Глава 11. Со стороны виднее 50 страница

– Читаю, сэр, – спокойно отвечаю я. – Что-то случилось?

– Хочешь сказать, тебя не было только что в Запретном лесу?

– В Запретном лесу? – я изображаю удивление. – Право, мне и отработок достаточно! Вы меня с кем-то перепутали, сэр.

Я снова утыкаюсь в книгу, и тут мой взгляд падает на мои же собственные ноги. О, нет! Будь проклята моя пустая голова! Я чувствую, как спина покрывается холодным липким потом. Грязь… комья земли на ботинках – явно свежие. Если он заметит…

Я поспешно поднимаю голову, чтобы не привлекать к ногам ненужного внимания, и честно хлопаю глазами. Кэрроу резко разворачивается и некоторое время ходит по гостиной взад-вперед. Я нащупываю в кармане палочку. Может, удастся как-нибудь незаметно убрать грязь?.. Нет, бесполезно…

Амикус снова поворачивается к нам и с мерзкой ухмылкой приказывает:

– Покажи обувь, Лонгботтом. Живо!

Я зажмуриваюсь и поднимаю ногу, ожидая радостного восклицания.

– Хм… странно… – через несколько секунд озадаченно произносит Кэрроу. – Очень странно…

Распахнув глаза, я смотрю на свои ботинки и с трудом сдерживаю изумленный возглас. Они абсолютно чистые, словно я не выходил не только из школы, но даже из гостиной. Симус тоже выглядит удивленным. Я быстро беру себя в руки.

– У вас есть еще какие-нибудь вопросы, профессор Кэрроу? – осведомляюсь я вежливо.

– В следующий раз тебе не удастся выкрутиться, Лонгботтом! – мрачно обещает он и, наградив меня уничтожающим взглядом, покидает гостиную.

– Вы знаете, что вы болваны? – из-за учебника заклинаний появляется сердитое личико Джинни. – Законченные болваны!

– Это ты сделала? – догадываюсь я. – Но как? Ведь очищающее заклинание вытягивает…

– Это не то, – отмахивается она, откладывая книгу в сторону. – Это мое изобретение. Три недели билась. Тут сочетание заклинаний с трансфигурацией.

– Сильна! – присвистнув, комментирует Симус. – Чтобы вот так незаметно…

Я только восхищенно качаю головой. Надо будет рассказать Северусу, ему понравится. Он ведь и сам в школе заклинания изобретал, правда, менее безобидные.

– Суть в том, что меньший объект преобразуется в больший, с которым соприкасается, а затем... Так, стоп! – Джинни резко обрывает сама себя. – Это неважно! Лучше расскажите, как вы оказались в такой заднице.

Мы максимально подробно рассказываем ей обо всем, что произошло.

– Плохо, – резюмирует Джинни. – Очень плохо.

– Получается, к кентаврам мы больше не попадем? – огорченно спрашивает Лаванда.

– Не думаю, – подтверждаю я. – Конечно, добраться до пещеры мы сможем и сами, но без Хагрида в лес нас никто не отправит.

– Жалко, – вздыхает Парвати. – Хорошо хоть Хагрид жив.

Жалко ей… Готов спорить, они обе об одном жалеют: что на кентавров больше любоваться не смогут. А мы сегодня не только эстетического удовольствия лишились, но еще и относительно надежного убежища. Стоило так перед Магорианом распинаться! Мог с чистой совестью послать его куда подальше. И еще Лауди… Надо как-то мягко донести до ребят, что помогать нам он больше не сможет. Но это, пожалуй, можно отложить до следующего семестра. Если, конечно, я до него доживу.

Глава 55. Мы все связаны

Каникулы только начались, а я уже успел нарваться на отработку. Ту самую, из серии: «один Мерлин знает, когда вам удастся вернуться в свою гостиную, Лонгботтом!». Наверное, со стороны я кажусь полным неудачником. Но если бы мои глумящиеся «приятели» узнали, что я провожу время, потягивая дорогое вино, они тут же перестали бы гнусно ухмыляться. Впрочем, не думаю, что они захотели бы занять мое место, с учетом того, что оно сейчас не где-нибудь, а в объятиях Северуса на широком диване. Едва ли подобная перспектива их бы впечатлила – они все гетеросексуальны прямо-таки до омерзения.

По шее за прогулку к хижине Хагрида я, конечно, получил. Северус не меньше получаса перечислял все известные ему характеристики гриффиндорцев. Я покаянно молчал, но когда он перешел на обсценную лексику, меня начал разбирать смех. Наверное, я ненормальный, но, по-моему, он совершенно очаровательно ругается!

Ребята разъехались по домам. Сестренки Патил, как и предполагалось, остались в школе. Также остался Энтони, поскольку посчитал, что это не дело, если Падма будет одна в башне. Джинни, конечно, уехала. Миссис Уизли слишком переживает за дочь, чтобы она могла позволить себе отказаться от поездки домой. Да она и сама соскучилась по родителям и братьям. Заодно и новостями с ними поделится. О Хагриде наверняка еще по «Поттеровскому дозору» расскажут. Правда, их что-то давно не слышно. Северус говорит, что Пожиратели уже давно пытаются поймать их, но никак не выходит. Молодцы они все-таки!

Я тихо усмехаюсь и крепче прижимаюсь к Северусу, который обнимает меня за талию, запустив руку под рубашку. Сейчас мне ничего не хочется. Даже секса, как ни странно. Хочется просто, чтобы сегодняшняя ночь не заканчивалась. Кто знает, когда еще у нас получится побыть вдвоем? Назначать мне по несколько отработок в неделю Северус не может – это слишком подозрительно. Раньше я мог с помощью Лауди прокрасться в его кабинет, усыпив бдительность ребят. Но школу патрулируют так, что шансы проскочить ничтожны, поэтому рисковать нельзя. Все это означает, что встречаться мы теперь будем значительно реже.

Волна страха накрывает меня так внезапно, что я опрокидываю на себя бокал с вином и подскакиваю на месте. Северус моментально все понимает и призывает со стола карту. Я нахожу то место, где еще час назад был Гарри. Он по-прежнему там, но чувство страха никуда не исчезает. Я пытаюсь разобраться в нем, понять, что происходит, но это мне не по силам. Вот ведь несправедливость: мы знаем, где он, знаем, что он в беде, но как поступить в сложившейся ситуации, не очень понятно. Я вопросительно смотрю на Северуса, он кивает, очевидно, что-то решив, резко встает и выходит из гостиной.

Вдруг моя ладонь перестает чувствовать тепло, и ее словно обдает ледяным воздухом. Аппарировали? Но куда? И по своей ли воле? Я вожу руками над картой, пытаясь найти их новое местонахождение, понять, где они. Страх все не проходит, а это значит, что Гарри по-прежнему в опасности.

Возвращается Северус. Губы его плотно сжаты, нахмуренные брови и встревоженный взгляд говорят о том, что все серьезно.

– Идиот! – выплевывает Северус и поясняет: – Поттер произнес имя Темного Лорда и, естественно, на них тут же налетели егеря! Полагаю…

– Северус, они здесь! – перебиваю я, найдя, наконец, горячую точку на карте.

– Малфой-мэнор, – сообщает он, едва взглянув на результат моих поисков. – Вполне логично.

– Ты отправишься туда?

– Конечно. Посмотрю, что можно сделать, – он проводит рукой по моим волосам. – А ты приведи себя в порядок и никуда не выходи отсюда.

– В порядок? – переспрашиваю я и тут только замечаю, что на светло-голубой рубашке расплылось некрасивое красное пятно.

Северус усмехается и бросает в камин щепотку летучего пороха. Через мгновение я остаюсь один.

Очистка рубашки не занимает много времени, хоть страх и мешает сосредоточиться. Как бы отвлечься? Если я буду сидеть тут и бояться, легче никому не станет. А что, если…

Северус сказал никуда не выходить, но нет никакой гарантии, что мне еще раз представится возможность поговорить с директорами без свидетелей. Приняв решение, я выхожу из гостиной. Медленно пересекаю кабинет, стараясь не смотреть на портрет Дамблдора.

– Напрасно нос воротишь, – раздается насмешливый голос Финеаса Блэка. – Его там нет.

Я смотрю на портрет. Действительно – рама пуста. Ну, и слава Мерлину.

– Зря ты вышел, Лонгботтом. Сюда может кто-нибудь зайти.

– Знаю, – говорю я, нервно облизнув губы. – Просто мне нужно поговорить с вами.

– Со мной?

– Не только. Со всеми вами, – я окидываю взглядом портреты других директоров, которые смотрят на меня с явным интересом, и продолжаю: – Я наговорил много лишнего…

– Жалеешь? – он прищуривается.

– Нет, – честно отвечаю я. – Но было бы лучше, если бы я сказал все это с глазу на глаз. Но это неосуществимо. Поэтому я прошу вас простить мою несдержанность.

В заинтересованных взглядах появляется удивление, смешанное с одобрением. Похоже, мои слова произвели хорошее впечатление.

– Извинения приняты, – заявляет Блэк, и другие директора кивают, соглашаясь с ним.

– Вы осуждаете меня? – неуверенно спрашиваю я.

– Кто-то должен был ему это сказать, – фыркает Блэк и, заметив мое недоумение, снисходительно поясняет: – Я никогда не любил Альбуса Дамблдора. Понимал, что с ним что-то нечисто. Правда, мне никто не верил, – он впивается глазами в Дайлис Дервент.

К моему удивлению, она не возражает, а опускает голову, глядя куда-то в сторону, и неохотно признает:

– Да, здесь ты бы прав… Впрочем, я еще до его смерти об этом задумалась, – добавляет она и поворачивается ко мне: – Видишь ли, Невилл, у бывших директоров Хогвартса нет друг от друга секретов – во всяком случае, тех, которые имеют отношение к школе. Понимаешь?

– Нет…

– Мы все связаны, – поясняет Блэк. – Это необходимо, чтобы помогать действующему директору. Чтобы никто ничего не задумал за спиной. Когда очередной директор умирает, его портрет попадает в наш круг, и мы сразу узнаем, какие действия он предпринимал в отношении учеников, и чем при этом руководствовался. И Том Риддл, и Северус Снейп, и Гарри Поттер были учениками Дамблдора.

– Значит, вы тоже считаете, что он неправ? – уточняю я.

– Неправ… – с горечью повторяет Дервент. – Ты ведь знаешь, что я почти двадцать лет работала целителем. А целитель – это состояние души, а не просто профессия. И то, как Альбус обращался – и продолжает обращаться, надо заметить! – с человеческими жизнями, просто не укладывается у меня в голове!

Да уж. Я, конечно, не целитель и никогда им не буду, но у меня это тоже в голове не укладывается.

– В отличие от Дайлис, я не слишком хороший человек, – признается Блэк. – Я мог солгать, когда считал нужным, и никогда не испытывал из-за этого угрызений совести. Я мог поставить под удар других, чтобы выйти сухим из воды. Я никогда не беспокоился о том, могут ли мои слова задеть чьи-то чувства – мне было плевать на это. Однажды я убил человека. Не на какой-нибудь благородной дуэли, а из-за глупой размолвки. Этим человеком был мой брат. И я не могу сказать, что жалею об этом, поскольку в противном случае он бы убил меня, – он рассеянно теребит свою бородку клинышком и задумчиво добавляет: – Но есть какой-то предел, переступив который человек не просто становится негодяем, а теряет право называть себя человеком. Нет сомнений в том, что Том Риддл далеко зашел за этот предел. Но и Дамблдор перешагнул его. А самое гадкое, что он понимал это. Понимал, но продолжал идти. И даже сейчас никак не может остановиться.

– В каком-то смысле у него не было других вариантов, – замечает один из директоров – обладатель звучного баса и роскошной копны абсолютно белых волос. – Безвыходное положение…

– Не спорю, – морщится Блэк. – Однако в этом виноват он сам. Когда человек обвешивается драгоценностями и, прихватив чемодан галеонов, отправляется на прогулку по Лютному переулку, он не должен удивляться, если его вдруг ограбят. И винить здесь некого, кроме себя самого. Согласитесь, то, что Дамблдор сделал с Поттером, не имеет цензурного названия, хоть я и не в восторге от этого глупого мальчишки.

– А что он с ним сделал, сэр? – спрашиваю я, потирая виски. Кажется, Гарри опять отправился на прогулку по сознанию Волдеморта.

– Ты не знаешь?

– Нет… Это как-то связано с его крестным?

– Нет, мой праправнук здесь не при чем, хотя с ним тоже поступили по-скотски, – он, поджимает губы и укоризненно добавляет: – Впрочем, он и сам был редкой скотиной… Что же касается Поттера, то лучше тебе этого не знать.

– Но… – начинаю было я.

– Даже не думай! Поверь, я тоже прекрасно обошелся бы без этой информации. Лучше возвращайся в гостиную. Мало ли что.

– Ладно, – киваю я, понимая, что спорить бесполезно, и говорю с запинкой: – Я еще хотел извиниться за… ну… за свое поведение… в смысле… ну…

– Лонгботтом, среди нас как будто детей нет, – Блэк издает сухой смешок. – Думаешь, мы ни разу не видели, как целуются другие люди?

– Э-э-э… ну… – я неудержимо краснею, – вам, наверное, это было неприятно…

– У нас, между прочим, не так уж много развлечений, – невинным голосом сообщает Дайлис Дервент. – Так что я бы с тобой поспорила.

– В общем, не бери в голову, – резюмирует Блэк. – И не слушай Дамблдора – уж ему бы следовало помолчать. Ваш способ проведения досуга нас мало беспокоит. Главное, не проводите его прямо здесь.

– Финеас, не будь столь категоричен! – мило улыбаясь, просит Дервент. – Я, например, ничего против не имею.

Мне становится смешно. Нет уж, благодарю покорно! Чем-чем, а эксгибиционизмом мы вроде бы не страдаем. Похоже, пошутить здесь любит не только Северус.

– Пожалуй, я действительно пойду, – говорю я. – Спасибо вам всем за понимание. А вам, профессор Блэк, еще и за помощь Гарри.

– Эта ваша Грейнджер не оставила мне выбора! – фыркает он. – И можешь звать меня Финеас, если хочешь.

– Спасибо, Финеас, – благодарю я, удивляясь про себя. – Всего вам доброго!

Директора вразнобой прощаются со мной и желают удачи. Я возвращаюсь в гостиную.

Наливаю бокал вина, прохаживаюсь по комнате. По правде говоря, не ожидал, что директора окажутся на моей стороне. Невесело, должно быть, Дамблдору в такой компании. Но он заслужил. К этому человеку у меня нет ни капли сочувствия. А ведь Гарри его обожает… Мерлин, да что такое Дамблдор должен был с ним сделать, чтобы даже Северус проникся и начал называть его по имени?! Наверняка что-то невообразимо гадкое. Хотя куда уж гаже…

Я сжимаю бокал с такой силой, что пальцы сводит судорогой, и мне с трудом удается их расцепить. Нет, лучше о нем не думать. Только себе хуже сделаю. Лучше подумать о чем-нибудь другом…

Интересный человек этот Финеас. Не зря он мне сразу понравился! Очень уж на Северуса похож. Не внешне, к счастью, а внутренне. Теперь-то понятно, что тот презрительный взгляд, заставивший меня отшатнуться, был адресован вовсе не мне… Слизеринцы вообще любопытные типы. Тори вот тоже девушка необыкновенная. Совсем как Джинни. Жаль, что они не подружились в свое время – могли бы всю школу на уши поднять, куда там Гарри.

Усмехнувшись, я снова наполняю бокал и сажусь в кресло. Джинни уехала совсем недавно, а я уже успел по ней соскучиться. А интересно, кстати, как бы все выглядело, если бы Шляпа распределяла студентов так, как изначально планировали Основатели? Я бы с Гриффиндора никуда не делся, но многие учились бы совсем не там, где учатся сейчас. Джинни оказалась бы в Слизерине, близнецы – вот ведь ирония! – в Рейвенкло, Рон – в Хаффлпаффе. Дикость какая-то! Но, возможно, именно это и нужно – перемешать всех так, чтобы не было понятно, где «ваши», а где «наши», так сказать? Вот сестренки Патил, например. Парвати учится в Гриффиндоре, а Падма – в Рейвенкло. А если бы Падма училась в Слизерине? Ведь такое возможно. Хм… А бывает ли вообще так, что братья и сестры попадают на эти два факультета и при этом не пытаются друг друга убить? Сомневаюсь что-то…

Не понимаю, почему никому из директоров до сих пор не пришло в голову надавить на Шляпу? Или они просто боялись последствий? Вряд ли такому, как Люциус Малфой, понравилось бы, если бы его сына отправили в Хаффлпафф или, скажем, в Гриффиндор. Но ведь это самый настоящий замкнутый круг…

Задумавшись, я чуть было не пропускаю тот момент, когда страх оставляет меня в покое. Значит, Гарри удалось выбраться. Вот только… такое ощущение, будто что-то не так, будто его что-то печалит… Ох, надеюсь, никто из ребят не пострадал!..

Я хватаю карту и после недолгих поисков обнаруживаю на ней местонахождение Гарри. Тинворт. Интересно… Сами по себе они туда бы не сунулись – слишком рискованно разгуливать по полумагическим поселениям. Их могли перебросить в другое логово Пожирателей, но все мое существо говорит, что Гарри в безопасности.

Может, спросить у Финеаса?.. Нет. Северус сказал не выходить, и делать это второй раз уж точно не стóит. Лучше подожду. По крайней мере, с Гарри все в порядке.

Внезапно я чувствую тепло в кармане, быстро достаю галеон и, напрягая глаза, вглядываюсь в крошечные синие буквы:

«Я у Билла и Флер Уизли. Здесь Гарри, Рон, Гермиона, Дин, мистер Олливандер и гоблин Грипхук. Нас спас Добби. Он погиб, и мы его похоронили. Не беспокойся. Теперь мы в безопасности. Как ты?
Л.Л.»

Я сжимаю монетку пальцами и подношу к губам:

«Луна,
Рад, что тебе удалось выбраться. Жаль Добби. Дину привет. Гарри, Рону и Гермионе о галеоне не говори – им своих забот хватает. Я в норме. Не волнуйся».

«Привет от Дина. Не скажу. Им не до нас, кажется. Ты дашь знать, если потребуется помощь в школе?
Л.Л.»

«Луна,
Разумеется. Сразу сообщу. Целую тебя, подружка, и скучаю».

«Ты чудо! Я тоже скучаю. Очень.
Л.Л.»

Улыбаясь, я засовываю галеон в карман. Какой же все-таки замечательный способ связи! Круче, чем все эти маггловские телефоны, которые, говорят, постоянно не работают. Может, запатентовать и поставить на поток? Заменить чем-нибудь более существенным, чтобы больше текста помещалось… Это, определенно, стóит обдумать. Только не сейчас, конечно.

Сейчас стóит порадоваться тому, что ребята в безопасности. Выходит, Дин и Грипхук тоже сегодня попались, иначе Северус узнал бы об этом от Пожирателей смерти. Повезло всем. Дин в списке «маггловских выродков», а Грипхук сбежал из «Гринготтса», и его тоже явно не ожидало бы ничего хорошего. Может, Гарри и сглупил, когда ляпнул имя Темного Лорда, но вышло все как нельзя лучше.

Вот только Добби… Что бы этот эльф ни натворил в прошлом, жаль, что он погиб. Ведь он действительно был привязан к Гарри и всегда старался ему помочь. Интересно, откуда он узнал, что произошло? Или Гарри сам позвал его? Да нет, он вряд ли стал бы это делать…

Мерлин, да где же Северус? Пора бы ему уже вернуться! Волдеморт наверняка в бешенстве от того, что Гарри удалось улизнуть… Надеюсь, ничего страшного не случится! Ведь это Добби помог им сбежать, а не Северус! Но когда Волдеморта волновали такие мелочи?..

Никчемное я существо! Сижу здесь и ничего… ничего не могу сделать, черт возьми! Все это сопротивление… Армия Дамблдора… – просто игра, если задуматься. Жестокая, безжалостная, но игра. В которой мне достались не самые лучшие карты, и помогает только блеф.

Дверь громко хлопает, и я резко оборачиваюсь, машинально схватившись за палочку.

Северус, даже не взглянув на меня, на ходу стягивает мантию Пожирателя, с отвращением швыряет ее на пол и ногой заталкивает под диван. Достает бутылку огневиски, делает два солидных глотка прямо из горла и тяжело опускается в кресло, прикрывая глаза. Я замечаю, что у него дрожат руки. Круциатус? Да нет, вроде не похоже. Но что тогда?

– Только что здесь был Темный Лорд, – произносит он чужим голосом. – В моем кабинете.

– Что? – ошарашено переспрашиваю я.

– В моем кабинете, черт побери! – повторяет Северус с нервным смешком. – Разрушил гробницу. Потом восстановил, конечно, чтобы никто не заметил. Думает, я не знаю… И палочку Дамблдора забрал…

– Бузинную палочку?

– Какую же еще… – он проводит рукой по волосам и тут же, встрепенувшись, распахивает глаза и смотрит на меня подозрительно: – Откуда тебе о ней известно?

– Хелли сказала, – признаюсь я.

– Конечно. Эти маленькие монархи всегда делают то, что хотят. Плевать. Палочка у Лорда.

– Но ведь эта палочка не станет его слушаться, – осторожно говорю я. – Темный Лорд не побеждал Дамблдора, это сделал ты, поэтому…

– Нет, – перебивает Северус и горячо шепчет: – Нет! Я не побеждал. Я поддался. Это не победа. Ты просто ничего не знаешь…

– Я знаю, – очень тихо сообщаю я, решив, что притворство уже ни к чему. – Я подслушал ваш разговор… В тот день, когда встретился с Тори, помнишь?

Он медленно кивает, глядя на меня все так же внимательно.

– Я не хотел подслушивать, но вы говорили обо мне…

– Ясно, – перебивает он и проводит по губам дрожащими пальцами. – Как бы то ни было, я не хозяин этой палочки. Не хозяин.

– Но ведь и он тоже, – подумав, говорю я. – Он тоже не побеждал Дамблдора. Едва ли разграбление гробницы можно считать победой. Значит, его она тоже не будет слушаться. Получается, она вообще никому не принадлежит.

Какое-то время Северус молчит, обдумывая мои слова, а потом едва слышно произносит:

– Ты прав. Все так. Черт!.. – он закрывает лицо руками.

Я сползаю с кресла и опускаюсь на колени рядом с ним. Мне хорошо известно, что такое страх, и как чувствуешь себя, когда он отпускает. Прижимаюсь щекой к его бедру и в следующее мгновение чувствую прикосновение пальцев к волосам и слышу сдавленный голос:

– Встань. Не стой так. Прошу.

Я тут же вскакиваю и осторожно усаживаюсь на подлокотник его кресла. Северус тянется к бутылке и делает большой глоток огневиски. Мне чертовски хочется обнять его и прижать к себе как можно крепче, но, боюсь, за такое он отправит меня в нокаут. Поэтому я просто сжимаю его все еще подрагивающие пальцы и, как ни в чем не бывало, говорю:

– Луна написала мне, что они все у Билла Уизли. Что там произошло?

– Много всего! – слабо фыркает Северус. – Но, к счастью, им даже удалось сохранить меч. В противном случае у нас были бы проблемы. Ты, конечно, смог бы достать его из Шляпы, но лишняя паника нам ни к чему.

– Ох, я и забыл про него! Грипхук ничего не сказал?

– Сказал, что этот меч – подделка, – он рассеянно поглаживает мою руку, и я стараюсь не шевелиться лишний раз. – Как я понял, Добби переправил к Уизли Олливандера, Томаса, Лавгуд и Грипхука, а потом вернулся за этими тремя героями. Грейнджер, между прочим, умудрилась прихватить волшебную палочку Беллатрикс.

– Серьезно? – восхищенно восклицаю я. – Эта чокнутая не удавилась от злости?

– К сожалению, нет, – на его губах мелькает улыбка. – Но, полагаю, данное событие станет для нее настоящим позорным клеймом. Кстати, Петтигрю мертв.

– Туда ему и дорога, – подумав, заявляю я.

– Не могу с тобой не согласиться. Этот червяк меня смертельно раздражал.

– А Малфой? – спрашиваю я. – В смысле, Драко. Он ведь тоже был там?

– Был, – подтверждает он. – Бедный парень никак не мог понять, кого видит перед собой: своих сокурсников или каких-то посторонних людей.

– Хочешь сказать, он пытался им помочь? – недоверчиво уточняю я, мысленно радуясь, что Северус как будто начинает приходить в себя.

– Помочь – это громко сказано, – признает он. – Кто рискнет в волчьей стае пропагандировать вегетарианство?

– Я бы рискнул.

– Ты – другое дело.

Северус неожиданно обнимает меня за талию и тянет на себя, так что я сползаю с подлокотника и оказываюсь у него на коленях.

– Тебе не тяжело? – осведомляюсь я, помня о том, что по весу он мне все-таки уступает.

– Заткнись, – коротко отвечает Северус, снимая все вопросы, и прижимается губами к моему рту.

Мне становится не до разговоров. Да и вообще не до чего. Его руки поглаживают мою спину и волосы, зубы прикусывают тонкую кожу, язык переплетается с моим языком, вырывая стон.

Через несколько секунд он отстраняет меня и разглядывает со странным нечитаемым выражением. Убирает волосы с лица, прочерчивает пальцем линию скулы. Собирается было сказать что-то, но тут у меня в кармане снова нагревается галеон, и я, вывернувшись, достаю его и читаю:

«Рона засекли Пожиратели. Он в порядке, но нам пришлось скрыться. Мы у тети Мюриэль. В школу не вернусь.
Д.У.»

Я шумно выдыхаю и быстро бормочу ответ:

«Джинни,
Луна написала. Не переживай. Рад, что ты в безопасности. Не пропадай».

«Обязательно сообщи, если будет заварушка. Береги себя и не скучай!
Д.У.»

«Джинни,
Уже скучаю, малыш! Обязательно сообщу. Все будет хорошо».

– Как же это мило, разорви меня горгулья, – произносит Северус язвительно.

– Извини, – я смущенно улыбаюсь и прячу галеон в карман. – Я не мог не ответить.

– Разумеется, – кивает он, усмехнувшись. – Ты не очень обидишься, если я сейчас разрыдаюсь?

– Ты только грозишься, – замечаю я, наматывая на палец прядь его волос. – И хоть бы раз действительно разрыдался.

– Ты меня раскусил! – фыркает он и, посерьезнев, спрашивает: – О Добби ты знаешь?

– Да, Луна написала. Жаль, что так вышло. Кто его убил?

– Беллатрикс.

– Кто бы сомневался, – неприязненно говорю я.

– Но от гнева Темного Лорда это ее не спасло, – добавляет Северус. – Досталось всем.

– А тебе? – спрашиваю я с тревогой.

– Я прибыл позже.

– Это хорошо. А откуда вообще там Добби взялся?

– Понятия не имею, – отвечает он с раздражением. – Мне известно, что последнее время он крутился возле Аберфорта Дамблдора. Но как старик мог что-то узнать о Поттере, я не представляю.

– Может, братец ему тоже что-нибудь оставил, как Рону? – предполагаю я.

– Возможно. Но я даже спрашивать не буду.

– Конечно, что толку его спрашивать! – сердито говорю я. – Все равно ведь не ответит, интриган проклятый!

– Невилл…

– Что? Я ведь сказал, что слышал все. Лицемер и манипулятор – вот он кто!

– Надо же, какие мы грозные! – делано удивляется Северус. – Где твое благородство и сострадание, гриффиндорец?

– Не знаю. Может, под стол закатилось, – хмуро отвечаю я. – И вообще, я не хочу о нем говорить!

Северус смотрит на меня, чуть склонив голову, и выражение лица у него становится такое же странное, как было до того, как пришло сообщение от Джинни. Чуть помолчав, он тихо и словно через силу произносит:

– Темный Лорд спрашивал, удается ли держать ситуацию в школе под контролем. Спрашивал не только у меня.

– О!.. Представляю, что Кэрроу наговорили…

– Это не в первый раз. Но Армия Дамблдора вывела его из себя. Он велел быть с учениками пожестче.

– Пожестче?!

Мерлин, а до этого они нам что демонстрировали? Мягкость, добродушие и душевное тепло?

– Будет еще хуже? – обреченно спрашиваю я.

– Боюсь, что так, – кивает Северус, продолжая странно смотреть на меня.

– По крайней мере, Джинни здесь не будет. Хоть что-то хорошее, – я кладу голову ему на плечо и со вздохом говорю, обращаясь в пространство: – Когда же это все закончится?

– Скоро, – отвечает он с неожиданной уверенностью, нежно перебирая мои волосы.

– С чего ты взял?

– А ты подумай сам. Подумай, где и с кем сейчас находится Поттер.

– При чем тут… – начинаю было я, но тут же понимаю, что он имеет в виду, и, соскакивая с его коленей, хлопаю себя по лбу: – Ну конечно! Билл работает в «Гринготтсе», Грипхук тем более все там знает! А ведь хоркрукс в сейфе Беллатрикс!

– Верно, – подтверждает Северус.

– Если Грипхук подыграл им с мечом, значит, на его помощь можно рассчитывать! – возбужденно продолжаю я. – Тем более они спасли ему жизнь. А добравшись до чаши, им останется только…

– Все это, конечно, прекрасно и замечательно, – перебивает он. – Но неужели ты всерьез считаешь, что мне удобно вести беседу, когда ты прыгаешь надо мной, размахивая руками, точно самка бабуина?

– Э-э-э… почему самка?

– Так смешнее, – сурово говорит Северус, и я не решаюсь с ним спорить.

– Ладно. Тогда вернусь к тебе на колени. Только не жалуйся потом.

– Возможно, я тебя удивлю, но сейчас ты весишь на порядок меньше, чем год назад. Когда расход энергии значительно превышает ее поступление, это неизбежно, – менторским тоном сообщает он.

– Эх, а ведь когда-то я был таким пухленьким, что бабушкины приятельницы щипали меня за щеки по тридцать раз за один визит! – хмыкаю я, удобно устраиваясь у него на коленях, и обнимаю за шею.

– А мне всегда казалось, что это у меня было трудное детство, – замечает Северус и, хитро улыбаясь, с весьма недвусмысленными намерениями протягивает руку к моему лицу.

– Даже не думай! – я поспешно отшатываюсь, хватаю со стола бокал с вином и вручаю ему: – Выпей лучше.

– После огневиски? Какое изысканное извращение, – он принимает у меня бокал и делает маленький глоток.

– Надеюсь, Грипхук действительно поможет им, – говорю я, возвращаясь мыслями к сегодняшним событиям. – Соваться в «Гринготтс» без гоблина – это самоубийство. Я как-то там заблудился, так что знаю…

– Заблудился в «Гринготтсе»? С тобой, однако, не соскучишься!

– Ты смеешься, а мне тогда пять лет всего было, – укоризненно замечаю я. – Всем банком меня искали. Грипхук, кстати, и нашел – я был весь в слезах, соплях и на грани истерики. Ты бы обзавидовался, если бы услышал, в каких выражениях он меня отчитывал.

– Какая насыщенная у тебя жизнь, подумать только! – уважительно произносит он и, исхитрившись, все-таки щиплет меня за щеку.

– Ну, знаешь!.. – я отбираю у него бокал и, допив остатки вина, ставлю его на стол. – Если тебе некуда девать руки, есть и другие варианты.

– Я теряюсь в догадках.

Я фыркаю и, наклонившись, прижимаюсь губами к его шее, вдыхая горьковато-травяной запах зелий, навечно впитавшийся в его кожу.

– Я уже говорил, что ты потрясающе пахнешь?

– Ты тоже. Особенно, когда заявляешься ко мне после целого дня беготни по школе, не удосужившись принять душ. Букет ароматов воистину потрясает.

– Знаешь, в тебе нет ни капли романтики, – давясь от хохота, сообщаю я.

– Благодарю. Это самое прекрасное из того, что я когда-либо о себе слышал.