В 1572 г. крымцы, как и год назад, когда была сожжена Москва, пошли на Русь. Но на этот раз им преградила дорогу русская армия. Она была гораздо меньше сил хана (всего 20 тыс.), и поэтому ее вождю— воеводе князю Воротынскому— требовалось проявить особое искусство. Он решил сделать основным рубежом обороны Оку. Но хан обошел все заслоны и переправился на московский берег реки, сразу бросив ногайцев вперед перекрыть вокруг Москвы все дороги.
И тогда русский воевода решил пойти на доселе небывалое — задержать Давлет-Гирея ударами с флангов, основными же силами догнать татар, угрожая их тылу, и вынудить к сражению. И сделать это до захвата ханом Москвы.
План удался: опричный воевода князь Хворостинин 28 июля догнал арьергард татарской конницы во главе с ханскими сыновьями на Молодях. Догнал и разгромил. Сыновья бежали к отцу — отговаривать его от похода на Москву. Отец решил иначе, бросив против Хворостинина 12 тыс. всадников. Но там уже был Воротынский с большим полком. Под его пушки и пищали и заманил Хворостинин неприятеля, большая часть которого тут же и полегла. Этим было остановлено движение татар на Москву. А воеводы укрепляли свою позицию на Молодях, у речки Рожай — в 45 км от Москвы.
В центре позиции Воротынский приказал установить «гуляй-город» — деревянную передвижную крепость. «Гуляй-город» стоял на холме, и за ним укрылись большой полк и «наряд». Рядом, прикрывая большой полк с тыла и с флангов, расположены были остальные полки.
Эти полки и приняли на себя первый удар хана, когда 30 июля он обрушился на русских всей своей силой. Теснимые к «гуляй-городу», они отчаянно огрызались, переходя во фланговые контратаки. В одном из таких кинжальных контрударов суздальский дворянин Аталыкин, бившийся в сторожевом полку, взял в плен ханского главнокомандующего Дивей-мурзу. Крымцы и ногаи в конце концов растерзали полки прикрытия и подступили к «гуляй-городу». Что и стало началом их конца. «Огненный бой» передвижной русской крепости выкашивал у противника целые ряды. И в конце концов хан приказал отступить.
Два дня он приводил в порядок свою потрепанную рать, а 2 августа вновь пошел на приступ. Пешие толпы татар подбегали к самим стенам «гуляй-города» и пытались расшатать их. Но русские мастера поработали на совесть — крепость стояла.
К концу дня, когда хан притомился, Воротынский незаметно вышел из «гуляй-города» и зашел неприятелю в тыл. По его сигналу Хворостинин, оставшийся в крепости, поднял отчаянную стрельбу и пошел на вылазку, а в это время Воротынский ударил по хану с тыла. Среди испуганных татар поползли слухи, что в поддержку крепости пришли полки самого московского царя, и у Давлет-Гирея не выдержали нервы.
Он уже потерял в сегодняшней битве сына и внука и не хотел быть третьим поколением Гиреев, сложивших головы в одном бою. И он бросился к Оке. Пример полководца быстро заразил войско. На следующий день на переправе настигли 5-тысячный отряд, прикрывавший отход хана, и он стал последней жертвой русской удали. Победа сняла на некоторый срок остроту крымской опасности и поставила крест на планах султана и хана установить свое господство в Восточной Европе и отнять у России Казань с Астраханью.
