Следствия для эстетики и герменевтики. 1 Я обязан драгоценным для меня подтверждением и указаниями дискуссии, которую провел с Вольфгангом Шёне в ходе собеседования теоретиков искусства

1 Я обязан драгоценным для меня подтверждением и указаниями дискуссии, которую провел с Вольфгангом Шёне в ходе собеседования теоретиков искусства Евангелических академий (фонд Христофора) в Мюнстере в 1956 году. Гадамер Х.-Г.=Истина и метод: Основы филос. герменевтики: Пер. с нем./Общ. ред. и вступ. ст. Б. Н. Бессонова.— М.: Прогресс, 1988.-704 с.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || [email protected] 340

2 См.: Аристотель. Соч., т. 4, с. 86.

Само выражение принадлежит Дагоберту Фрею; ср. его статью в сборнике в честь Янцена (Festschrift Jantzen).

4 См.: Paatz W. Von den Gattungen und vom Sinn der gotischen Rundfigur.—"Abh. der Heidelberger Akademie der Wissenschaften", 1951, S. 24 ff.

5 См.: Weischedel W. Wirklichkeit und Wirklichkeiten, 1960, S. 158 ff.

6 Недаром слово ζώον означает и просто «картину», и «образ». Ниже мы будем оценивать полученные результаты по тому критерию, не спорна ли их связанность с этой моделью. Аналогичным образом Баух (см. след. прим.) утверждает относительно термина imago: «В любом случае речь всегда идет о человеческом образе. Это — единственная тема средневекового искусства!».

См. недавно вышедшую историю понятия imago в переходный период от древности к средневековью Курта Бауха (Beitrage zur Philosophie und Wissenschaft. W. Szilasi zum 70. Geburtstag, S. 9—28).

8 См. об Иоанне Дамаскине у Кампенхаузена («Zeitschr. f. Theol. u. Kirche», 1952, S. 54 ff.) и Губерта Шраде (S с h г a d e H. Der verborgene Gott, 1949, S. 23).

9 История развития значения этого слова в высшей степени поучительна, а именно: слово, знакомое еще римлянам, и свете христианской идеи воплощения и мистического тела (corpus mysticum) получило совершенно новый аспект значения. Репрезентация отныне уже не обозначает отображения или образного представления, а также «представительности» в коммерческом смысле как отражения платежеспособности; теперь она обозначает представительство. Ясно, что слово смогло принять это значение потому, что отображаемое само присутствует в отображении. Репрезентировать обозначает «осуществлять присутствие». В каноническом праве это слово употребляется в смысле юридического представительства. Николай Кузанский воспринимает его именно в этом значении и придает ему, как и понятию образа, новый системный акцент (см.: Kallen G. Die politische Theorie im philosophischen System des Nikolaus von Cues. — «Hist. Zeitschrift», 165 (1942), S. 275 ff.; см. также его же комментарий к «De auctoritate presidendi» в: «Sitzungber. der Heidelberger Akad.» (phil.-hist. Klasse) 1935/36, 3, S. 64 ff.). Самым важным в юридическом понятии репрезентации является то, что репрезентируемая личность — это лишь представляемое и замещаемое, но что тем не менее репрезентант, осуществляющий ее права, от нее зависим. Примечательно, что этот правовой смысл репрезентации, как кажется, не сыграл никакой роли в предыстории понятия репрезентации у Лейбница; скорее лейбницевское глубокомысленно-метафизическое учение об универсальной репрезентации, имеющей место в каждой монаде, явственным образом смыкается с математическим употреб-лением этого понятия; следовательно, здесь «репрезентация» подразумевает математическое выражение чего-то, однозначное подчинение как таковое. Оттенок субъективности, который сам собой подразумевается в нашем понятии «представительства», коренится, напротив, лишь в субъективации понятия идеи XVII века, причем здесь определяющим для Лейбница следует признать подход Мальбранша (см.: Mahn k е.— «Phanom. Jahrb.», VII, S. 519 ff., 589 ff.).

Государственно-правовое понятие репрезентации получает здесь особую направленность значения. Ясно, что определяемое ею значение репрезентации в своей основе всегда подразумевает наличие замещения. О носителе общественной функции — властителе, чиновнике и т. д., когда он появляется не как частное лицо, а при исполнении своей функции, которую и выражает, лишь поэтому и можно сказать, что он репрезен-тирует.

" О продуктивной многозначности понятия образа и ее исторической основе см. выше [с. 52 и сл.]. Тот факт, что для нашего языкового

сознания первообраз не есть образ, явно объясняется как позднейшее последствие номиналистического понимания бытия; как показывает наш анализ, в этом проявляется сущностный аспект «диалектики» образа.

12 Как кажется, точно установлено, что др.-в.-нем. bilidi изначально всегда означало «власть» (см.: Kluge F. Etymologisches Worterbuch der deutschen Sprache, Aufl. bearb. von A.Gotze. Berlin, 1957).