Взаимосвязь криминалистической виктимологии с уголовным правом и процессом. Проблема правовой и социальной защиты жертв преступлений

Проследим взаимосвязь криминалистической виктимологии с уголовным правом и процессом. Правовые аспекты криминальной виктимологии уже не раз становились предметом исследования ученых. Так, например, проблемы виктимологии рассматривались с позиции уголовного права и процесса такими авторами как Л.В. Франк, В.И. Полубинский [104] и др.

Анализ законодательства и судебной практики показывает, что особенности личности и поведения потерпевшего принимаются во внимание при квалификации преступлений.

Во-первых, это довольно ярко проявляется в нормах уголовного права о необходимой обороне и о причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление (ст. 37, 38 УК РФ). В данном случае лицо, пострадавшее от действий оборонявшегося или задерживающего, и вовсе не признается потерпевшим в процессуальном смысле, поскольку уголовное дело по такому факту может и не возбуждаться (если не было превышения пределов необходимой обороны). В случае совершения убийства, а также причинения тяжкого или средней тяжести вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны, либо при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление, деяние будет квалифицироваться по ст. 108 или 114 УК РФ. Если же имело место иное преступление, совершенное при нарушении условий правомерности необходимой обороны или задержания лица, совершившего преступление, то данные обстоятельства учитываются в качестве смягчающих (п. «ж» ст. 61 УК РФ).

Во-вторых, изучение поведения потерпевшего играет важную роль при оценке преступления как совершенного в состоянии аффекта; данное понятие уголовного права имеет прямое отношение к виктимологии. Условия квалификации деяния по статьям 107 (убийство, совершенное в состоянии аффекта) и 113 (причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью в состоянии аффекта) включают, кроме прочего, противоправность или аморальность поведения самого потерпевшего. Приведем примеры из судебной практики, где показано, как подробное исследование всех обстоятельств дела, касающихся поведения потерпевших, привело к переквалификации противоправного деяния с убийства по ч. 1 ст. 105 УК РФ на убийство, совершенное в состоянии сильного душевного волнения.

Верховным судом Удмуртской Республики И. осужден по ч. 1 ст. 107 УК РФ и п. «в» ст. 102 УК РСФСР. Он признан виновным в умышленном убийстве С. в состоянии сильного душевного волнения, в умышленном убийстве М. в связи с выполнением ею своего общественного долга. В основной и дополнительной кассационных жалобах И. и его адвокат просили действия И. по факту убийства М. переквалифицировать с п. «в» ст. 102 УК РСФСР на ч. 1 ст. 107 УК РФ, считая, что убийство потерпевших он совершил в состоянии аффекта, вызванного их неправомерными действиями. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ приговор изменила, указав на следующее.

Как показал в судебном заседании И., с потерпевшими, которые были его соседями по дому, у него сложились неприязненные отношения в связи с тем, что они систематически злоупотребляли спиртным, устраивали скандалы, мешая нормальному отдыху соседей. Однажды жена И. взволнованно сообщила мужу, что С. публично оскорблял ее без какого-либо повода во дворе дома. На следующий день И. пошел к соседям, чтобы устыдить их за недостойное поведение. С. и М. в состоянии алкогольного опьянения стали его оскорблять и избивать. С. несколько раз ударил И. ножом, М. же замахнулась столовой вилкой. Опасаясь за свою жизнь, действуя «как в гипнозе», И. отбивался табуретом, а затем - подобранным ножом. Он пришел в себя от хрипа М., лежавшей в крови.

Данные обстоятельства дела были подтверждены и показаниями свидетелей. Совершенное И. убийство М. было переквалифицировано с п. «в» ст. 102 УК РСФСР на ст. 104 УК РСФСР как умышленное убийство, совершенное в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного длительной психотравмирующей ситуацией, возникшей в связи с систематическим аморальным поведением потерпевших, усугубленной их противоправными действиями в момент конфликта[105].

Весьма показательным для исследования нашей темы будет и такой пример из судебной практики. Ульяновским областным судом 10 июня 1998 года С. осуждена к лишению свободы по п. «в» ч. 2 ст.105 УК РФ с применением ст. 64 УК сроком на 6 лет. Она признана виновной в том, что 21.02.98. по месту жительства в г. Ульяновске из неприязни, возникшей в связи с неправомерным поведением мужа, совершила его убийство, когда он заведомо для нее находился в беспомощном состоянии. В кассационной жалобе осужденная С. просила смягчить ей наказание в связи с тем, что убийство она совершила в состоянии аффекта, и сослалась на то, что у нее с мужем за время совместной жизни сложились крайне неприязненные отношения: он систематически пьянствовал и тратил зарплату на приобретение спиртного, устраивал в доме скандалы и драки, плохо относился к детям, оскорблял их и избивал, а в 1997 году довел до самоубийства сына 1972 года рождения. Несмотря на это она пыталась сохранить семью, поскольку у них было семеро детей. Но 21 февраля, узнав от старшей дочери о том, что десять лет назад муж пытался ее изнасиловать, а пять лет назад изнасиловал младшую дочь, 1986 года рождения, С. в состоянии потрясения, испугавшись потерять кого-либо из детей, схватила топор и нанесла мужу, лежавшему на кровати лицом к стене, несколько ударов по шее, после чего попросила детей вызвать милицию.

Адвокат в защиту С. просил об изменении приговора, переквалификации ее действий с п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ на ст. 107 УК РФ и назначении ей наказания, не связанного с реальным лишением свободы. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 3 сентября 1998 года приговор изменила, указав следующее.

Суд первой инстанции, квалифицируя содеянное С. по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ, в обоснование своего решения сослался на то, что она знала о неправомерном поведении ее мужа в отношении детей и, в частности, о покушении на изнасилование старшей дочери. Поэтому сообщение об изнасиловании младшей дочери, совершенном мужем пять лет назад, с учетом характера их взаимоотношений не могло послужить причиной внезапного возникновения у нее сильного душевного волнения. Однако с таким выводом суда согласиться нельзя. Материалы дела свидетельствуют о том, что муж С. систематически пьянствовал, лечился от алкоголизма в ЛТП, состоял на учете в областном наркологическом диспансере с 1995 года с диагнозом хронический алкоголизм второй стадии. С 17 апреля 1997 года по 12 января 1998 года он восемь раз доставлялся в отдел милиции за совершение мелкого хулиганства и появление в общественных местах в пьяном виде, был судим по ч. 2 ст. 144 УК РСФСР к лишению свободы с отсрочкой исполнения приговора, с работы был уволен за появление в нетрезвом состоянии, по месту жительства характеризовался исключительно отрицательно. Кроме того, в ходе предварительного следствия было установлено, что в действиях мужа С. содержались признаки преступлений, предусмотренные п. «в» ч. 3 ст.131 УК РФ, в отношении дочерей, и уголовные дела были прекращены в связи с его смертью. Как видно из показаний С., а также ряда свидетелей, потерпевший умышленно спаивал своего сына Олега, 1972 года рождения, чтобы тот был не в состоянии противостоять ему, когда он издевался над женой и дочерьми, а впоследствии довел сына до самоубийства беспричинной ревностью.

Указанные обстоятельства дают основание для вывода, что систематические противоправные и аморальные поступки потерпевшего обусловили длительную психотравмирующую ситуацию в семье, где постепенно накапливалась напряженность во взаимоотношениях в результате поведения потерпевшего, и последнее известие о совершенном им изнасиловании младшей дочери переполнило чашу терпения С. и внезапно вызвало у нее сильное душевное волнение[106].

Ситуации, в которых большое значение имеет оценка поведения потерпевшего, предшествовавшего посягательству, находят отражение и в обзорах судебной практики за последние годы. Случаи, когда после тщательного анализа взаимоотношений между жертвой преступления и виновным суд приходит к выводу о необходимости переквалифицировать действия последнего со 105 УК РФ (убийство) на ст. 107 УК РФ (совершение убийства в состоянии аффекта) по-прежнему имеют место[107].

Из-за неполно проведенного судебного следствия суды нередко выносят приговоры, которые отменяют вышестоящие инстанции в связи с неправильной квалификацией содеянного. Так, по приговору Нурлатского районного суда Республики Татарстан 29 января 2001 года М. осужден по ч. 3 ст. 213 УК РФ за совершение хулиганства. По первоначальным данным 10 октября 2001 года около 19 часов М. со своей женой на автомашине приехал на свекольное поле, которое охраняли К. и Н. К. сделал М. замечание и попросил покинуть поле, но в ответ М. ударил К. каким-то предметом по голове и толкнул, после чего К. упал и ударился о бампер автомашины. Н. пытался пресечь хулиганские действия М., последний же, выражаясь нецензурно, свеклой несколько раз ударил его по голове. В результате действий М. К. причинен легкий вред здоровью, а Н. – кровоподтеки на лице. В протесте заместителя Председателя Верховного Суда РФ был поставлен вопрос об изменении судебных решений, включая кассационное определение, в связи с необходимостью переквалификации действий осужденного. Президиум Верховного Суда Республики Татарстан 10 апреля 2002 года протест удовлетворил, указав следующее. Согласно закону субъективная сторона состава преступления, предусмотренного ст. 213 УК РФ, характеризуется наличием у виновного умысла на грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, и применение с этой целью насилия к гражданам. Вывод суда о применении М. насилия к потерпевшим из хулиганских побуждений сделан без учета конкретных обстоятельств, предшествовавших событию преступления. Как видно из показаний осужденного, потерпевшего К., свидетеля М. – жены М., вечером 10 октября М. с женой на своей машине искали пропавшего теленка. Во время поисков они заехали на свекольное поле, где их автомашина заглохла. М. пытался устранить неисправность, чтобы уехать. В это время к ним подошел пьяный охранник – К. и стал прогонять его. М. ударил К. неустановленным предметом по голове и толкнул. На помощь К. пришел напарник К. – Н., также находившийся в состоянии опьянения, потребовал от М. уехать, тот ответил нецензурно. Тогда Н. натравил на него свою собаку. М. поднял с земли свеклу и кинул ее в Н. преступные действия М. в безлюдном мете (в поле) были обусловлены неправомерным поведением потерпевших, а не его хулиганскими побуждениями. Поэтому действия М. следует квалифицировать по ст. 115 УК РФ как умышленное причинение легкого вреда здоровью, а в отношении Н. – по ст. 116 УК РФ как нанесение побоев[108].

В судебной практике встречаются и ситуации, когда сам потерпевший просит о смягчении участи виновного. Так, 24 сентября 2001 года примерно в 18 часов А. во время ссоры с Ш. из неприязни нанес ему неустановленным предметом два удара по голове, от которых Ш. упал и потерял сознание, после чего продолжал его избивать, в результате причинил открытый перелом обеих костей левой голени в верхней трети, относящийся к повреждениям, повлекшим тяжкий вред здоровью по признаку опасности для жизни; закрытую черепно-мозговую травму, ушибленные раны головы, являющиеся повреждениями, расцененными как легкий вред здоровью, по признаку кратковременного расстройства здоровья на срок не более трех недель. Лефортовским районным судом г. Москвы 21 декабря 2001 года А. осужден к трем годам лишения свободы по ч. 1 ст. 111 УК РФ. В дальнейшем приговор был обжалован. Потерпевший Ш. в кассационной жалобе просил об изменении приговора и применении к А. условного осуждения, ссылаясь на то, что он, Ш., сам спровоцировал конфликт, оскорбив А. и его родных, осужденный осознал свою вину, и он его простил, т.к. тот возместил ему расходы на лечение и за моральный вред в размере 10 тысяч долларов США. Но кассационная инстанция, смягчив А. наказание до двух лет лишения свободы, не усмотрела оснований для применения к нему условного осуждения. Изучив материалы дела, учитывая позицию потерпевшего, а также положительную характеристику А. с места работы и с места жительства, президиум Московского городского суда применил к А. условное осуждение на основании ст. 73 УК РФ[109].

Законодатель, кроме этого, учел особенности личности и поведения потерпевшего при составлении перечня смягчающих и отягчающих обстоятельств. Так, например, п. «з» ст. 61 предусматривает, что смягчающим обстоятельством может признаваться противоправность или аморальность поведения потерпевшего, явившегося поводом для преступления.

В научном мире существуют различные мнения по поводу толкования понятия «аморальное и противоправное поведение потерпевшего». Большинство считают таковым любое поведение лица, отклоняющееся от правовых и нравственных норм. Но если с правовыми нормами все более-менее ясно: они закреплены в законодательстве, то с нормами морали дело обстоит сложнее, они могут отличаться в зависимости от принадлежности человека к той или иной социальной группе. Для кого-то нахождение даже в легкой степени опьянения является недопустимым, неприемлемым, а для другого – нормальным состоянием. Э. Сидоренко высказывает следующую позицию по данному вопросу: «Для признания поведения жертвы обстоятельством, смягчающим наказание (п. «з» ч. 1 ст. 61 УК) недостаточно его объективной оценки. Требуется учитывать и субъективный критерий, выражающийся в нежелательности для виновного определенных поступков потерпевшего. … Представляется, что оставление потерпевшим своих вещей без присмотра есть не что иное, как реализация им своих полномочий собственника. А так называемое легкомысленное поведение жертвы изнасилования является проявлением ее половой свободы. Если женщина реализует свое законное право на половую свободу, в результате чего становится жертвой изнасилования, т.н. «вольность» ее поведения не должна являться обстоятельством, смягчающим наказание виновному»[110]. С этим мнением можно согласиться, т.к. иногда даже состояние опьянения может быть оправдано значительностью повода, и это не означает, что закон смягчает ответственность за причинение вреда пьяной жертве. Иная ситуация, когда человек в состоянии опьянения провоцирует посягательство нецензурной бранью, пренебрежением справедливыми замечаниями окружающих.

Автор названной статьи приводит результаты исследований, по которым 65% опрошенных юристов поддерживают точку зрения о том, что при вынесении приговора следует учитывать не только отрицательное поведение, но и отрицательную характеристику личности жертвы. Мы согласны с мнением Э. Сидоренко: можно учитывать личность только тогда, когда это связано с поведением в момент совершения преступления. При постановлении приговора надо оценивать конкретный случай, а не все прошлые события, с ним не связанные. Суд должен быть беспристрастен и к жертве, и к лицу, совершившему преступление. Хотя это не всегда так, ведь закон содержит нормы о рецидиве преступлений, и это учитывается при постановлении приговора. В то же время в УК РФ не предусмотрена оценка личности потерпевшего в целом для определения меры ответственности.

Э. Сидоренко приводит еще одну интересную позицию: при проведении опроса работников судебно-следственных органов на вопрос «Влияет ли на смягчение наказания то обстоятельство, что мотив мести был вызван противоправным или аморальным поведением потерпевшего?» - 95% опрошенных ответили утвердительно. Отсюда автор статьи делает вывод, что месть либо другой общественно порицаемый мотив не характеризуют отрицательно личность виновного и не увеличивают степень общественной опасности деяния, если зарождение данного мотива явилось прямым следствием провоцирующего поведения потерпевшего. В ст. 63 УК РФ в качестве отягчающего наказание обстоятельства предусмотрено совершение преступления по мотиву мести за правомерные действия других лиц (п. «е» ч. 1 ст. 63 УК РФ). Т.е. здесь виктимность связана с положительным поведением потерпевшего, и посягательство в этой ситуации, безусловно, влечет более строгое наказание. Но в п. «л» ч. 2 ст. 105 УК РФ предусмотрен такой квалифицирующий признак как наличие мотива кровной мести. Однако что лежит в основе кровной мести? Кровная месть может быть вызвана убийством родственника, изнасилованием женщины. То есть мотив продиктован отрицательным (или даже противоправным) поведением потерпевшего, но закон подходит к этому более сурово. Такая позиция законодателя вполне обоснована: ведь если совершено убийство или иное преступление, человек должен нести ответственность по закону, а не по обычаям предков. Кровная месть выступает в качестве самосуда, ее осуществление может быть и отодвинуто во времени, обязанность отомстить иногда передается по наследству. Государство не должно поощрять самосуд, иначе наступит произвол.

О.П. Левченко, рассматривая криминалистическую характеристику убийств, совершенных по мотиву кровной мести, достаточно подробно раскрывает виктимологический аспект проблемы. Автором выделены типичные признаки потенциальной жертвы убийства, совершенного по мотиву кровной мести: 1. жертва всегда мужского пола; 2. возраст жертвы ограничений не имеет; 3. жертва – всегда лицо, которое не является родственником виновного; 4. жертвой убийства из кровной мести может быть «невиновное» лицо, т.е. непосредственно не причинившее вреда мстящему; 5. жертва (как и преступник), как правило относится к представителям народов Кавказа[111]. Достаточно четвертого признака – «невиновности» жертвы – чтобы отнести мотив кровной мести к числу отягчающих обстоятельств.

Среди отягчающих обстоятельств, учитывающих особенности потерпевшего, помимо названого можно привести такие:

· совершение преступления в отношении лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга (п. «ж» ст. 63 УК РФ);

· совершение преступления в отношении женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности, а также в отношении малолетнего, другого беззащитного или беспомощного лица либо лица, находящегося в зависимости от виновного (п. «з» ст. 63).

Далее, положения, касающиеся потерпевшего (его возраста, профессии, здоровья, поведения) содержатся в отдельных составах преступлений, предусмотренных особенной частью УК РФ. Представим эти составы в форме таблицы.

№ статьи УК, название	особенности потерпевшего[112]
106 - убийство матерью новорожденного ребенка	потерпевший- новорожденный ребенок (т.е. убитый во время или сразу же после родов)
107 - убийство, совершенное в состоянии аффекта	преступление вызвано насилием, издевательством или тяжким оскорблением со стороны потерпевшего либо иными противоправными или аморальными действиями (бездействием) потерпевшего, а равно длительной психотравмирующей ситуацией, возникшей в связи с систематическим противоправным или аморальным поведением потерпевшего
108 - убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны либо при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление	потерпевший сам совершает посягательство, являющееся преступным или внешне выглядящее как преступное. Во втором случае потерпевший совершил преступление и уклоняется от задержания, в ходе которого ему была причинена смерть
113 - причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью в состоянии аффекта	см. все то, что относится к убийству, совершенному в состоянии аффекта
124 - неоказание помощи больному	потерпевший болен и нуждается в медицинской помощи
125 - оставление в опасности	потерпевшим является лицо, находящееся в опасном для жизни или здоровья состоянии и лишенное возможности принять меры к самосохранению по малолетству, старости, болезни, из-за беспомощности
134 - половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим 16-летнего возраста	потерпевший не достиг возраста 16 лет (и об этом знал или должен был знать виновный)
146 - нарушение авторских и смежных прав	потерпевшим является автор произведения науки, искусства, литературы, в установленном законом порядке зарегистрировавший свое право; субъекты смежных прав (исполнители: певцы, актеры; и пр.)
150 - вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления	потерпевший не достиг восемнадцати лет
317 - посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа	потерпевший является сотрудником правоохранительного органа, либо военнослужащим, либо близким указанных лиц
318 - применение насилия в отношении представителя власти	потерпевший - должностное лицо правоохранительного или контролирующего органа, а также иное должностное лицо, наделенное в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от него в служебной зависимости.

 

Это не все составы преступлений, где законодатель обращает внимание на особенности потерпевшего, но остальные мы приводить не будем, т.к. это не является задачей нашего исследования.

Итак, в уголовном праве законодатель учитывает роль потерпевшего в событии преступления, а правоприменители обращают на это внимание при квалификации деяния, при назначении наказания, в чем мы убедились, изучив судебную практику.

Мысль поставить в центр внимания расследования не только преступника, но и потерпевшего, обратиться к изучению личности и поведения последнего, получила выражение и в Постановлениях Пленума Верховного Суда. Так, например, в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27.01.1999. «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК)» отмечено: «При решении вопроса о направленности умысла виновного следует исходить из совокупности всех обстоятельств содеянного и учитывать, в частности, способ и орудие преступления, количество, характер и локализацию телесных повреждений..., а также предшествующее преступлению и последующее поведение виновного и потерпевшего, их взаимоотношения». Кроме этого, в п. 20 названного Постановления говорится, что «при назначении наказания за убийство необходимо учитывать все обстоятельства, при которых оно совершено: вид умысла, мотивы и цель, способ, обстановку и стадию совершения преступления, а также личность виновного, его отношение к содеянному, обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание. Равным образом должны быть исследованы данные, относящиеся к личности потерпевшего, его взаимоотношения с подсудимым, а также поведение, предшествовавшее убийству»[113].

Взаимосвязь уголовного процесса и криминалистической виктимологии заключается в том, что УПК РФ:

1) содержит законодательное определение потерпевшего (ст. 42) и перечень его процессуальных прав и обязанностей; предусматривает разъяснение потерпевшему его процессуальных прав, в том числе право на предъявление гражданского иска (приложение № 53 к УПК РФ – бланк постановления о признании потерпевшим – содержит перечень прав, названных в ч. 2 ст. 42 УПК РФ[114]);

2) провозглашает в качестве одной из главных задач уголовного судопроизводства защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений (ст. 6 УПК РФ);

3) регламентирует порядок производства процессуальных действий, в том числе направленных на изучение потерпевшего, его роли в событии преступления[115];

4) предусматривает механизм обеспечения безопасности потерпевшего, его родственников или близких лиц (ст.ст. 11, ч. 9 ст. 166, ч. 2 ст. 186, ч. 8 ст. 193, п. 4 ч. 2 ст. 241, ч. 5 ст. 278);

5) содержит нормы о порядке возмещения вреда, причиненного преступлением (гражданский иск в уголовном деле, обеспечение выплат по гражданскому иску – наложение ареста на имущество);

6) определяет категорию уголовных дел, которые могут возбуждаться не иначе как по заявлению потерпевшего или его законного представителя и подлежат прекращению в связи с примирением потерпевшего с обвиняемым (дела частного обвинения), а также дел, которые хотя и возбуждаются не иначе как по жалобе потерпевшего, но прекращению в связи с примирением потерпевшего и обвиняемого не подлежат (дела частно-публичного обвинения). В первом случае ярко проявляется принцип диспозитивности в уголовном процессе, когда возбуждение уголовного дела и его судьба зависит от усмотрения потерпевшего. Кроме того, ст. 25 УПК РФ предусматривает порядок прекращения уголовного дела в связи с примирением сторон (потерпевшего с обвиняемым или подозреваемым).

7) включает в предмет доказывания (ст. 73 УПК РФ), обстоятельства, способствовавшие совершению преступления (а к их числу относится и поведение потерпевшего).

Остановимся на одной из актуальных проблем уголовного судопроизводства – защите потерпевших от посткриминального воздействия. Необходимо отметить, что в последние годы данной теме уделяется много внимания. Достаточно назвать работы Л.В. Брусницына, А.Ю. Епихина О.А. Зайцева, Т.Е. Сарсенбаева, С.П. Щербы,[116] и др.

Как отмечалось выше, потерпевший в уголовном судопроизводстве является важной процессуальной фигурой, способной влиять на исход дела путем дачи показаний, представления доказательств, заявления ходатайств и т.д. Но незащищенность потерпевших, а также других лиц, способных содействовать правосудию, от противоправного воздействия побуждает их фактически уклоняться от выполнения своего гражданского долга. Более того, потерпевшие (и свидетели тоже) помимо нежелания являться в суд зачастую вынуждены отказаться от первичных показаний (особенно по делам о насильственных преступлениях). И их опасения имеют реальную основу: только по результатам одного из исследований в течение полутора лет в России посткриминальное воздействие испытали на себе 1800 участников уголовного процесса и их близких, в 25 случаев оно выражалось в причинении тяжкого вреда здоровью, изнасилованиях, похищении детей, поджогах, убийствах[117]. По данным ВНИИ МВД России, 60% граждан, ставших жертвами преступлений, не обращаются в правоохранительные органы, опасаясь мести преступников[118]. И это лишь видимая часть айсберга. Отсутствие должного внимания со стороны государства к потерпевшим и их близким иногда приводит к трагедиям – совершению самосуда, кровной мести, причиной чего является безысходность и неверие в нашу систему правосудия.

Неявка потерпевшего в суд особенно выгодна для обвиняемого с учетом положений ст. 281 УПК РФ, где закреплено правило о том, что оглашение показаний не явившегося в суд потерпевшего, данных им на предварительном следствии, допускается только с согласия сторон, за исключением случаев, предусмотренных частью второй ст. 281 УПК РФ. Совершенно очевидно, что обвиняемый будет стремиться к тому, чтобы потерпевший не являлся в суд, и не станет давать согласие на оглашение ранее данных потерпевшим показаний.

Высокому уровню латентной преступности в России способствует и то, что большое количество нарушений наблюдается при регистрации преступлений, т.е. при приеме заявлений от пострадавших граждан. Статистика свидетельствует, что лишь за один год за нарушение законности привлечено к ответственности 4300 (5,8%) сотрудников органов внутренних дел. Более трети из них наказаны за укрытие преступлений от учета, фальсификацию доказательств, необоснованные отказы в возбуждении уголовных дел[119]. Примером может послужить то, что всего за одну неделю прокурорская проверка выявила в Челябинске 570 преступлений, сокрытых от учета или оставленных без расследования, в том числе 271 кража, 254 грабежа и 17 разбоев[120]. Где уж тут отстаивать права потерпевшего, когда в некоторых случаях их даже не признают таковыми, чтобы не портить общую картину борьбы с преступностью, статистические показатели. В ряде случаев преступления скрываются работниками правоохранительных органов. Приведем некоторые примеры. В мае 1999 года прямо в квартире ограбили Надежду Куликову. К ней прибыли четверо специалистов из отделения милиции и в ходе разбирательства убедили пострадавшую, что ей все померещилось, и никаких грабителей не было вовсе. В итоге Куликова написала заявление, что просит милицию не беспокоиться по поводу пропавших пяти тысяч рублей. Или другой случай. Гражданина Колосова ограбили в собственном подъезде, куда он имел неосторожность войти, возвращаясь из сбербанка с семью тысячами рублей, полученными для похорон матери. Его оглушили ударом по голове, а когда он очнулся, то тут же поделился случившимся с дежурным отделения милиции. Но едва стоило прибыть наряду, как потерпевший «наотрез отказался» от возбуждения уголовного дела. Позже Колосов пояснил: «Мне милиционеры сказали, что если я им повешу «глухаря», то их лишат премии за образцовое несение службы»[121]. В Докладе о деятельности Уполномоченного по правам человека в РФ в 2003 году подчеркивается, что случаи воспрепятствования реализации права на доступ к правосудию встречаются в форме отказа в принятии заявлений о готовящихся или совершенных преступлениях, нарушении сроков и порядка рассмотрения этих заявлений[122]. Форм укрытия преступлений от учета много: уговоры, подделка документов, объединение совершенно не связанных эпизодов в одно уголовное дело. Так, например, вечером неизвестный преступник ударил женщину молотком по голове и воспользовавшись тем, что она потеряла сознание, похитил сумку с деньгами. В больницу к пострадавшей женщине пришел следователь, который сказал, что ее первое заявление, написанное от руки, он перепечатал, поскольку так положено, и попросил подписать его заново. Читать, мол, необязательно, т.к. там то же самое. Женщина поверила следователю и подписала документ, в котором говорилось о бытовом характере травмы и о «потере» сумки[123].

Ч. 4 ст. 144 УПК РФ предусматривает, что при принятии сообщения о преступлении заявителю выдается документ с указанием данных о лице, его принявшем, а также даты и времени его принятия. Граждане должны знать об этом и требовать от сотрудников правоохранительных органов регистрации сообщения о преступлении. Информация о процедуре принятия сообщений должна быть размещена в доступном для посетителей месте (например, на стенде в прокуратуре, РОВД, суде). Этого требуют и ведомственные Инструкции. Например, в п. 4 Инструкции о порядке приема, регистрации и разрешения в органах внутренних дел РФ сообщений и иной информации о правонарушениях, утвержденной Приказом МВД РФ от 13.03.2003. № 158[124], указано, что для разъяснения гражданам порядка приема и разрешения сообщений о преступлениях и иной информации о правонарушениях в местах, доступных для посетителей органов внутренних дел, вывешивается информация, содержащая сведения о порядке приема, регистрации и разрешения сообщений о преступлениях и иной информации о правонарушениях, о правах заявителей, а также служебные номера телефонов и адреса должностных лиц, осуществляющих контроль за соблюдением законности.

Следует также согласиться с предложением В.И. Комисарова и О.А. Лакаевой о том, что в УПК РФ необходимо закрепить право пострадавшего на ознакомление с материалами проверки заявления о совершенном преступлении и дополнить ст. 42 УПК РФ соответствующим положением[125]. На стадии возбуждения уголовного дела лицо, пострадавшее от преступления, должно иметь реальные возможности защиты своих прав и законных интересов. В случае неудовлетворения судом жалобы на постановление об отказе в возбуждении уголовного дела заявителю должно предоставляться право кассационного обжалования решения суда, несмотря на то, что он пока официально не признан потерпевшим. Такая позиция вытекает из Определения Конституционного Суда РФ от 22.01.2004. № 119-О по жалобе гражданки Семеновой Лилии Михайловны на нарушение ее конституционных прав частью четвертой ст. 354 УПК РФ[126]: «обеспечение гарантируемых Конституцией РФ прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве обусловлено не формальным признанием лица тем или иным участником производства по уголовному делу, а наличием определенных сущностных признаков, характеризующих фактическое положение этого лица как нуждающегося в обеспечении соответствующего права».

Потерпевшие зачастую дают ложные показания из-за страха перед обвиняемым и его окружением, а жертвы преступлений по той же причине или по иным обстоятельствам вовсе не заявляют в правоохранительные органы о случившемся. Так, например, по результатам комплексной экспертизы, выполненной под эгидой Центра конфликтологических исследований РАН, в Москве лишь 3,6% жителей рассчитывают в сложной ситуации на помощь милиции и прокуратуры[127]. Отсюда и рост латентной преступности, которая искажает наши представления о ее реальном состоянии, структуре, динамике, тенденциях развития отдельных категорий и видов преступлений, о величине и характере причиненного ею ущерба.

Итак, рассмотрим, какие механизмы для решения обозначенной проблемы существуют за рубежом и в нашей стране.

Существенным вкладом в развитие движения в защиту прав потерпевших можно считать Европейскую конвенцию по возмещению ущерба жертвам насильственных преступлений (ETS № 116), подписанную в Страсбурге 24.11.1983г. Так, в ст. 2 данного документа сказано: «Когда возмещение убытков не может быть обеспечено из других источников, государство должно это взять на себя для следующих категорий:

a) для тех, которым в результате умышленных насильственных преступлений был нанесен серьезный урон физическому состоянию или здоровью;

b) для тех, которые находились на иждивении погибших в результате такого преступления.

Возмещение ущерба, предусмотренного предыдущим абзацем, осуществляется даже в том случае, если преступник не может подвергнуться судебному преследованию или быть наказан».

Вместе с тем, данная Конвенция предусматривает случаи снижения размера или отмены компенсации вреда (ст. 8):

1. Возмещение ущерба может быть уменьшено или отменено в связи с поведением жертвы или запрашивающего до, во время или после преступления или в связи с причиненным ущербом.

2. Возмещение ущерба может быть также уменьшено или отменено, если потерпевший или запрашивающий замешаны в организационном преступлении или состоят в организации, занимающейся преступной деятельностью.

3. Возмещение ущерба может быть также уменьшено или отменено в случаях, когда полное или частичное возмещение противоречит смыслу справедливости или общественного порядка[128].

В 1982 году конгресс Соединенных Штатов Америки принял закон о защите жертв преступлений и свидетелей, в преамбуле которого отмечается, что нормальное функционирование системы уголовной юстиции невозможно без «кооперации» с жертвами и свидетелями преступлений. Принятые в последующем законы отдельных штатов детально регламентируют права потерпевших и свидетелей.

Основой системы правосудия Соединенных Штатов стала компенсация ущерба, причиненного в результате преступления, которая включает не только прямые убытки от противоправных действий, но и понесенные расходы на консультации и медицинскую помощь, юридические услуги и т.д.

Кроме этого, в США действует закон о жертвах преступных посягательств от 1984 года, где предусмотрена обязательная помощь потерпевшему в судебном разбирательстве, в том числе предоставление в необходимых случаях транспортного средства для посещения суда, услуги по кратковременному присмотру за детьми, временному ведению домашнего хозяйства и др.

Законодательством всех штатов предусмотрена защита «специальных категорий» жертв преступлений: детей, стариков, инвалидов, женщин, жертв половых преступлений и полицейских. Законы отдельных штатов позволяют даже учитывать возраст жертвы при вынесении приговора. Так, в штате Невада преступления, совершенные против лиц старше 65 лет, наказываются двойным сроком лишения свободы.

В законодательстве США важное значение для жертв преступлений имеют меры, которые пр