«Никомахова этика» состоит из десяти книг. Структура со-
чинения довольно четкая. Она задана ясным принципом: по-
дробно рассмотреть добродетели, чтобы понять все, связанное
со счастьем. Ибо счастье — это деятельность души в полноте
добродетели. Вот они и рассматриваются, добродетели, на про-
тяжении многих страниц, весьма подробно.
Книга первая. В ней анализируется исходное понятие —
счастье. Человека, ориентированного на либеральные ценности,
может разочаровать то, что учение о счастье, которое Аристо-
тель собирается изложить, оказывается наукой о государстве.
Разумеется, никакого этатизма или превознесения государства в
современном смысле здесь нет. Все проще. Поскольку человек,
по Аристотелю, — существо политическое, т. е. живущее в поли-
се (государстве), ясно, что там он и может достичь счастья.
А наше понимание государства иного рода. Любопытна класси-
фикация образов жизни: государственный, созерцательный и,
пардон, скотский. Последний избирает большинство, это —
жизнь, полная грубых чувственных наслаждений. Государствен-
ный образ жизни ведет человек деятельный, тот, для которого
счастье связано с почетом. Но лучший образ жизни — созерца-
тельный. Речь идет о размышлении, познании истины ради нее
самой, а не ради какой-либо пользы. Ясно, почему это так. Ведь
счастье есть деятельность, сообразная с добродетелью, а высшей
добродетелью является разум. В конце книги первой вводится
различение добродетелей на мыслительные (дианоэтические) —
мудрость, сообразительность, рассудительность и нравственные
(этические) — щедрость, благоразумие.
Книга вторая разъясняет природу добродетелей того и друго-
го вида. Мыслительные добродетели формируются обучением, а
нравственные — привычкой. И то, и другое предполагает много-
кратное повторение. Пожалуй, подходящее здесь слово — уп-
ражнение, т. е. работа, смысл которой не столько в единичном
результате, сколько в обретении навыков. Аристотель ясно вы-
сказывается о цели этики — не просто знать, что такое доброде-
тель, а стать добродетельным. В сфере нравственной нечего
рассуждать, надо совершать нравственные поступки.
Хотя вся «Никомахова этика» посвящена исследованию
добродетели, время от времени Аристотель дает этому главному
понятию краткие определения. Вот и здесь мы находим опреде-
ление добродетели «по родовому понятию». Оказывается, что
это — нравственные устои или склад души. Это то, в силу чего
мы хорошо или дурно владеем своими страстями.
В этой книге Аристотель приступает к изложению своего,
ставшего знаменитым, учения о середине, можно сказать, золо-
той середине. Это то, что не избыточно и не недостаточно: из-
быток и недостаток губительны для добродетели. Излюбленное
занятие Аристотеля — давать определения разным добродетелям
как серединным состояниям. Например, мужество — это обла-
дание серединой между страхом и отвагой. Или щедрость — это
середина между мотовством и скупостью.
Книга третья начинается с разграничения произвольных и не-
произвольных поступков. Непроизвольное совершается подне-
вольно и по неведению. Иными словами, здесь на первом месте
внешние условия. А при произвольных действиях главную роль
играет мотив — нечто внутреннее. Далее рассматривается во-
прос о сознательном выборе и принятии решений. Это необхо-
димо, чтобы показать, что добродетели произвольны и зависят
от нас.
Аристотель весьма конкретен, он предпочитает простые
примеры и разборы обыденных ситуаций. Ему надо сосчитать
число добродетелей, взяв каждую в отдельности и рассмотрев,
какова она, к чему относится и как проявляется. Много гово-
рится, например, о мужестве. Для греков, а особенно для рим-
лян, эта добродетель была на втором месте, после мудрости.
«Мужественные решительны в деле, а перед тем спокойны», —
пишет Аристотель. Ясно о каком деле речь — о войне. Но не
только в битве проявляется мужество. Всего видов мужества
Аристотель насчитывает пять. Кроме воинского, еще граждан-
ское, из тех, что могут быть названы кратко. Далее можно пере-
числить: немужественен тот, кто легко впадает в гнев, кто само-
надеян и кто пребывает в незнании. Противоположные им —
мужественны. В конце книги подробно рассматривается вопрос,
о том, что есть благоразумие.
Книга четвертая. По порядку исследования в этой книге
присутствуют следующие добродетели: щедрость, великолепие,
величавость, ровность, любезность. Человеку нашего времени слова
величавость и великолепие мало о чем говорят. О других доброде-
телях из этого списка мы знаем или догадываемся. Чтение Арис-
тотеля позволяет нам и узнать, и уточнить. Любопытно, что уче-
ние о середине формально предполагает существование для
каждой добродетели крайних состояний — того, во что превра-
щается добродетель при избытке или недостатке. Но в языке не
всегда находятся слова, выражающие эти состояния. Есть такие
слова для мужества и щедрости, а для ровности нет. Точнее,
само слово ровность не обозначает точно ту золотую середину,
которой надо обладать, чтобы быть добродетельным. И для со-
ответствующих крайностей нет слов. «Мы относим к середине
ровность, которая отклоняется в сторону недостатка», — пишет
Аристотель. А страсть, вокруг которой обсуждается тема ровнос-
ти, есть гнев. Не обладающие этой добродетелью гневливы, го-
рячи, желчны, злобны.
Смысл великолепия можно понять, зная соответствующие
крайности. Недостаток в великолепии есть мелочность, а избы-
ток — безвкусная пышность. Эта добродетель имеет отношение
к имуществу. Траты великолепного велики и подобающи. А ве-
личавость — добродетель особенная. Это, можно сказать, укра-
шение добродетелей. Истинно величавым быть трудно, это тре-
бует нравственного совершенства. Величавых часто считают
гордецами. Они равнодушны к ценностям толпы, не суетливы,
даже праздны. Однако же они деятельны в великих и славных
делах, каковые, естественно, не каждый день случаются. Вели-
кое — большая редкость, поэтому величавому мало что важно.
Книга пятая. Она целиком посвящена справедливости, точ-
нее, добродетели, которая обозначается словом «dikaiosyne» (ла-
тинская транскрипция). Переводчик «Никомаховой этики»,
представленной в данном томе, отказался от традиции перево-
дить «dikaiosyne» словом «справедливость», предложив вместо
него слово «правосудность». Классический русский язык это
позволяет: правосудный человек — тот, кто судит и поступает по
праву. Короче говоря, в этой книге речь идет о справедливости,
праве и правосознании. Мы будем использовать слова «право-
судность» и «справедливость» как синонимы. Текст весьма сло-
жен, читателю, желающему разобраться в этой теории, надо на-
браться терпения.
Прежде всего Аристотель различает справедливость общую и
частную. Это вроде понятного нам различения на мораль и
право. Общая справедливость — величайшая из добродетелей.
Это даже не отдельная добродетель, а признак гармонического
единства всех других добродетелей. Здесь Аристотель солидарен
с Платоном, который в «Государстве» под справедливостью по-
нимает единство мудрости, мужества и рассудительности. Далее
вводится два вида частной справедливости: коммутативная и
дистрибутивная (латынь). Термины эти появились позже, в рус-
ском языке принята соответствующая пара — распределительная
и компенсаторная (уравнительная). Первая относится к ситуаци-
ям распределения благ в зависимости от статуса (достоинства),
вторая — к разнообразным ситуациям обмена (простейший при-
мер — купля-продажа).
Книга шестая. При рассмотрении добродетелей Аристотель
следует определенной логике. Вначале идет анализ нравственных
добродетелей, затем «справедливость» как нечто, опирающееся
на рациональное начало, и, наконец, добродетели собственно
разума, или дианоэтические добродетели. К ним и переходит
Аристотель в книге шестой.
Разум продуцирует мысль. Но не любая мысль рассматрива-
ется в этике, а та, которая есть начало поступков (практики).
В философии Нового времени это будет названо «практическим
разумом». В отличие от теоретического, или чистого. Однако
одной мысли недостаточно для поступка, «мысль ничего не
приводит в движение». Необходима еще другая сила души —
стремление. Это то, что сегодня мы называем волей. После этих
определений Аристотель переходит к рассмотрению самих
«мыслительных» добродетелей — рассудительности, мудрости,
знания, сообразительности. Здесь же присутствует и совестли-
вость. Хотя в этом ряду совестливость может показаться не
вполне уместной, основания, чтобы поместить ее сюда, у Арис-
тотеля были — он не разводил слишком далеко истину и добро.
Их единство мы обнаруживаем в определении совести — «пра-
вильный суд доброго человека».
Книга седьмая. Рассматривая добродетели, Аристотель про-
тивопоставляет им пороки. Это — то, чего следует избегать. Но
этого мало, надо еще избегать невоздержности и зверства. Речь
идет о том, что находится за пределами добродетелей и пороков,
о том, что выше (бог) и ниже (зверь) человеческого.
Воздержности, или выдержанности, отводится много места.
Аристотель, как мыслитель, державшийся больше фактов, неже-
ли идей, не согласен с Сократом в том, что человек поступает
дурно только по неведению. Да, знание — великая вещь, но есть
еще страсти. Сократ не различает знание и его применение.
А ведь знающий человек может и не применять свои знания,
т. е. он может знать, что поступает дурно, и не воздерживаться.
Надо различать невоздержность и распущенность. Невоздерж-
ный захвачен сильным влечением. А распущенный совершает
постыдный поступок, не испытывая влечения или испытывая
его слабо. Потому распущенный представляется худшим.
В трактате о счастье невозможно избегнуть вопроса о телес-
ных удовольствиях и страданиях. Ведь принято считать, что
счастье сопряжено с удовольствием. Аристотель отмечает по-
дробность «народной этимологии»: слово «ма-кариос» (блажен-
ный, счастливый) происходит от «кхайро» (радуюсь, наслажда-
юсь). От того, кто считает разум «лучшей частью души» нельзя
ожидать особого почтения к телесным удовольствиям. Однако
Аристотель и не аскет. Он не согласен с теми, кто не относит
удовольствия к благу только потому, что их ищут дети и звери.
В счастливой жизни благоразумного человека должно быть
место удовольствиям. А дурной человек тот, кто ищет их избыт-
ка. Понятно, почему люди вообще стремятся к удовольствиям —
они вытесняют страдания.
Книга восьмая. Она посвящена добродетели, которая обозна-
чается словом «philia». В русском языке есть много слов, от него
образованных: «философия», «библиофил» и т. п. В данном слу-
чае речь идет об особом отношении между людьми, о дружбе
или дружественности. О том, что есть, по словам Аристотеля,
«самое необходимое для жизни». Philia — это и любовь, но не та
любовь, о которой толкуют персонажи платоновского «Пира».
У греков было четыре слова для обозначения разных оттенков
любви. Philia и Eros — в известном смысле противоположны,
как противоположны духовный покой и страсть, соединение по-
добных и противоположных сущностей.
Дружбу Аристотель ставит выше справедливости. Ведь когда
граждане дружественны друг к другу, они не нуждаются в суде.
А всего существует три вида дружбы, и различаются они по
тому, ради чего люди желают друг другу благ: одни ради блага
самого по себе, другие ради удовольствия, третьи ради пользы.
Возможно, читатель решит, что упоминаемая здесь польза сни-
жает пафос и все сводится к теме «нужного человека». Нет, в
жизни бывают ситуации, когда соединение дружбы и пользы
вполне нормально: старики, замечает Аристотель, ищут не удо-
вольствий, а помощи. Из соображений пользы дружат и госу-
дарства. Но совершенная дружба устанавливается между людь-
ми добродетельными и по добродетели друг другу подобными.
Главный же признак дружбы — наслаждение взаимным общени-
ем. Поэтому скучные и сварливые люди не годятся для дружбы.
От индивидуально-психологического аспекта Аристотель
переходит к социальному, рассматривая дружбу в связи с пра-
вом и государством. Такова ментальность древнего грека, госу-
дарство для него — нечто иное, нежели для нас. В зависимости
от типа государства по-разному складывается между людьми
дружба. Одно государственное устройство более располагает
к дружбе, другое менее.
Книга девятая. В ней продолжается тема дружбы. Исследо-
ватели предполагают, что восьмая и девятая книги «Никомахо-
вой этики» составляли у Аристотеля единый трактат о дружбе,
который позднее разделили на две части, чтобы сделать все де-
сять книг соразмерными. И в этой книге, так же как в других,
мы находим много тонких наблюдений и глубоких размышле-
ний, подтверждающих мысль о неизменности человеческой
природы. В главном древние греки одобряли и осуждали то, что
одобряем и осуждаем мы. Любопытно рассуждение о единомыс-
лии как признаке дружеского отношения. Это — не сходство
мнений, не согласие, скажем по научным вопросам, ибо все это
не имеет отношения к дружбе. Единомыслием обладают в том,
что касается поступков. Например, единомыслие в государствах
имеется тогда, когда граждане согласны между собой относи-
тельно того, что всем им нужно, когда они делают то, что при-
няли сообща. В вопросе Аристотеля «К кому нужно питать
дружбу в первую очередь — к самому себе или к кому-нибудь
другому?» чувствуется, что слово «дружба» неточно передает
греческое «philia». Но это — детали, ясно все-таки о чем речь.
Так вот, себялюбие считается чем-то негативным, потому что
под этим обычно имеется в виду неумеренное стремление к
имуществу, почестям и телесным удовольствиям. Когда же че-
ловек заботится о своей нравственной красоте, никто не осудит
его, не назовет себялюбивым. Но именно такой человек — «се-
бялюб».
В обыденном сознании очевидна мысль: чем больше друзей,
тем лучше. Аристотель вслед за Гесиодом считает, что и здесь
должна быть мера. Друзей не должно быть много, как и припра-
вы к пище. Чем больше друзей, тем затруднительнее ответить
услугой за услугу.
Книга десятая. В размышлении о счастливой жизни нельзя
избежать вопроса об удовольствиях. Им и посвящена последняя
книга. Следуя заведенному им порядку рассмотрения, Аристотель
вначале приводит общепринятые представления, а затем начи-
нает анализ по существу. Из того, что говорят об удовольствиях,
верно следующее: а) удовольствие не есть собственно благо,
б) не всякое удовольствие достойно избрания, в) существуют
некоторые удовольствия, достойные избрания сами по себе. Что
же такое удовольствие в сущности? Это — чувство, порождаемое
совершенной деятельностью и сопровождающее ее. Деятель-
ность же — категория широкая. Это сама жизнь. «Все стремятся
к удовольствию потому же, почему все тянутся к жизни».
В конце книги Аристотель возвращается к рассмотрению
счастья. Композиция «Никомаховой этики» совершенна. Заяв-
лена тема счастья, дано исходное определение, а затем подробно
обсуждается его понятийные компоненты: добродетель, дружба,
удовольствие. И вот пришло время подводить итоги. Главный
итог в следующем: тот человек самый счастливый, кто проявля-
ет себя в деятельности ума, т. е. созерцании. Затем обнаруживает-
ся любопытная диалектика. Счастье — качество индивидуаль-
ное. Но именно счастливые люди наиболее подходят к жизни в
обществе. Ибо они, почитая ум, подчиняются уму и правильно-
му порядку. Они проводят жизнь в добрых делах и не соверша-
ют дурных поступков. Как воспитывать таких людей — вот во-
прос. Аристотель считает, что дело это государственное. В том
смысле, что воспитание осуществляется благодаря добропоря-
дочным законам. Здесь намечается естественный переход к бу-
дущему сочинению Аристотеля — «Политике». Чтобы филосо-
фия, касающаяся человеческих дел, получила завершенность
и полноту.
В. В. Шкода
СОДЕРЖАНИЕ
В. В. Шкода. Логика, физика, этика... У греков есть все 3
ПЛАТОН. ДИАЛОГИ
КРИТОН. Перевод М. С. Соловьева 7
ГОРГИЙ. Перевод С. П. Маркиша 22
ФЕДОН. Перевод С. П. Маркиша 123
ФЕДР. Перевод Л. Н. Егунова 199
ТЕЭТЕТ. Перевод Т. В. Васильевой 259
СОФИСТ. Перевод С. А. Ананьина 346
ПАРМЕНИД. Перевод Н. Н. Томасова 420
ТИМЕЙ. Перевод С. С. Аверинцева 491
КРИТИЙ. Перевод С. С. Аверинцева 572
АРИСТОТЕЛЬ
ФИЗИКА
Перевод В. П. Карпова
КНИГА ПЕРВАЯ (А) 589
КНИГА ВТОРАЯ (В) 610
КНИГА ТРЕТЬЯ (Г) 631
КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ (Δ) 651
КНИГА ПЯТАЯ (Е) 688
КНИГА ШЕСТАЯ (Z) 707
КНИГА СЕДЬМАЯ (Н) 733
КНИГА ВОСЬМАЯ (Θ) 749
АРИСТОТЕЛЬ
НИКОМАХОВА ЭТИКА
Перевод Н. В. Брагинской
КНИГА ПЕРВАЯ (А) 793
КНИГА ВТОРАЯ (В) 816
КНИГА ТРЕТЬЯ (Г) 832
КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ (Δ) 857
КНИГА ПЯТАЯ (Е) 880
КНИГА ШЕСТАЯ (Z) 907
КНИГА СЕДЬМАЯ (Н) 926
КНИГА ВОСЬМАЯ (Θ) 954
КНИГА ДЕВЯТАЯ (I) 978
КНИГА ДЕСЯТАЯ (К) 1000
Комментарии 1027
ФИЛОСОФЫ ГРЕЦИИ
ОСНОВЫ ОСНОВ: ЛОГИКА, ФИЗИКА, ЭТИКА
Редактор А. Гопаченко
Художественный редактор А. Сауков
Художник Е. Клодт
Технический редактор Л. Ена
Корректоры Н. Латушко, Л. Дмитриева
Изд. лиц. № 065377 от 22. 08. 97.
Налоговая льгота — общероссийский классификатор
продукции ОК-005-93, том 2; 953000 — книги, брошюры.
Подписано в печать с готовых диапозитивов 20. 08. 99.
Формат 84x108 1 /32. Печать офсетная.
Усл. печ. л. 55, 44. Уч. -изд. л. 66, 5.
Тираж 8000 экз. Заказ № 3095.
| АООТ «Тверской полиграфический комбинат» 170024, г. Тверь, пр-т Ленина, 5.
|
ЗАО «Издательство «ЭКСМО-Пресс»,
123298, Москва, ул. Народного Ополчения, 38.
АНТОЛОГИЯ
МЫСЛИ
Следовать за мыслью великого че-
ловека Пушкин считал самым увлека-
тельным из занятий. Герой всякого
философского сочинения - мысль.
Приключения мысли не менее захва-
тывающи, чем кипящие страсти и го-
ловокружительные авантюры, описан-
ные в остросюжетных романах. Вдум-
чивый читатель найдет на страницах
философских книг неожиданные отве-
ты на самые простые и самые слож-
ные вопросы бытия.
НОВИНКИ СЕРИИ:
Ф. Ницше «По ту сторону добра и зла»,
З. Фрейд «Я и Оно»,
Конфуций «Уроки мудрости»,
И. Ильин «Путь к справедливости»,
Д. Карнеги «Учебник жизни»,
Плутарх «Моралии»,
В. Соловьев «Спор справедливости»,
Н. Рерих «Семь великих тайн космоса»,
А. Лосев «Самое само».
850-1100 стр., бумвинил с золотым тиснением.
«За словом в карман»
«Афоризм — это мудрость в портативной форме,
концентрированный экстракт мыслей и чувств».
Уильям Олджер
Чтение афоризмов, подоб-
ранных по тематическому прин-
ципу, - необыкновенно увлека-
тельное занятие. Ведь остро-
умные и емкие мысли мудрей-
ших представителей рода
людского помогут лучше разо-
браться в самых злободневных
проблемах человеческой жиз-
ни от сокровенно-интимных до
политико-экономических
НОВИНКИ СЕРИИ:
«Женщины способны на все».
«Четыре возраста человека».
«Слабости сильного пола».
«Закон подлости»,
«Работа не волк»,
«Любовь - это дыра в сердце»,
«Афористикон».
