На общегородском вече конец выступает как единое целое, что едва ли было бы возможно без предвари-. тельного кончанского решения вопросов в форме веча или какого-либо сговора.

Устройство Древнего Новгорода определяется ря­дом ученых как федеративное. Н. И. Костомаров писал о «федеративном духе», который «отпечатлелся резкими чертами на составе Великого Новгорода»¹. Как расши­ряющийся круг объединившихся друг с другом общин рисовал республиканскую структуру В. О. Ключевский: «Союз концов и составлял общину Великого Новгоро­да. Таким образом, Новгород представлял многочислен­ное соединение мелких и крупных местных миров, из которых большие составлялись сложением меньших»².

Сочетание общегородских властей и внутренней ав­тономии административных единиц признается всеми исследователями³ и не вызывает сомнений. Но, на наш взгляд, не следует, применяя к Новгороду понятие фе­дерации, употреблять его в строго юридическом смысле, в противовес автономии. Дореволюционные историки проявляли в этом отношении большую осторожность. В. О. Ключевский не воспользовался ни тем, ни другим словом. Н. И. Костомаров говорил о «федеративном духе», о том, что «федеративное или удельно-вечевое начало проникало в жизнь и других земель, только в Новгороде оно проявилось осязательнее»⁴.

Ряд моментов говорит в пользу признания Новгоро­да федерацией концов. Это обязательность участия всех концов для признания городского веча законным, кон-чанское представительство в посольствах, ополчении. В то же время наличие особых кончанских посадников, четкое разграничение сфер деятельности между центром и субъектами федерации вызывает сомнения. Кончан-ские представители в посольствах появляются поздно и всегда лишь дополняют городских магистратов и бояр, выступающих от имени всего города. Если Новгород и был федерацией в строгом смысле слова, то, во всяком

¹ Костомаров Н. И. Севернорусские народоправства... Т. II. С. 7.

² Ключевский В. О. Сочинения. Т. II. С. 67.

³ См., например: Янин В. Л. Очерки... С. 151; Андреев В. Ф. Северный страж Руси. С. 52; Vernadsky G. Russia at the Dawn of the Modern Age. L., 1957. P. 37; Mladenovic M. War and Society in Medieval Novgorod/line New Review. № 2—3. 1965. P. 38—62; Goehrke C. Gross-Novgorod und Pskov — Pleskau. S. 465.

⁴ Костомаров Н. И. Севернорусские народоправства... Т. I. С. 53.

________________ 246 _______________

случае, неразвитой. Принципиальный для федерации во­прос о соотношении власти центра и мест, об особой компетенции города и конца четко решен не был, при­чем не потому, что республика не располагала для этого достаточным арсеналом обычно-правовых средств, а по­тому, что он не представлялся новгородцам актуальным.

Для внутриновгородского политического быта харак­терны не столкновения центральной власти с местной, кончанской, а столкновения концов между собою, что явилось результатом своеобразия исторически сложив­шегося административного деления. В концах процве­тала взаимная поддержка и выручка в столкновениях с чужими. Влиятельные жители концов отличались щед­рыми пожертвованиями на нужды общины, помощью со­гражданам, без чего в новгородских условиях полити­ческое и хозяйственное благополучие не могло быть устойчивым. При решении государственных дел на нов­городском вече, в особенности при выборах должност­ных лиц, разгоралась конкуренция между концами. Избрание своих представителей на общегородские долж­ности сулило кончанам большие выцоды.

Общинный характер концов, очень развитый мест­нический интерес, соперничество и взаимное недоверие между концами вызвали ряд приобретших правовую форму обычаев, регулировавших разногласия между концами, устанавливавших их равное участие в ряде общегосударственных дел. Эти обычаи (участие пред­ставителей концов в посольствах и суде докладчиков), по нашему мнению, определяли не отношение частей государства к целому, мест — к центру, что позволило бы говорить о федерации, а отношения частей государ­ства между собой, определяли равенство частей в конк­ретных случаях управления и суда. Эти обычаи приз­ваны были смягчить взаимное недовольство и подозре­ния, вспышками которых богата новгородская история, совершенно не знакомая с выступлениями концов про­тив центральной власти как таковой, едва ли возмож­ными при функционировании веча.

Конфликты концов часто перерастали в столкнове­ния между сторонами, на которые делила Новгород река Волхов. Три конца — Неревский, Людин (Гончар­ный) и Загородский лежали на левом берегу Волхова, на Софийской стороне, два — Славенский и Плотниц­кий— на правом берегу, на Торговой стороне. Деление на стороны административного значения не имело, но

________________ 247 ________________

в политической жизни оно было важным. Противобор­ствующие группировки концентрировались обычно на разных сторонах, естественная граница позволяла со­браться с силами для решающей схватки. Обилие лето­писных сведений о соперничестве и борьбе сторон давно наводило исследователей на мысль об их неодинаковом социальном составе. Еще Н. М. Карамзин считал, что на стороне Софийской «обитали граждане знатней­шие»¹, а следовательно, на Торговой, в соответствии с ее названием — купцы и ремесленники. Такого же мне­ния придерживались В. В. Пасек, М. Н. Покровский и др. Н. А. Рожков, наоборот, считал Софийскую сто­рону демократической, а Торговую —аристократиче­ской. Приобщение к этому спору писцовых книг, издан­ных в конце XIX —начале XX века А. Г. Ильинским, В. В. Майковым и А. М. Гневушевым, показало необос­нованность такого рода «социальной географии», а архе­ологические раскопки еще раз подтвердили, что все со­циальные слои города были представлены, и довольно равномерно, на обоих берегах реки². Это один из не­многих вопросов социально-политической истории Нов­города, которые можно считать окончательно решен­ными.

Концы состояли из улиц. Видимо, они тоже пользо­вались самоуправлением во внутренних делах и, воз­можно, созывали в случае необходимости свои веча. Подобно концам, улицы были собственниками участков земли за городской чертой, совместно приобретенных или пожалованных улице. По отношению к такой зем­ле улица пользовалась всеми правами феодала. Для управления сельскими жителями назначались посельни-ки, на обязанности которых, в частности, лежала достав­ка уличанских людей на суд в случае совершения ими тяжких преступлений³.

Во внешних делах улица полностью поглощалась концом и не имела своих представителей ни в суде, ни в посольствах. Правда, в 1475 году Ивана III встре­чали по два старосты от двух улиц⁴, а в 1477 году ста­росту Данславской улицы посылают бить челом к ве-

¹ Карамзин Н. М. История... Т. V. С. 131.

² См.: Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 5—6; Подвиги-на Н. Л. Очерки... С. 26.

³ См. ст. ст. 36, 38 Новгородской судной грамоты.

⁴ ПСРЛ. Т. XII. С. 160—161.

__________________ 248 ___________________

ликим князьям¹, но это была, видимо, жалоба, а не дипломатическая миссия.

В управлении улицей велика была роль местных старейших людей. Формально улица возглавлялась ста­ростами, на заботе которых кроме благоустройства и надзора за порядком лежал, видимо, учет жителей-собственников, разрешение и регистрация сделок на земельные владения, дворы и дома. Так, по купчей сере­дины XV века, приобретение Никольским Островским монастырем у Карла Васильева двора с хоромами и огородами на улице Рогатице состоялось по докладу старейшим людям и старостам улицким и «великой улице Рогатице»².

Из переписки ганзейских гостиных дворов в Новго­роде видно, что именно старосты улиц бдительно сле­дили за тем, чтобы дворы не расширяли своей терри­тории³.

Обычно источники говорят о двух старостах улицы. И. Лойшнер пытался выявить по источникам социальное положение упоминаемых в них уличанских старост. В случае, когда это ему удалось, старостой оказался житий человек⁴.

Известен случай, когда улица не лежала целиком на территории одного конца. Это боярская Прусская улица. Но раздвоение произошло с выделением в XIII веке Загородского конца, к которому перешла часть Прусской улицы. Раньше вся улица была центром Лю-дина конца⁵.

Наряду с концами и улицами Новгород знал и деле­ние на сотни. Их соотношение и характер сотни пред­ставляют, пожалуй, самый неясный вопрос админист-ративно-тзрриториальной структуры города.

Подразделение населения и земель на основе деся­тинной системы с целью налогообложения, суда и фор­мирования ополчения встречается у большинства древ­них европейских и азиатских народов — китайцев, тибет­цев, монголов, персов, евреев, индийцев, турок, герман-

¹ ПСРЛ. Т. XII. С. 171.

² ГВН и П. С. 175.

³ См.: Клейненберг И. Э., Севастьянова А. А. Уличане на стра­же своей территории (по материалам ганзейской переписки XV в.)// Новгородский исторический сборник. 2 (12). С. 157—163.

⁴ См.: Leuschner J. Novgorod. S. 37, 123, 222.

⁵ См.. Янин В. Л. Очерки... С. 128.

—————————————————__ 249 ___________________

цев и славян¹. На славянском материале его рассмат­ривал Ю. В. Бромлей^г. Применительно к Киевской Руси и эпохе феодальной раздробленности его касалось боль­шинство историков. Следует выделить Т. Ефименко, по­святившего этой теме специальную статью³. «Можно быть уверенным, что в Киевской Руси сотни — явление повсеместное, уходящее своими корнями к первобытно­общинному строю»⁴, — считает И. Я. Фроянов. С другой стороны, В. Л. Янин вслед за С. В. Юшковым говорит о «достаточно серьезных аргументах в пользу исконной связи сотенной и десятичной системы управления с организацией княжеской власти»⁵. Впрочем, одно не противоречит другому. Сотенная система могла достать­ся княжеской власти в наследство от родовых обычаев. В. Л. Янин связывает сотенное деление с социальной структурой и историко-тополрафическими аспектами формирования Новгорода. Исходя из того, что сотни возглавлялись тысяцким, который, по уже известному нам варианту прочтения грамоты князя Всеволода, представлял купцов, житьих и черных людей, он делает вывод, что именно эти слои и жили в сотнях: «Можно полагать, что сотенное население города наряду с боя­рами осваивало те городские территории, которые находились вне первоначальных родовых боярских по­селков, на тех местах, которые поначалу были пусто­порожними... Боярские «концы» и небоярские «сотни» располагались в Новгороде черешолосно»⁶. М. X. Алеш-ковский⁷ и В. Л. Янин выдвигают гипотезу, согласно которой в ответ на поддержку новгородцев в борьбе за киевский стол Ярослав Мудрый предоставил им важные льготы: «Боярство было провозглашено непод­судным князю, была признана власть бояр над концами города. Князь же оставался судьей над прочими кате-

¹ См.: Leuschner J. Novgorod. S. 55.

² См.: Бромлей Ю. В. К вопросу о сотне как общественной ячейке у восточных и южных славян в средние века//История, фольклор, искусство славянских народов. V Международный съезд славистов. М., 1963. С. 73—90.

³ См.: Ефименко Т. К вопросу о русской «сотне» княжеского периода//ЖМНП. Новая серия. 27. СПб., июнь 1910. С. 298—317.

⁴ Фроянов И. Я. Киевская Русь. Очерки социально-политичес­кой истории. С. 206.

⁵ Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 113.

⁶ Янин В. Л. Очерки... С. 228.

⁷ См.: Алешковский М. X. Социальные основы формирования территории Новгорода IX—XV вв.//Советская археология. 1974. № 3.

_______________ 250 _______________

гориями свободных горожан, объединенных в сотни»¹. Версия эта держится только на предположениях, кото­рые, к слову сказать, противоречат принятым в нашей литературе представлениям о времени возникновения новгородских свобод.

Эта гипотеза с точки зрения социального состава жителей, охватываемых сотенной системой, перекликает­ся в известной мере с позицией М. Н. Тихомирова, ко­торый видел в сотнях не административно-территори­альную единицу, а профессиональную организацию ремесленников наподобие купеческой Иванской сотни². Мнение это выводится, главным образом, из неясности расположения сотен, перечисленных в Уставе Ярослава о мостах. Но профессиональное объединение едва ли противоречит территориальному принципу расселения. В средневековье они обычно совпадали. Именно поэто­му в старых городах были целые кварталы и улицы ремесленников и торговцев. Другой аргумент Тихоми­рова в пользу цехового характера сотен звучит еще менее убедительно: «Видеть... в сотнях Великого Нов­города территориальные организации совершенно невоз­можно, так как они упоминаются рядом с концами и улицами»³.

По В. Л. Янину, «до конца XII века аппарат сотен­ной администрации подчинен князю и является в его руках орудием антибоярской борьбы», а избрание пер­вого тысяцкого новгородцами в конце XII века свиде­тельствует о том, что республиканская реформа рас­пространилась и на сотни⁴.

Летопись впервые говорит о сотских (и десятских) в Киеве под 996 годом в рассказе о пирах князя Вла­димира, куда приходили и бояре, и гриди, и сотские, и десятские, и нарочитые мужи⁵. Применительно iK Нов­городу сотский упоминается под 1118 годом в уже из­вестном нам эпизоде, когда Владимир Мономах вызвал в Киев всех бояр новгородских и, приведя их к кресту, часть из них отпустил, а на других и на сотского Став-ра разгневался за то, что они грабили Даньслава и

¹ Янин В. Л. Очерки... С. 231.'

² См.: Тихомиров М. Н. Древнерусские города. Изд. 2-е. М., 1956. С. 131 — 134.

³ Там же. С. 133.

⁴ См.: Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 113.

⁵ НПЛ. С. 167.

 

Ноздрьчу, и всех их заточил¹. Отсутствие сотских в изложении новгородских событий X—XI веков, как от­мечает И. Лойшнер, можно объяснить или упущением летописца, или тем, что термин «сотский» для обозна­чения руководителя административно-территориальной единицы еще не утвердился². Большинство исследова­телей полагают, что в X—XI веках сотенная система уже существовала в Новгороде³. А. Е. Пресняков и Т. Ефименко отмечали, что длительное время для обоз­начения этой должности употреблялись понятие «ста­роста» или «старейшина»⁴.

После Ставра сотские появляются в Новгородской летописи в 1187 году. Посольство к князю Ярославу состояло, если верить летописи, из одних сотских: «Идоша из Новагорода передний мужи сътьскии и поя-ша Ярослава съ всею правьдою и чьстью». В 1195 году фигурирует сотский Микифор, участвовавший в посоль­стве знатных новгородцев к князю Всеволоду Большое Гнездо, в 1216 году сотского Лариона посылают к кня­зю Юрию Всеволодовичу⁵. Это последнее упоминание о сотских в Новгородской летописи, сотни встречаются под 1230 годом, когда добыток посадника и его братии, дворы которых были разграблены, был разделен по сотням⁶. В грамотах и уставах оба термина употребля­ются и позже, но и в них, как отмечает Лойшнер, пос­ле 1264 года городские сотские отсутствуют⁷.

Наиболее полные сведения по интересующему нас вопросу содержит Устав князя Ярослава о мостах (XIII в.), называющий 19 сотен, из них 10 городских и 9 волостных⁸. Высказывалось предположение, что городские сотни в административном плане до конца XIII века были связаны с волостными⁹.