Проблемы, порождаемые фантазиями

Разговор о благоговейном отношении к героям был бы неполным если бы мы не обратили внимания на темную сторону этого феномена. История катастроф полнится ложными рассказами о героях. Мы восхищаемся героизмом, потому что в какой-то момент он может понадобиться нам самим. Но иногда стремление найти героя или стать героем может граничить с патологией.

Чем страшнее зло, тем сильнее становится потребность в герое. После того как тинейджеры Дилан Клеболд и Эрик Харрис убили в Литтлтоне, штат Колорадо 12 студентов и одного преподавателя, по прессе начал гулять рас сказ об одной из их жертв. В соответствии с этой историей один из преступников спросил в библиотеке у 17-летней Кэсси Бернал, верит ли она в Бога. Говорят, она ответила утвердительно, и была застрелена. Эта история появилась через считанные дни после расстрела. На Берналл немедленно навесили ярлык «юной мученицы». Она вдохновила нескольких артистов на написание песен, например «This is your Time» Майкла У. Смит и «Cassie» группы Flyleaf. Мать Берналл стал! автором книги «Она сказала да: невероятная мученическая судьба; Кэсси Берналл «She said yes: The Unlikely Martyrdom of Cassie Bernal», которая стала бестселлером New York Timesв категории документальной литературы.

Но по результатам проведенного местным шерифом официального расследования массового расстрела, этого разговора скорее всего, не было. Вероятнее всего, Харрис, увидев прячущуюся под столом Берналл, сказал ей: «Кто не спрятался, я не виноват!» А потом выстрелил и убил ее. По данным расследования издевательский вопрос о Боге задал Клеболд и совершенно другой студентке. Но та девушка осталась жить. В результате это! путаницы родилась легенда, более живучая, чем правда. Даже по еле публикации результатов официального расследования пресс! продолжала повторять ту же самую ошибочную версию.

«Банально говорить, что наши идолы — это колоссы на глиняных ногах. Гораздо интереснее узнать ответ на вопрос: почему даже зная это, мы так очаровываемся ими? — пишет Люси Хэллетт-Хьюз в книге «История почитания ге­роев».

Глядя на героев, мы находим в них то, что хотели найти. Расска­зы о подростках, без разбору убивающих других детей, слушать невозможно. Если жизнь действительно настолько бессмысленна, несправедлива и неуправляема, как в тот день в колледже Колумбина (или как в любой другой день где-нибудь в других местах), то она просто невыносима для нас. Поэтому мы ищем какую-нибудь спасительную версию событий и очень часто находим ее. Этот по­иск сам по себе является механизмом обеспечения выживания.

Иногда герои нужны нам настолько сильно, что мы приукра­шиваем поступки людей (нередко, как это было в Литтлтоне, не принося этим никакого вреда). Но в других ситуациях поиск ге­роя может приобретать весьма уродливые формы. Спасенный из Потомака пассажир рейса Air Florida Джо Стайли очнулся в больнице с тяжелыми ранениями. По его словам, вскоре в палате появился представитель пресс-службы госпиталя и сказал, что к нему пришли посетители. Стайли не успел опомниться, как его окружила толпа голодных до сенсаций репортеров с камерами и микрофонами. Герой был нужен им уже к выходу следующего вы­пуска новостей. Потом зазвонил стоящий на прикроватной тум­бочке телефон. Больничная телефонистка сказала, что звонит его мать. «Хорошо, соедините нас», — сказал еще не вполне пришед­ший в сознание Стайли. Но это был корреспондент газеты. Джо думал, что произошла ошибка, пока история не повторилась уже с другим репортером.

Вглядитесь в период, следующий за любой катастрофой, и вы обнаружите второй, третий и четвертый пласты человеческого го­ря. По данным многочисленных сообщений в прессе, другого ге­роя трагической ситуации с рейсом 90 — Скатника, которому уст­роили стоячую овацию на церемонии обращения президента Кон­грессу и вручили множество наград, с годами стало все больше выводить из себя общение с репортерами, голливудскими продю­серами и даже спасенной им женщиной. «Я выяснил следующее: когда делаешь что-то такое для людей, они не всегда оказываются так благодарны тебе, как думаешь», — сказал он в 1992 г. коррес­понденту Washington Times. (Скатник отказался бесплатно дать мне интервью. О том, почему я не платила ни ему, ни другим лю­дям, с которыми беседовала в ходе подготовки данной книги, рас­сказывается в примечаниях к этой главе.)

Катастрофы нередко пробуждают в человеке самые худшие ка­чества, только что заставив его проявить лучшие из них. Множе­ство местных жителей, желающих посмотреть на упавшие само­леты, забивают дороги, блокируя проезд для автомобилей экс­тренных служб. Во время катастроф полиции нередко приходится отвлекать большие силы на усмирение толпы зевак. Всем хочется увидеть место бедствия. Иногда, чтобы попытаться оказать по­мощь, но гораздо чаще — по другим, более сложным для понима­ния причинам.

Сразу после событий 11 сентября бездомный Дэвид Джерси вызвался разыскивать жертв теракта в дымящихся развалинах Всемирного торгового центра. В какой-то момент он заявил, что слышал голоса выживших. Пожарные бросили все свои дела и немедленно приступили к поискам. Но никого найти не удалось. В состоявшейся год спустя беседе со мной Джерси от­рицал, что сделал что-то не то, и настаивал, что действительно слышал голоса живых людей. «Он сделал это не со зла, — сказал его адвокат Брэд Сейдж, — мне кажется, он просто впервые в жизни почувствовал себя частью чего-то большего». Не нью-йоркские суды в те дни вели себя беспощадно. Его обвинив в том, что, по своей небрежности, он подверг опасности других людей, и приговорили к пяти годам тюремного заключения.

Через два дня после террористических атак 24-летняя мат! двоих детей Сугей Межиа заявила полиции, что её муж был офицером полиции Администрации порта и сейчас находится под развалинами ВТЦ. По ее словам, он только что звони; ей по сотовому телефону. Полицейский офицер отвез ее в Граун; Зиро, где она вроде бы ответила еще на два звонка от мужа.

Рискуя своими жизнями, спасатели начали поиски мужчины в еще нестабильных развалинах. Затем Межиа исчезла. Представители властей проверили предоставленный ею номер полицейской жетона мужа и обнаружили, что такого номера не существует. Через четыре месяца она плакала в Верховном Суде Манхэттен; признавая себя виновной в том, что подвергла опасности жизни других людей по собственной беспечности. Ее приговорили к трем годам тюрьмы.

Израильский психолог Ханох Ерушалми считает, что у боль­шинства из нас есть определенные «фантазии» относительно того, что мы будем делать в момент катастрофы. Но некоторых такие фантазии заводят слишком далеко. Один из клиентов Ерушалми, студент колледжа, находился в иерусалимском кафе, когда его взорвал бомбист-самоубийца, и, хотя юношу даже не задело взры­вом, он остался и помог нескольким раненым. Он сорвал с себя ру­башку, разорвал ее на лоскуты и помогал останавливать кровотече­ние у пострадавших. После этого он полностью погрузился в эту свою роль и стал, куда бы ни шел, носить в рюкзаке комплект меди­каментов для оказания первой помощи. Просто на всякий случай... «Его фантазией было спасение людей. В каком-то смысле он полу­чал от этого кайф, — говорит Ерушалми. — Когда рядом с ним ле­жали беспомощные жертвы, он чувствовал себя маленьким боже­ством. Он мог выбирать, даровать ли им жизнь».

Наконец фантазия молодого человека снова воплотилась в ре­альность. Он оказался рядом с автобусом, в котором взорвалась бомба. В соответствии со своими планами он немедленно бросился помогать жертвам террористического акта. Когда прибыли пара-медики, они запретили двигать одного из пострадавших, потому что у того был поврежден позвоночник. Но юноша уже передвинул этого человека. Он был сражен своим поступком. Позднее он пы­тался связаться с врачами, чтобы узнать, что случилось с жертвой взрыва, но все было бесполезно. «Долгое время он пребывал в тя­желейшем состоянии. В нем засело ощущение глубокой вины, боли и множество воспоминаний... о запахе опаленных волос и прочих вещах, — говорит Ерушалми. — Он просто не знал покоя».

Сегодня, после нескольких лет лечения, молодой человек чув­ствует себя гораздо лучше. Ерушалми попросил меня не приво­дить слишком много подробностей этого случая, чтобы сохранить анонимность клиента. Интересно, что было бы, если бы он пере­двинул какого-нибудь другого пострадавшего в какой-нибудь другой ситуации. Может быть, тогда я писала бы о нем, называя его полное имя и рассказывая обо всех мельчайших деталях его жизни. Тогда он был бы героем. Начиная работать над этой книгой, именно по этой причине я не хотела писать о героях. Человек, проявивший героизм в одной катастрофе, может оказаться виновником другой. Слишком мно­гое зависит от ситуации (и, конечно, везения). Но потом я поняла, что до определенной степени эта проблема присуща всем моделям поведения, наблюдаемым во время катастроф. Отрицание помог­ло Элии Зедено 11 сентября спуститься по лестнице Всемирного торгового центра, но для других в тот день оно могло стать при­чиной фатального промедления. Это правда, что героизм — более туманный феномен, чем другие модели поведения. Но он сущест­вует в реальности, и, как множество прочих загадочных моделей поведения, — продукт опыта, устремлений и страха. Для некото­рых людей, оказавшихся в необычных обстоятельствах, героизм может стать такой же стратегией выживания, как и паралич, но это — стратегия выживания сознания, а не тела.

Заключение