Школьный возраст

 

В этой главе мы попробуем понять, каков был школьный возраст, какое значение ему придавали и как он менялся в течение последних веков Старого порядка. По собственному опыту, вспоминая годы учебы, мы можем судить о значении даже немногих лет разницы в наши собственные детские и юношеские годы. Мы все сами в прошлом - ученики средней школы и прекрасно помним, как мы судили о возрасте товарищей, принимая за точку отсчета возраст, соответствующий тому классу, в котором учились. Наше восприятие детства, отрочества и юношества опиралось на школьную иерархию, сперва иерархию классов, потом курсов университета или другой высшей школы. Именно такое понимание возрастных категорий было у меня в голове, когда я собирал материал для настоящей главы: прежде всего я рассматривал детские и школьные воспоминания мемуаристов, в которых они МОГЛИ быть наиболее откровенны. Но возможно, они исключение из правил и их случаи не типичны? Некоторые статистические данные позволят нам расставить все по местам и проследить об щую тенденцию.

Томас Платтер родился в 1499 году «в сыропустное воскресенье, как раз когда звонили к мессе» в деревне кантона Вале!. Он был выходцем из многодетной семьи. (Классический вариант швейцарских семей, своеобразных поставщиков солдат в наемные армии европейских стран. Два его брата погибли на войне Мать его - вдова без средств к существованию, и дети рано покидают родительский дом. С шести лет Томас пасет коз, принадлежащих одному из его родственников. В восемь он все еще пастух:

«... спать на соломе летом, а зимой - на подстилке, полной клопов и блох - вот участь маленьких пастухов, которых крестьяне отправляли на горные пастбища в полном одиночестве». ИЗ отд аления сегодняшнего дня мы представляем его среди неграмотных поденщиков, занимающихся несложным трудом. Тем не менее в девять с половиной лет его мать, желавшая сделать своего сына священником, отдает Томаса одному из родственников, священнику по роду занятий; он и обучает мальчика азам. Даже тем, кто не оставлял надежды получить образование, вовсе не обязательно было поступать сразу в школу, едва научившись, с пяти шести лет, обходиться без матери и няньки. Допускался длинный дошкольный период, а первоначальные знания можно было приобрести в десять и больше лет. Школа не считалась еще необходимой подготовительной ступенькой к жизни, а смешивалась со способом существования, с тем, что мы выделяем теперь как профессиональное образование. Таким образом, школьный возраст долго не имеет четких границ.

Томас ушел от своего жестокого учителя: «Мой учитель бил меня совершенно диким способом, он поднимал меня за уши над полом». Двоюродный брат Томаса проезжал через деревню. Он уже посещал школы Ульма и Мюнхена, ведя бродячую жизнь средневекового студента. В свое очередное школярское путешествие он взял с собой и нашего Томаса, которому исполнилось десять, и единственное, чему он научился у своего священника это петь Salve2. Для Томаса начался почти десятилетний периодбродяжничества по школам Германии, Швейцарии, Эльзаса, продолжавшийся до его двадцатилетия. Никогда подолгу не задерживаясь на месте, он прошел всю Силезию, Саксонию, останавливался в Галле, Дрездене, Бреслау. В Бреслау «мы сначала ходили в школу при соборе Сен-Круа, но узнав, что среди прихожан св. Елизаветы есть несколько швейцарцев, мы перебрались туда». Естественно, речь идет о латинских школах. В св. Елизавете, где, как это уже было сказано в предыдущей главе, девять бакалавров читали лекции в одном и том же зале, и лишь praecepor (преподаватель или ментор, выбранный среди школяров) имел печатное издание Теренция. Другие пере писывали его под диктовку, потом «разбирали», «составляли» и, наконец, «излагали». Томас и его двоюродный брат покидают Бреслау и возвращаются в Дрезден, потом устраиваются в Мюнхене. После пяти лет бродяжничества его двоюродному брату пришла в голову мысль «вернуться В край, где мы не были пять лет, и мы отправились в Вале». После они вместе добрались до Мюнхена, там пятнадцатилетний Томас, приобретший уже кое-какие навыки самостоятельной жизни, оставил своего кузена. Через Пассау, Ульм, Констанц он дошел до Uюриха и в течение нескольких месяцев пытался получить уроки от старых школяров - тщетно, «никто не учил». Он снова отправился странствовать и оказался в Шлезштадте, где все становится более серьезным. Иоанн Сапидус принял его в свою школу, процветающую школу, в которой «было до девяти сотdiscipuli (без разделения на классы)>>. За все долгие годы школярских странствий он почти ничему не научился: в восемнадцать лет он еще не умеет читать! «Когда я пришел в школу (Сапидуса), я ничего не знал, даже Доната, а мне было уже восемнадцать. Я занял место среди маленьких детей, как наседка среди Цыплят»

Однако он не задержался надолго в Шлезштадте, скорее Bce из-за отсутствия средств - голод погнал его дальше.

Тогда он вернулся на родину, в родной Вале, где приступил к тому, с чего должен был бы начать свою учебу десятью годами раньше, то есть поступил в начальную школу. «Я нашел священника, который научил меня письму и прочим премудростям... С сыном моей тетки я за один день выучил алфавит». Таким образом, лишь в конце своего долгого школярства - в возрасте восемнадцати лет - он научился читать и писать. Разумеется задолго до того, как он освоил грамоту, Томас знал Доната наизусть - это последние отголоски времен, когда устная традиция была сильнее письменной.

Он вернулся в!Jюрих, куда «по слухам недавно приехал новый учитель - суровый, но невероятно ученый». Речь идет о Микониусе, «отце Микониусе». Томас становится его учеником, пансионером и даже последователем. Итак, отныне Томас Платтер, в восемнадцать лет освоивший грамоту, принадлежит идеям гуманизма; его неуемная жажда знаний поражает. За каких-то два-три года он выучил латынь, древнееврейский и греческий. Теперь он может после долгой практики частных уроков открыть собственную школу в Вале. В сорок лет ему предлагают место ректора в одной очень значительной школе в Базеле. Там он вводит новую систему - разделение на классы.

Школярская жизнь в германоязычных странах начала ХУI века на примере Томаса Платтера возвращает нас в Средние века, когда годы учебы могли длиться бесконечно, когда не важен был результат и не существовало еще ежегодного цикла учебных программ, слитых в единый образовательный процесс. Основные реальные знания приобретаются за два последних года более чем десятилетнего школярства, между восемнадцатью и двадцатью годами, после восьми лет, проведенных совершено бесполезно с современной точки зрения, но в течение которых неграмотный ученик все время соприкасается с преподаваемыми устно дисциплинами тривиума, как требует старая традиция. Следует особо отметить, что Томас Платтер начал самостоятельную жизнь не со школы - до девяти лет он пастух - и что его всегда окружали товарищи всех возрастов от более молодых до старших. Гуманизм легко прижился на этой средневековой почве. Как многократно уже замечено, несмотря на обновление методов, эрудицию, новых авторов, гуманизм продолжает традицию долгого и параллельного преподавания, свойственную Средним векам. Однако этот пример, подчеркивающий архаизм немецкой школьной жизни, не типичен больше для Франции.

Оливье Лефевр д'Ормессон принадлежит к следующему поколению, он родился в 1525 году в семье судебного чиновника и дочери прокурора счетной палаты3. Из двух его братьев и трех сестер выжил только один - Николя. Его отец умер, когда Оливье было пять лет. В восемь он поступает в Наваррский коллеж. Во Франции средневековые школы германского типа, как в случае Томаса Платтера, существовали только в небольших провинциальных городах и ограничивались преподаванием азов латинской традиции. Более дифференцированная система коллежей вскоре вытеснила их полностью, с каждым годом все больше привлекая в свои стены желающих учиться. В Париже, например, Наваррский коллеж вплоть до основания лицея Людовика Великого посещали дети благородной и даже королевской крови. В семье мелкого чиновника деньги появляются редко, и вдова не смогла долго платить за учение детей в коллеже. Они вынуждены были рано начать активную жизнь; «проучившись три года, они оба оставили коллеж из-за нехватки средств на обучение». Значит, Оливье проучился в коллеже с восьми до одиннадцати лет. В одиннадцать «его определили к прокурору счетной палаты, чтобы тот научил его писать (то есть научил быстрому письму - для записи актов и протоколов, нечто вроде машинистки сегодня) и зарабатывать на жизнь». Потом он стал чиновником при казначее дофина, будущего Генриха Н,и именно благодаря этой профессии сделал карьеру для себя и своей семьи.

В школьной биографии Томаса Платтера узнается долгий цикл средневекового школяра - по сути клирика-профессионала, а после гуманиста; он полагал, что учеба должна занимать значительную часть активной жизни, а не сводиться к образованию как подготовке к вхождению в активную жизнь - он не отделял ребенка от взрослого.

В случае Оливье Лефевра учебный цикл имеет другой смысл. Становится ясно, что коллеж более не предназначается для долгого обучения клириков и гуманистов, он становится инструментом образования, готовящим к активной жизни и предшествующим ей. В то же время он еще не вытеснил другой способ обучения, распространенный до того, как миряне начали посещать коллеж, когда-то доступный лишь для клириков - Я говорю об«отдаче в учение», или в подмастерья.

До конца Средних веков и даже позже, чтобы приобщится к профессии, какой бы она ни была, от солдата до придворного или чиновника, от торговца до мастерового, необходимые знания не приобретались до начала трудовой деятельности - в профессию входили сразу и по ходу приобретали эти знания в результате каждодневной практики, благодаря тесному общению с уже опытными специалистами. Так, и Оливье отдали «прокурору счетной палаты, чтобы тот научил его писать» и, несомненно, Считать. Такой способ обучения был общепринятым и распространялся на все общество - шла ли речь о благородных профессиях или о «механических» ремеслах. Когда школьное образование перестало быть привилегией священнослужителей, постепенно исчезает практика «отдачи В учение» применительно к «благородным» специальностям, и обучение «в людях» становится особенностью ремесел и профессий, связанных с ручным трудом. Так продолжается до тех пор, пока, уже в наши дни, техническое и профессиональное образование практически полностью не вытеснили этот способ обучения, о котором теперь напоминает лишь стажировка. Однако далеко не сразу высшие сословия, включая буржуа, отдали предпочтение школе. Долгое время считалось достаточным закончить лишь начальные классы коллежа – старшие предназначались для тех, кто собирался продолжить так называемое латинское образование, необходимое для карьеры священника или государственного чиновника. Победа коллежа как формы обучения не избавила школяров от обучения «в людях» (примерно между двенадцатью и четырнадцатью годами), особенно в тех профессиях, где требовались навыки письма. Окончив начальные классы, можно было стать мелким служащим. Со временем школьный цикл удлиняется за счет практического обучения. Дольше всего среди «благородных» профессий, связанных с практическим обучением, остается профессия военного. На картинах военной тематики ХУН века часто можно видеть совсем юных персонажей (мы бы сказали детей) в компании старых вояк излюбленная тема караваджистов. Еще в конце ХУН века молодой дворянин, готовящийся К военной карьере, часто проводил в коллеже всего лишь два-три года. Так, Клод де Боневаль, родившийся в 1675 году, поступил в коллеж иезуитов в возрасте девяти лет4. В одиннадцать - совсем как Оливье Лефевр веком раньше - он уходит из коллежа и поступает гардемарином на королевский флот. В тринадцать он получает звание. То же самое происходит и с Шевером (родившимся в 1695 году) - он тоже поступает на службу в одиннадцать лет - так написано на его надгробии в Сент-Эсташ. С возникновением в ХУН веке академий и особенно военных школ в XYIH веке одиннадцати-двенадцатилетние солдаты, полностью разделяющие полевую службу взрослых, исчезают как явление. В XIX веке высшие школы и университеты сделают учебный процесс еще более длинным.

Другая (менее благородная) профессия, находящаяся сегодня между коммерцией и частной практикой, еще дольше, вплоть до начала XIX века, начиналась с подмастерья. Речь идет о фармакологии и фармацевтике. В XYIH веке ученик фармацевта начинал свою деятельность в возрасте четырнадцать лет. Он подписывал контракт на четыре года. Однако прежде чем поступить к фармацевту, он должен был закончить грамматический класс иначе он не смог бы прочитать рецепт на латыни. Так он оказывался в начальных классах коллежа или латинской школы. Несколько лет школы отделяли его детство от положения подмастерья, то есть начала взрослой жизни. Институт подмастерьев существует и в XIX веке. Клод Бернар стал таковымв тринадцать лет.

Тем не менее в целом увеличение школьного цикла в ХУНI веке привело к почти полному вытеснению практического обучения. Отныне таким способом осваивают ремесло исключительно ЛЮДИ трудовых сословий, для которых коллежи, куда они могли попасть еще перед самой Революцией, становятся недоступны.

Школьный цикл Анри Месма также очень короток5. Однако это обусловлено другими причинами, нежели в случае Оливье Лефевра, где соединяются оба способа обучения - Анри Месм никогда не будет подмастерьем, но его пример типичен для многих детей с ранним развитием.

Он родился в 1532 году в семье чиновника. «Мой отец дал мне в качестве наставника Ж. Малюдана, ученика Дора. Это был ученый человек. Выбор пал на него из-за его целомудренного образа жизни и потому, что он был в возрасте, подходящем для того, чтобы направлять меня, юного, пока не наступит время, когда я сам смогу управлять собой, как он теперь... он останется при мне, пока я не поступлю на службу...». Таким образом, наставник оставался при Анри до его восемнадцатилетия. В те времена наставнику не вменялось в обязанность заниматься полным образованием подопечного - он не заменял собой коллеж. Первые годы, с пяти до девяти лет, он обучал чтению и азам грамматики. Однако его роль не кончалась с поступлением подопечного в коллеж. Наставник сопровождал его и там, становясь его личным регентом и проходя ту же самую программу, возможно, в их компании был еще и слуга молодого школяра. В уставе коллежа Флеш подчеркивалось, что famuli6 школяра должны иметь подходящий возраст и знания для поступления в четвертый класс коллежа 7.

Итак, де Месм поступает в коллеж со своим гувернером и братом. «Меня отдали в Бургундский коллеж в 1542 году». Де Месму было около десяти лет. Тем не менее в свои десять он сразу переходит в третий, последний, грамматический класс, Пропуская все предыдущие. После третьего он про пускает второй и попадает в первый: «Затем Я не менее года проучился в первом». В те времена такой скачок не удивлял никого, то же характерно для школьной биографии Николя де Бове-Нанжи8. Родившись в 1582 году, он в двенадцать лет (в начале 1595 года) поступает в Наваррский коллеж. «Я поступил В третий класс, где проучился до ДНЯ святого Реми (2 октября того же года), и перешел в первый, где учился до мая 1596 года, когда в коллеж пришла чума. Тогда меня забрали в Нанжи, где я прошел курс философии под наблюдением домашнего учителя».

для Анри де Месма учеба в коллеже заканчивается в конце первого класса - всего он провел в стенах учебного заведения восемнадцать месяцев. В двенадцать лет он уже заканчивает изучать искусства. Если он и совершает такой скачок, то вовсе не для того, чтобы сократить свой цикл до минимума, ПОЗВОЛЯЮщего стать прокурором. Причина его успехов кроется в раннем развитии де Месма и уроках наставника. Такой чудо-ребенок - явление довольно частое в ХУ -ХУН веках. Вспомним Анжа ДеЖуаеза: он поступил в риторический класс в возрасте десяти лет.

«Учителя очень удивлялись» - пишет его биограф Кайе. Байе в своей книге «Дети, ставшие знаменитыми» (688) рассказывает о детях «с удивительной быстротой прошедших полный курс коллежа к двенадцати-тринадцати годам».

Такое опережение в развитии позволяло не задерживать обычное начало активной жизни, и очень скоро вундеркинды присоединялись к своим сверстникам, не ходившим в коллеж. Но в XVI и в начале ХУН века оно давало возможность по дольше поучиться в высших классах. Именно так поступил Анри де Месм. В двенадцать лет, окончив коллеж за восемнадцать месяцев, он вместе с наставником и братом отправляется в Тулузу на юридический факультет (в Париже гражданское право не преподавали). Там они провели шесть лет в напряженной работе. «После, получив звания докторов гражданского и канонического права, мы вернулись домой». В восемнадцать де Месму дают должность советника при Палате клерков (Cour des Aydes), «ибо я был слишком молод, чтобы быть принятым в других местах». Итак, из восьми лет учебы два года посвящены грамматике и искусствам, остальные - гражданскому праву. В ХУН веке подобные явления встречаются уже значительно реже, и не только потому, что, как мы увидим, раннее развитие будет восприниматься обществом как нечто аномальное, но и потому, что продолжительность обучения в высших классах сократится в пользу коллежа, который, сосредоточив на себе весь цикл образования, значительно удлинит его и будет подводить молодого человека к началу его профессиональной деятельности. В середине XVI века правовые факультеты находятся еще в зените славы, можно сказать, что это их эпоха, и строгое соблюдение последовательности школьного цикла не является еще жизненной необходимостью, можно легко перескочить через класс или проучиться в нем не более полугода. И действительно, с точки зрения изучаемых предметов (но не авторов) программа заканчивалась с концом семестра. Перевод в следующий класс происходил или на Пасху, или в день святого Реми, то есть в конце каждого полугодия. Таким образом, существовало два дня начала учебы - Пасха и день св. Реми, тогда как начиная с XIX века существует лишь одно время начала занятий - с октября. Обычай делить учебные программы по семестрам сохранился до самой Революции1. Этот принцип был предусмотрен еще реформой Парижского университета, проведенной Генрихом IV. В Англии он сохраняется до середины XIX века. Автор «Школьных дней Тома Брауна» разбивает учебное время на полугодия, подобно тому как мы - на годы по классам. Даже в XIX веке разделение на семестры способствует проявлению раннего развития у некоторых учеников, однако явление не достигает размаха ХУI века, что объясняется тем же самым дошкольным настроем, о котором я говорил, касаясь обучения «в людях». Не будем забывать, что в середине ХУI века школа еще только начала входить в повседневную жизнь и для многих школяров ограничивалась лишь несколькими классами, а кому и вообще не была нужна. За пределами коллежа - в военных лагерях, в кабинетах юристов, важных чиновников и сеньоров, там, где делалась большая политика, велись дипломатические игры, равно как и в ремесленных мастерских - десяти-четырнадцатилетние мальчики, осваивая профессию, каждую минуту находились в тесном контакте со взрослыми, с которыми их объединяло общее дело. Некоторые из мальчишек, несомненно, могли проявить недюжинную сноровку, однако этот факт не удивлял никого в технической среде, где люди привыкли культивировать профессиональные качества, не обращая внимания на возраст, быстрые успехи подмастерья удивляли ничуть не больше, чем другие примеры естественного неравенства, как, например, особый талант взрослого мастера. В данных условиях с точки зрения тогдашней психологии опережающий своих сверстников школяр вызывал ту же реакцию, что и сноровистый маленький ремесленник, или проявивший себя на полях сражений малолетний солдат, или же юный музыкант-виртуоз. Ученика коллежа еще мало что отличало от других детей. Подобные проявления раннего детского развития перестанут быть допустимыми, как только появится чувство того, что они не свойственны детям. Первоначально это чувство коснется лишь посещающих школу детей буржуа и лишь позже распространится и на детей простонародья. Обозрев школьные годы будущего маршала Бассомпьера (конец ХУI века), мы увидим приближение к привычному для нас современному циклу12. Бассомпьер родился в 1579 году. До двенадцати лет он находился дома - исключая период, когда в течение пяти месяцевон жил у своей тетки-аббатиссы. Дома он научился сначала читать и писать, а затем приобрел «начальные знанию>, которые ему преподавал наставник (самому Бассомпьеру было тогда девять лет), а в 1588 году к ним присоединились еще «два молодых человека - Кленшан и де Ламотт. Первый учил нас письму (то есть"совершенному письму", Кленшан был "каллиграфом", Профессиональным "писцом"), а второй - танцам, игре на лютне и музыке». Домашнее воспитание до возраста двенадцати лет было тогда очень распространено, тем не менее моралисты ХУI иХУН веков не одобряли этот способ образования из-за тесного контакта ребенка с прислугой, среди которой наставник почти ничем не выделялся, а особенно если ребенок оставался среди женщин. «Самого строгого осуждения - пишет янсенист Кустель в 1687 году - заслуживают излишне мягкие родители, обрекающие своих чад до 13-14 лет оставаться дома в руках гувернеров и кормилиц, доходящих в своем обращении с детьми до неприличных ласк». И все же никому и в голову не пришла бы мысль продолжить домашнее воспитание после тринадцати лет, далее все, исключая королевских детей, отправлялись в коллеж.

В двенадцать Бассомпьер поступил в коллеж иезуитов во Фрибурге. Он поступил туда не один - вместе с ним был его брат, наставник, учитель танцев и учитель письма. «Нас поместили в третий класс». Для выходцев из хорошей семьи в двенадцать лет попасть в третий класс было совершенно нормально.

Нелепое происшествие (убийство наставником учителя танцев) сокращает пребывание в третьем до пяти месяцев. Братья Бассомпьер возвращаются домой, откуда в том же году (1592) в сопровождении матери они отправиляются в Понт-а-Муссон к иезуитам и продолжают учебу. «Впрочем, там мы провели лишь шесть недель в третьем классе (они прошли полную программу семестра третьего класса, и, таким образом, его можно было считать законченным), а затем с семьей уехали на каникулы в Гаруель. По возвращении в коллеж мы перешли во второй и проучились в нем год». В 1593 году их перевели в первый. Еще через год они снова пошли в первый. Довольно часто ученикам случалось оставатьСЯпо два года в одном и том же классе, в частности в первом, не столько из-за их неспособности, сколько затем, чтобы продлить обучение. Это совершенно иной настрой, сильно отличающийся от настроя времен долгого средневекового цикла Томаса Платтера, и от настроя короткого «промежуточного» цикла Оливье Лефевра и Анри де Месма - родители стараются как можно дольше оставить своих детей в стенах коллежа, независимо от разделения на классы. Их мало волновало, как и за какое время ученики проходят эти классы, впрочем, уже сильно отличающиеся по про граммам друг от друга, лишь бы дети подольше оставались в учебном заведении.

Второй год обучения в первом классе прерывается «накануне поста» путешествием молодых братьев Бассомпьер в Германию и Австрию. В те времена путешествиям за границу, особенно в Германию и Италию, придавалось очень большое с значение с точки зрения воспитания. Юных дворян принимали у себя зарубежные знакомые родителей. Живя в семье, юноши изучали иностранные языки и приобщались к жизни людей большого света придворных, дипломатов и военных. Это явление можно рассматривать как одну из форм обучения «в людях». В начале ХУН века путешествия за границу в воспитательных целях прекратятся по выходе из коллежа школяров будут ждать академии.

Когда Бассомпьер вернулся из Германии, ему было около шестнадцати лет. «Мы снова пошли учиться (в Понт-а-Муссон) и закончили физический класс к октябрю. Потом приступили к Ое anima - перешли в философский». Философский класс предназначался в основном для тех, кто собирался стать законником или служителем церкви, и большинство школяров на этом этаперасставались с коллежем. Окончив философский, Бассомпьер проходит то, что он называет «стажем» - мне не вполне ясно, какой смысл придавался этому слову. В любом случае, «стаж» имел непосредственное отношение к высшим курсам права и медицины: «Так как впереди еще было шесть месяцев стажа, я начал одновременно (с наставником) изучать право - по часу на правовые институты (Юстиниан), час на случаи решения по совести (странный предмет для будущего солдата), час на афоризмы Гиппократа и, наконец, час на этику и политику Аристотеля». Таким образом, кроме схоластической философии он приобрел какие-то познания в праве и медицине. «Я продолжал до конца1595 года и в начале 1596 года. Мой стаж закончился на Пасху».

Итак, мы получаем (приблизительно): 1591/92, третий класс, 12-13 лет; 1592/93, второй класс, 13-14 лет; 1593/94, первый класс, 14-15 лет; 1594/95, первый класс, 15-16 лет; 1595/96, физика, логика, 16-17 лет. Отметим позднее поступление в третий, непрерывное и последовательное чередование классов, двойной первый. Возрастные категории в классах близки к норме ХУН века, доказательство тому - один из персонажей Сореля, Дорила, проучившийся с четырнадцати до пятнадцати лет в риторическом классе.

Если мы рассмотрим учебный цикл Андре Лефевра д'Ормессона, сына Оливье, о котором говорилось выше14, мы обнаружим похожий цикл и все те же возрастные категории. «В год восемьдесят шестой (1586, ему десять лет) меня поместили в коллеж кардинала Лемуана, под начало господина Ле Дье, по происхождению пикардийца, учителя моего класса, где уже были семеро моих двоюродных братьев». Далее говорится, что во время осады Парижа «наш учитель господин Ле Дье» не имел что он тратит год на I\аждый класс, HClЬH, JJfi1ll\acc, начиная с седьмого. «Когначалась осада Парижа... отец забра. i. БqОБЕ!J забрал нас из коллежа», потому хозяин пансиона не имел возмож ЖОНЕОf30ЗМОЖНОСТИ ИХ кормить, отвезти их сыновей домой, где они пробыли до октября 1590 года.)еле «мы С братом отправились под присмотром господина кена в Наваррский коллеж, где поступили в первый класс».)задается впечатление, что они ПРОПУСТиЛИ, таким образом, третий и второй. В действительности же онннпзж же они пропустили только третий, так как в Наваррском коллеже Н:эе не было второго. Это довольно) любопытная аномалия, нарушающая строгую последовательность ассов. Ничего подобного, кажется, больше нигде не наблюдая. Однако если второго класса просто нет, то, по-видимому, существует два первых. Иначе как понимать следующую фразу: 'чебный год 1591 начался в октябре. ГОСПОДИн Готье, потом доктор теологии (та же ремарка, что И относительно господина СеCia, будущего доктора медицины), был назначен в первый и в последний первый классы». Здесь мы имеем дело с двумя первыми классами, соответствующими, видимо, риторическому и манитарному в других коллежах. ВО всяком случае, можно сказать совершенно точно: Андре два раза прошел первый класс, было предусмотрено программами. «В октябре 1592 года я, ступил к иезуитам (это уже другой коллеж) в логический класс, под присмотр отца Гаспара Сегирана, ПОIоп, fiНElна, после ставшего духовником Людовика ХIII». Вместе с логикой для Андре закончился цикл искусств. Ему было шестнадцать- семнадцать лет. И с этого моментa для него, как для Анри де Месма, начинаются долгие годы учения праву. Сначала «институты (Юстиниан) с господином Арсибусом в качестве наставника, а затем в университете Орлеана под началом ДОI\тора Люилье, декана факультета, самого ученого из всех докторов города. После, начиная с сентября 1595 года, у господина Леклерка, доктора права, где я учился вплоть до моего поступления в Большой Совет, состоявшегося 17 декабря 1598 года». Итак, шесть лет на факультете права - в точности как Анри де Месм. Можно так резюмировать этот школьный цикл: 1586, 10 лет, седьмой; 1587, 11 лет, шестой;

1588, 12 лет, пятый;

1589, 13 лет, четвертый;

1590, 14 лет, первый;

1591, 15 лет, первый;

1592, 16 лет, логика;

1593-1598, с 17 до 22 лет, право.

Если не принимать во внимание перерыв на третьем, перед нами полный цикл обучения. В одиннадцать лет - шестой класс, в пятнадцать - риторический, семь лет коллежа и шесть на факультете права, и все это - до начала профессиональной деятельности.

Начиная с ХУН века прохождение образовательного цикла организуется строже и с некоторым опережением своего времени приближается к классической системе, установившейся в XIX веке. Задержимся на случае Декарта, так как он характеризует явление, которое сегодня назвали бы развитием интеллектуала. Впрочем, его образование было полностью «школьным» - классы коллежа не были в его случае дополнены высшим университетским образованием. Известно, что Декарт поступил в коллеж иезуитов Флеш в 1604 году в возрасте восьми лет и был зачислен в шестой класс. Затем, в мае 1610 года, он первый год изучает философию, а его школярская жизнь заканчивается в августе 1612 года, когда он заканчивает третий год философии. Он покидает коллеж в пятнадцать лет.

Итак, с 1604 по 1609 годы он за пять лет проходит цикл от шестого класса до философии: либо он перескочил через класс, либо закончил два класса за два семестра одного года, что, как мы уже говорили, было частым явлением. Восемь лет - довольно рано для шестого класса, однако в любом шестом или пятом классе всегда имелись ученики восьми или девяти лет. Конечно, в риторических классах ученики двенадцати лет становятся редкостью, но их мы тоже встретим в достаточном количестве. У Декарта философия длится три года, здесь философские классы соответствуют высшим курсам университета: таким образом, становится понятно, как французский коллеж поглотил не только грамматические школы, но и школы искусств – последние средств «на наше содержание». Таким образом, Лефевры не были пансионерами коллежа, однако они были на пансионе у одного из регентов, возможно, жившего при коллеже. Интернат, зависимый от администрации, был редким явлением. Те, кто жил отдельно от родителей, столовались у одного из учителей, даже если семья школяра жила в городе, где находился коллеж.

В 1586 году Андре поступает в седьмой класс. Его регент господин Жар следует за ним по обычаю, царившему тогда в Шестом и пятом классах: возможно, седьмой был всего лишь подразделением шестого, также вероятно, ЧТО седьмой и шестой собирались на занятия одновременно в том же зале, что и пятый.

Дойдя до четвертого, Андре меняет регента: он Поступает под 'начало «господина Сегена, потом врача королевы Анны Австрийской». Господин Сеген был регентом в Коллеже, пока учился на медицинском факультете. Как мы уже видели в предыдущей главе, регенты для грамматических классов часто набирались среди студентов высших факультетов - право во го, философского, медицинского. В 1589 году Андре был в четвертом. Из чего следует, что он тратит год на каждый класс, начиная с седьмого. «Когда началась осада Парижа... отец забрал нас из коллежа», потому ЧТО хозяин пансиона не имел возможности их прокормить, отвез обоих сыновей домой, где они пробыли до октября 1590 года. После «мы С братом отправились в Неаварский коллеж, где поступили в первый класс». Создается впечатление, что они пропустили, таким образом, третий и второй. В действительности же они пропустили только третий, не было второго. Это довольно любопытная аномалия, нарушающая строгую последовательность классов. Ничего подобного, кажется, больше нигде не наблюдается. Однако если второго класса просто нет, то, по-видимому, существует два первых. Иначе "а" понимать следующую фразу: «Учебный год 1591 начался в октябре. Господин Готье, потом доктор теологии (та же peмapкa, что и относительно господина Сегена, будущего доктора медицины), был назначен в первый и в последний первый классы». Здесь мы имеем дело с двумя первыми классами, соответствующими, видимо, риторическому и гуманитарному в других коллежах. ВО ВСЯI\ОМ случае, можно cкaзать совершенно точно: Андре два раза прошел первый класс, и это было предусмотрено программами. «В октябре 1592 года я поступил к иезуитам (это уже другой коллеж) в логический класс, под присмотр отца Гаспара Сегирана, после ставшего духовником Людовика XHI». Вместе с логикой для Андре закончился цикл Искусств. Ему было шестнадцать-семнадцать лет. И с этого момента для него, как для Анри де Месма, начинаются долгие годы обучения праву. Сначала «институты (Юстиниан) с господином Марсибусом в качестве наставника (речь идет, несомненно, о частных уроках), а затем в университете Орлеана под началом доктора Люилье, декана факультета, самого ученого из всех докторов города, После, начиная с сентября 1595 года, у господина Леклерка, доктора права, где я учился вплоть до моего поступления в Большой Совет, состоявшегося 17 декабря 1598 года», Итак, шесть лет на факультете права - в точности "ак Анри де Месм.

Можно та" резюмировать этот ШI\ОЛЬНЫЙ ЦИI\Л:

1586, 10 лет, седьмой;

1587, 11 лет, шестой;

1588, 12 лет, пятый;

1589, 13 лет, четвертый;

1590, 14 лет, первый;

1591, 15 лет, первый;

1592, 16 лет, Логика;

1593-1598, с 17 до 22 лет, право.

Если не принимать во внимание перерыв на третьем, перед нами полный цикл обучения. В одиннадцать лет - шестой класс, в пятнадцать - риторический, семь лет коллежа и шесть на факультете права, и все это - до начала профессиональной деятельности.

Начиная с XVH Bel\a прохождение образовательного цикла Задержимся на случае Деl\арта, та" "а" он хараl\теризует явление, "оторое сегодня назвали бы развитием интеллеl\туала. Впрочем, его образование было полностью «Школьным» - класссы I\оллежа не были в его случае дополнены высшим университетским образованием. Известно, что Декарт поступил в коллеж иезуитов Флеш в 1604 году в возрасте восьми лет и был зачислен в шестой класс, Затем, в мае 1610 года, он первый год изучает философию, а его жизнь заканчивается в августе 1612 года, "когда он заканчивает третий год философии, Он покидает коллеж в пятнадцать лет.

Итак, с 1604 по 1609 годы он за пять лет проходит цикл от шестого класса до философии: либо он перескочил через класс, либо закончил два класса за два семестра одного года, что, "а" мы уже говорили, было частым явлением. Восемь лет - довольно рано для шестого класса, однако в любом шестом или пятом классе всегда имелись ученики восьми или девяти лет. Конечно, в риторических классах ученики двенадцати лет становятся редкостью, но ИХ мы тоже встретим в достаточном колличестве.

У Декарта философия длится три года, здесь философские классы соответствуют высшим курсам университета: таким образом, становится понятно, "как французский коллеж поглотил нетолько грамматические ШI\ОЛЫ, но и ШI\ОЛЫ ИСI\УССТВ – последние в Англии положили начало высшему образованию, отличному от начального и следующему после grammar schools. Во Франции власть коллежа распространилась на все образование, ВКЛючая иногда даже теологическое - молодые иезуиты приобретали свои знания в стенах коллежа, там же они несколько лет слушали философию и теологию (тем не менее Сорбонна, как назывался факультет теологии в Пари же, будет продолжать свою деятельностьдо самой Революции). То большое значение, которое начинаютпридавать классам, следующим за риторическим, если не способствует закату высших факультетов - как в случае с ИСКУСствами, то, по крайней мере, совпадает с ним во времени. Теперь хорошее образование будущий интеллектуал будет получать в течение длительного пребывания в коллеже, в частности вфилософских классах; последние, впрочем, действительно предназначались для малого числа учеников, специалистов в областифилософии и теологии.

Довольно долгий период обучения у Декарта (восемь лет) можно разделить на две части, подобие средней школы – пять лет и подобие высшей - три года. Впоследствии к общепринятому классическому циклу, соответствующему нашему среднему образованию, добавится один класс философии. Обычный полный цикл будет заканчиваться на логике, так что на один или, реже, на два года дольше он продлится лишь для специалистов будущих церковных деятелей, «интеллектуалов».

Оставим пока хронологичеСI<УЮ