе и злое переменилось местами»[39].

В разные периоды истории культуры красотой не только восхищались (вспомним дерзновенное утверждение о том, что красота спасет мир), но и подвергали осуждению, старались разоблачить. Достоевский в «Братьях Карамазовых» писал: «Красота — это страшная и ужасная вещь, тут дьявол с Богом борется, а поле битвы сердца людей».

Трудность осмысления феномена красоты связана, во-первых, с тем, что словами Валери, «прекрасное подразумевает впечатление неизъяснимого, неописуемого, неизреченного»[40]. Во-вторых, эстетическое мировосприятие формируется под воздействием различных факторов: природных, социальных, метафизических, субъективных. Однако в этом интегративном слиянии разных граней действительности, противоположных тенденций, важно выявить сущность красоты, смысловую направленность эстетических реакций.

Субъективистская модель прекрасного — одна из распространенных в эстетике. Ее представители доказывали, что главный источник эстетического восприятия заключен в субъекте, в самом человеке и красота — это проекция духовного богатства индивида, его мировоззрения, мироощущения на эстетически нейтральную действительность.

Уже у Гераклита в античности мы встречаемся с релятивизмом в понимании природы красоты: «мудрейший из людей — обезьяна перед Богом и по мудрости и по красоте, и во всем другом». В беседах Сократа с учеником Аристотелем прозвучала мысль о том, что относительность прекрасного определяется соотношением предмета к целям человеческой деятельности. Прекрасная вещь, пригодная для чего-либо, совпадает с целесообразным.

У скептика Пиррона из Эллады субъективизм в понимании красоты объясняется общей гносеологической установкой: всякая вещь есть «это» не в большей степени, чем «то», все есть и не есть в равной степени, тотально господствует лишь видимость. Полное воздержание от каких-либо суждений обо всем этом.

В эпоху Просвещения тенденция к субъективистской интерпретации прекрасного усиливается. Французский философ Рене Декарт пишет в 1630 году: «восприятие красоты во многих отношениях сходно с предпочтением одного звука другому», что можно понять так: предпочтение в области эстетики зависит во многом от случайных ассоциаций. В «Компендиуме музыки» Декарт связывает красоту с приятным ощущением.

Б. Спиноза относил прекрасное к числу случайных свойств, которыми мы наделяем предметы лишь потому, что желаем их видеть. Д. Юм полагал, что прекрасное не есть качество, существующее в самих видах, «оно существует исключительно в духе, созерцающем их, и дух каждого человека усматривает иную красоту. Один может видеть безобразие в том, в чем другой чувствует прекрасное». Иронично мнение Вольтера в статье «Прекрасное»: «Спросите гвинейского негра, для него прекрасное — черная лоснящаяся кожа, глубоко посаженные глаза, приплюснутый нос. Спросите черта, он ответит вам, что прекрасное это пара рогов, четыре когтя и хвост».

Дальнейшее развитие субъективистская точка зрения получила в работах представителей «теории вчувствования» (Р. Фишер, Т. Линс, И. Фолькельт, К. Грос, В. Баш, Ли Вернон). «Вчуствование» — это проецирование человеческих отношений, эмоций, идей на неодушевленные предметы. Душевная щедрость заставляет одушевлять неживые предметы, приобщая нас к космосу.

На уровне обыденного сознания субъективистская точка зрения трансформировалась в известное высказывание: о вкусах не спорят, у каждого своя красота.

Однако, во-первых, чувство удовольствия многолико и проявляет себя в жизни человека на физиологическом, утилитарном, научном и другом уровнях, выявляя характерное отношение к самым разнообразным явлениям, лишенным эстетической окраски. Следовательно, удовольствие не может являться специфической чертой в определении красоты. Во-вторых, этот подход не может разрешить вопроса о том, каков источник всеобщего, устойчивого отношения к различным явлениям мировой художественной культуры? И как объяснить существование общечеловеческих художественных ценностей? С другой стороны, сама природная действительность и реально существующая культура противостоят крайнему релятивизму, субъективизму, заключают в себе опасность деструктивных процессов и бросают вызов прочности гармонических основ человеческой жизни.

Язык красоты универсален, но от каких причин зависит уровень понимания этого языка? От чего зависит степень постижения той или иной формы прекрасного? Ответ нужно искать, отталкиваясь от тезиса: человек — наивная точка прорыва абсолютной гармонии, соучастия в процессе Вселенского творчества, которое не может не быть прекрасным. Именно здесь — истоки объективистской модели прекрасного.

Прекрасное объективно по своему генезису и содержанию, ибо в нем отображаются определенные стороны, свойства, отношения, закономерности предметов и явлений реального мира. Оно характеризует предметы и явления со стороны их сущности, основных типов связей, в соотношении с другими предметами и явлениями.

Объективные основы красоты коренятся в природе, ее структуре, законах развития и выражаются понятиями: мера, симметрия, гармония, оптимальность. В целом же, в истории культуры восприятие красоты рассматривалось через призму взаимоотношения объективного и субъективного, природного и общественного, физического и метафизического, земного и божественного.