Криминалистическая виктимология – частная криминалистическая теория

Сегодня можно встретить несколько точек зрения относительно места виктимологии в системе наук. Ряд ученых придерживаются мнения о том, что виктимология является структурной составляющей криминологии, частной криминологической теорией (например, Д.В. Ривман, В.Е. Квашис[55] и др.). Однако следует пояснить, что существует также два подхода к виктимологии: 1) это целостное учение о жертве (правонарушений, бытовых травм, о жертве несчастного случая, стихийного бедствия и пр.) – виктимология в широком смысле; 2) это учение только о жертве преступления – виктимология в узком смысле, т.н. криминальная виктимология[56]. Поэтому надо иметь в виду, что именно криминальную виктимологию предлагают включать в состав криминологии. Есть также иной подход к виктимологии: это комплексная междисциплинарная отрасль науки, изучающая проблемы жертвы преступления с позиции криминологии, уголовного права и процесса[57].

Мы предлагаем следующую схему. Криминалистическая виктимология – это лишь часть большой области знаний о жертвах различного происхождения, и одновременно более узкая отрасль по сравнению с криминальной виктимологией. Соотношение понятий «виктимология», «криминальная виктимология» и «криминалистическая виктимология» можно представить схематично (см. рис. 1).

 

 

Рис. 1

 

1 – виктимология как целостное учение о жертве различного происхождения

2 – криминальная виктимология – учение о жертве преступления

3 – криминалистическая виктимология

Жертв преступлений можно рассматривать под различным углом зрения: с позиции криминологии, уголовного права, криминалистики, уголовного процесса и пр., поэтому криминальная виктимология более емкая область знаний, чем криминалистическое учение о потерпевшем.

Предлагают рассматривать виктимологию как частную криминалистическую теорию, как самостоятельное направление в криминалистической науке (например, Е.Е. Центров, В.И. Шиканов). Так, В.И. Шиканов отмечает: «Есть все основания утверждать, что работы криминологов в плане познания феномена предрасположенности определенных категорий граждан к тому, чтобы стать жертвой конкретного преступления, сами оказали активизирующее влияние на углубление и расширение исследований в области криминалистической виктимологии»[58]. Мы не станем отрицать очевидную взаимосвязь виктимологии с криминологией, иными науками, нельзя также спорить с комплексным характером виктимологии, с возможностью существования ее в качестве единого, целостного учения о жертве различного рода. Но в настоящей работе мы представим виктимологию как частную криминалистическую теорию.

Как и любую иную научную теорию, криминалистическое учение о потерпевшем можно отнести к конструктивной, логически развертывающейся концептуальной модели. Данное учение имеет свою структуру, понятийно-терминологический аппарат, выполняет собственные, только ему присущие функции, имеет свою историю, свои перспективы. Криминалистическую виктимологию некоторые ученые относят к той группе частно-криминалистических теорий, которые сформировались вокруг элементов системы преступления и его следов (таких как криминалистическое учение о следах, о способе совершения преступления, теория криминалистической характеристики преступления и др.)[59]. Попробуем обосновать состоятельность криминалистической виктимологии как частной криминалистической теории.

Прежде всего, определимся с понятием частной криминалистической теории: это компонент общей теории криминалистики, изучающий отдельные стороны (элементы, группы элементов) предмета криминалистики и служащий научной основой для разработки криминалистических средств, приемов и рекомендаций[60]. Предметом частной криминалистической теории являются определенные закономерности объективной действительности из числа тех, которые изучает криминалистика в целом[61]. Объектом частной криминалистической теории следует считать те явления, вещи, процессы, связи и отношения, ту часть предметной области, в которой проявляются изучаемые теорией объективные закономерности[62]. Методом частной криминалистической теории является система познавательных приемов, используемых как для построения самой теории, так и для применения теории в практике познания предметной области. Эта система может включать в себя как все методы, известные общей теории криминалистики, так и только часть их, если какие-то из специальных методов криминалистики в этой теории не находят своего применения[63].

Создание учения о частных криминалистических теориях можно по праву признать важной заслугой школы Р.С. Белкина. Данное научное направление развивалось, включив в себя учение о механизмах следообразования, теорию криминалистической идентификации, криминалистическое учение о фиксации доказательственной информации, криминалистическое учение о версии и др. Представляется, что этот, как и другие перечни частных теорий, является далеко не полным. Ряд отечественных криминалистов (П.П. Цветков, В.Ф. Зудин, А.С. Кривошеев и др.) неоднократно ставили вопрос об образовании такой частной криминалистической теории как криминалистическое учение о личности. Р.С. Белкин не соглашался с этим предложением. Его мотивировка заключалась в следующем: 1) нет оснований для конструирования самостоятельного криминалистического учения о личности, ибо большая часть положений, которые предлагается включить в его содержание, относится не к криминалистике, а к криминологии, судебной психологии, уголовному праву и другим наукам; 2) соматические и психофизиологические свойства личности, представляющие интерес для криминалистики и не изучаемые в нужном для нее аспекте другими науками, давно являются предметом исследования существующих частных криминалистических теорий: криминалистического учения о навыках, криминалистического учения о способе совершения преступления, учения о криминалистической регистрации и других; 3) разработка методики изучения участников процесса следователем и судом действительно необходима; подобная методика должна разрабатываться в теоретическом аспекте в рамках такой частной криминалистической теории, как общие принципы организации деятельности по собиранию, исследованию, оценке и использованию доказательств, а в практическом аспекте – входить в содержание криминалистической методики[64]. Нельзя отрицать, что мысль Р.С. Белкина вполне логична, но мы позволим себе не согласиться с корифеем отечественной криминалистики. Обоснуем нашу позицию.

Во-первых, сам Р.С. Белкин в «Курсе криминалистики» приводит следующую цепь рассуждений: «В отличие от смежных наук как самостоятельных областей знания, предметы которых обязательно различны, а объекты познания могут частично (а иногда и в значительной степени) совпадать, у частных криминалистических теорий могут совпадать и предметы, поскольку они могут изучать различные проявления одних и тех же объективных закономерностей, относящихся к предмету криминалистики в целом, в различных предметных областях. Такое совпадение предметов, хотя и не полное, но весьма значительное, можно наблюдать у криминалистического учения о навыках и криминалистического учения о способе совершения преступлений, у криминалистического учения о навыках и теории судебно-почерковедческой идентификации и т.д. И это в принципе закономерно, поскольку все перечисленные частные теории относятся к числу криминалистических, а их предметы – только элементы, стороны, части единого предмета криминалистической науки. В этом, кстати, проявляется еще одно подтверждение внутренне присущей криминалистике целостности, ее системности»[65]. Таким образом, криминалистическая виктимология рассматривает потерпевшего в аспекте совершенствования тактики и методики расследования преступлений, а также профилактической деятельности; при конструировании ряда норм Уголовного кодекса также учитываются особенности потерпевшего, в зависимости от личностных, поведенческих и иных характеристик потерпевшего дифференцируется уголовная ответственность; для судебной медицины потерпевший (или его труп) – объект экспертного исследования; для криминологии представляет интерес поведение потерпевшего как одна из причин преступлений. То есть потерпевшего можно рассматривать в различных аспектах, и такой подход нисколько не вредит науке, а, напротив, обогащает систему знаний. Поэтому частичное совпадение предмета криминалистического учения о личности, в том числе о личности потерпевшего, с другими науками или частными криминалистическими теориями является допустимым.

Во-вторых, как справедливо отмечает Ф.В. Глазырин, криминалистика заинтересована в изучении не всех сторон личности, а только тех, которые детерминируют его криминальную деятельность, оценка которых необходима для разработки более эффективных методов обнаружения и изучения следов преступления, повышения эффективности следствия, судебного разбирательства, профилактики преступлений. В этой связи представляется, что не могут частные стороны какого-либо явления быть более значимыми, чем само это явление[66]. Поэтому криминалистическое учение о личности должно по праву войти в перечень частных криминалистических теорий.

Необходимо также отметить, что криминалистической гомологии (учению о человеке) посвящены даже отдельные главы учебников по криминалистике. Так, например, в учебнике под редакцией В.А. Образцова[67] дается следующее определение гомологии: это система знаний, во-первых, о человеке как личности, как следообразующем и следовоспринимающем объекте – носителе информации, имеющей значение для решения правовых и криминалистических задач, во-вторых, о средствах, приемах, методах, технологии установления данного носителя информации и его изучения, в-третьих, о средствах, приемах, методах, технологии собирания, анализа, накопления, передачи и использования информации, содержащейся в памяти ее носителей, а также в материально фиксированных следах на теле, одежде, других сопутствующих вещах и объектах, с которыми носитель взаимодействовал, реализуя свою активность в рамках познаваемых в уголовном судопроизводстве событий[68]. При этом приводится мысль о том, что как системное образование, криминалистическая гомология складывается из трех подсистем: 1) криминалистического учения о жертве (криминалистической виктимологии); 2) криминалистического учения о преступнике (заподозренном, подозреваемом, обвиняемом, подсудимом); 3) криминалистического учения о свидетеле.

Можно согласиться с мнением В.А. Образцова о том, что задача детальной гомологической классификации состоит в познании их криминалистически значимых особенностей, в разработке понятий, типологий, предметной, функциональной, информационной и иных характеристик участников познаваемых в уголовном судопроизводстве событий. Конечной же целью изучения гомологического материала является разработка средств, методов, приемов, методик и рекомендаций по их внедрению в следственную, оперативно-розыскную, экспертную и судебную практику. Поступая на «вооружение» практиков, эти виды научной продукции помогают им при: 1) установлении личности участников и самого познаваемого события; 2) получении полной и достоверной информации, содержащейся в памяти лиц относительно объекта практического познания в уголовном судопроизводстве; 3) обнаружении, фиксации, изъятии, исследовании других материальных объектов и материально фиксированных следов, информативных с точки зрения решения поисково-познавательных задач; 4) овладении и конструктивном использовании собранной информации в правовых и криминалистических целях[69].

Выступая в качестве определяющего, базового звена общей системы криминалистического человековедения и следоведения, органично соединяя в себе оба эти магистральных направления научного и практического познания, криминалистическая гомология является одной из активно формирующихся и весьма перспективных областей криминалистики. И каждая из подсистем криминалистической гомологии в свою очередь обладает всеми признаками частной криминалистической теории. Мы согласны с мнением В.М. Шматова, что ретроспективный анализ теории и практики обеспечения гарантий прав человека в процессе правоприменительной деятельности свидетельствует, что в настоящее время имеются необходимые и достаточные предпосылки для разработки частной криминалистической теории «Криминалистического учения о личности преступника и жертв преступления»[70]. Таким образом, криминалистическую гомологию можно считать более общей по отношению к криминалистической виктимологии частной теорией.

Есть также предложение включить криминалистическую виктимологию в состав новой частной криминалистической теории – криминалистической антропологии[71]. Однако мы не разделяем такую позицию, поскольку нельзя отождествлять понятия «антропология» и «гомология». Под антропологией мы понимаем комплексную науку о происхождении и эволюции человека, образовании человеческих рас и вариациях физического строения человека[72]. Или возьмем иное определение антропологии: это наука о биологической природе человека[73]. Интересное определение антропологии дает В.И. Даль: это наука о человеке; учение о человеке как о животном и о духе; по плоти человека это анатомия и физиология; по духу его, психология[74]. Но все же большинство ученых используют термин антропология в первом значении. То есть в антропологии человек выступает как физическое существо, а не социальное. Поэтому в рамках виктимологических исследований приемы и методы криминалистической антропологии представляют интерес в плане установления личности потерпевшего (например, при обнаружении трупа, его фрагментов), некоторые их этих методов и приемов будут рассмотрены далее.

На сегодняшний день криминалистическую виктимологию можно рассматривать как частную криминалистическую теорию, поскольку уже сформировался ее предмет, расширяются и совершенствуются методы исследования, уточняются и конкретизируются функции, а также взаимосвязи с другими науками юридического цикла. Тенденция к восприятию криминалистической виктимологии в таком аспекте проявилась достаточно давно. Можно упомянуть, например, работу В.И. Шиканова[75]. Научную основу криминалистической виктимологии составляют также труды других отечественных криминалистов, например, В.П. Божьева,[76] С.В. Бородина[77] (о случаях, когда потерпевший привлекается к уголовной ответственности за преступление, совершение которого явилось поводом к покушению на его жизнь), В.С. Бурдановой и В.М. Быкова,[78] Е.Е. Центрова[79] и др.

Итак, выделение криминалистической виктимологии в самостоятельную отрасль знаний согласуется с общей тенденцией в науке, когда в результате интенсивного взаимодействия многих областей знания все чаще рождаются так называемые синтетические науки. Иначе говоря, если раньше появление новых наук вело к разобщению научных знаний, то теперь некоторые новые их отрасли обеспечивают синтез знаний. Так, параллельно «разрушающей» дифференциации развивается дифференциация интегрирующая, созидающая[80].