КРАЙ ВЕТРОВ: НЕКРОМАНС 3 страница

- Ты, вообще, подумал своей головой? – спросил я рассерженно. - У ребенка из-за тебя может случиться психологическая травма на всю жизнь!

- А что, из-за тебя не может? - Камориль отпил кофе. - Пускай звереныш привыкает.

- Это вы были, - пробормотал Ромка. Видимо, его очаровывали и вгоняли в оцепенение медовые глаза моего дорогого друга-некроманта, оттого мальчик даже не шевелился, только вот это и смог пролепетать.

- Камориль, пожалуйста, давай сейчас не будем рассусоливать про людей и зверей, а? - взмолился я.

- Почему же, давай... порассусоливаем, - Камориль сел в кресле, закинув ногу на ногу. - Я думаю, твоему мальчишке это будет полезно послушать.

- Камориль...

- Да, Мйар?

- Ты сволочь, Камориль.

- Я тоже тебя очень люблю, Мйар.

Мы замолчали. Мне хватило этой минуты на то, чтобы собраться с мыслями и оценить выдержку Тар-Йер. Для него, охотника и хищника, наверняка было тяжело вот так степенно пить свой кофе (кофейный запах был так ядрен, что у меня от него в глазах помутнело) и не выдавать злости ни одним движением нечеловеческих четырехсуставчатых пальцев. Он заговорил первым:

- Я так понимаю, прямых дорог ты не ищешь и изучить своего звереныша моими методами не дашь. Ну и фиг с тобой. Пойди себе тоже кофе налей, бутербродов сделай, а я пока исправлю кое-какую свою оплошность...

- Это какую же?

- Извинюсь. Мне, знаешь ли, вовсе не хочется портить отношений с существом, дорогим для тебя.

- Что?!

- Иди, делай кофе.

Я фыркнул, встал и пошел. Вот еще, тоже!

На кухне я пробыл чуть дольше, чем мог бы. Камориль прав. Я, кажется, уже успел привязаться к пацану. Когда?.. Я же его знаю - всего ничего. Наверное, я все-таки беспросветно одинок, я жалок, потому что не могу быть без людей. Только-только кто-нибудь ко мне придет, за руку возьмет, образно выражаясь - и все. Я уже часть компании. Я готов помогать и делать все, что в моих силах. Даже если это, на самом-то деле, не нужно никому. Вдруг мне подумалось, что я похож на трепетную девицу в пубертате, и я аж встряхнулся. Не дело вот это вот о наполненности стакана рассуждать, надо брать и пить. Может, и Камориль не такой уж расчетливый лживый гад, и в дурацких его заигрываниях есть доля настоящей привязанности. Буду это... ценить, что ли. Все-таки, нас не так-то много, этаких потерянных, разумных, но не мудрых, тех, кого реальность как будто бы не замечает – при всей яркости наших шкур. Мы - слишком человечны, слишком непросты, и, в то же время, умами своими слишком обыкновенны. Камориль со мною, - так или иначе, - долго, очень долго, слишком долго, - практически целую жизнь. Когда его отпускает и он перестает виснуть у меня на шее, некромант заводит себе игрушки – одну другой веселее и странней, и я смотрю на его молочных барышень и медовых юношей, пью с ним горькую, когда они умирают по собственной глупости, или же бывают наказаны на пределе жесткой несправедливости, предав Камориль Тар-Йер, польстившись на его деньги, 'власть' или 'славу'... Одна девушка верила, что Камориль способен предоставить ей бессмертие. Не у того она искала вечной жизни... Ох, ну какой же надо было быть дурой, чтобы просить об этом Камориль Тар-Йер! Умерла она, правда, не от его руки, но желание было исполнено.

Кристина, чистенький, хорошо прокипяченный от излишков плоти скелет в одежде горничной, стояла напротив меня, держа костлявыми пальцами поднос с кофе и бутербродами.

Камориль Тар-Йер - классный и благодушный парень. Но он не рассчитан на дураков. Он с ними смертельно несовместим.

- Я сам отнесу, - я принял поднос из рук Кристины. В местах сочленения суставов у нее блестела все та же колдовская золатунь. – Спасибо.

Она мне ничего не ответила. При жизни Кристина была довольно болтливой, но после смерти замолчала вовсе.

Я вернулся в гостиный зал. Камориль и Ромка поменялись местами. Теперь некромант возлежал на своем законном диване, а Ромка сидел на кресле. Одно было совершенно не правильно: сигаретка с мундштуком почему-то обреталась в руке мальчика, и я как раз зашел, когда он сделал хорошую затяжку... и не раскашлялся.

- Твой зверек тоже имеет право расслабиться, - улыбнулся Тар-Йер. - А мне ты кофе не сделал?

- Как-то я об этом не подумал, а ты не попросил, - пожал плечами я, поставив поднос на столик между диваном и креслом. Оглянулся в поисках, куда бы сесть, и, пока я выбирал между широким подлокотником кресла и опасной, но удобной близостью к Камориль, тот властно усадил меня рядом с собой на диван, бесцеремонно обнял сзади и положил подбородок мне на плечо. Я заскрипел зубами и руки его от себя отлепил. На том и "договорились".

- Так вот, Роман, - произнес некромант, как будто в продолжение прерванной мной беседы, - я должен сразу предупредить о моем и не только моем отношении к вашей человеческой братии.

- Началось...- пробормотал я.

- Молчать, Мйар Вирамайна, - зашипел Камориль, - сейчас я говорю! Так вот... Нас меньше, чем было раньше, а о том, как было – помнят лишь ветхие книги, древние колоссы да выжившие из ума старики. Помнят и молчат, по большему счету. И это они зря, конечно, лучше бы предупреждали молодняк... Так вот, мы воспринимаем людей, как дичь, как еду или как материал для творчества. Мы - охотники, вы - жертвы. Мы - субъекты, а вы - объекты. Не важно, кто ты, маленький мальчик или довольно опытный и умелый мужчина какой-нибудь суровой военной профессии. С нами никому из вас все равно не сравниться и не справиться. Да, мы восхищаемся вашей смекалкой и хитростью, как радуется сторонний наблюдатель тому, что лисе удалось уйти от погони. Но - не более того.

Камориль замолк, готовясь насладиться эффектом. Но что-то как-то его не последовало. Ромка и не думал впечатляться монологом некроманта.

- Проклятье, всегда хотел задвинуть кому-нибудь эту телегу, - вздохнул Камориль, отлипая от меня и облокачиваясь на диванную спинку. - Но это, в принципе, правда. 'Мы' - это я магов имею в виду, если что. И некоторую другую нечисть. Но! Даже мой обожаемый Мйар Вирамайна, если его, конечно, довести до кондиции... – он потыкал меня пальцем в плечо, -... эмоциями там или наркотиками, ибо к остальному он равнодушен, - может натворить таких бед, что у журналистов языки отсохнут расписывать, какой зверь завелся в тихом прибрежном городке!

- Ты что несешь! - разозлился я.

- Зубоскал, а пошли на море? - спросил Ромка.

- Ха-ха-ха, - искренне рассмеялся Камориль, да так, что даже голову запрокинул. - Да, и в школу не пойдем! А пойдемте, и правда, все на море!

- Так холодно же еще, – возразил я. - Или... зачем нам на море?..

Я не мог понять, шутит некромант или нет. А у мальчика – то ли нервы стальные, то ли он попросту не осознал еще, с кем связался.

- Смотри, я сказал про прибрежный город, и Роман тут же вспомнил, что давно не был на набережной, - стал весело объяснять Камориль. - Так как меня опасностью он более не считает, зверек твой закономерно предложил нам всем втроем прогуляться!

- Но там ведь люди! - я нахмурился.

- И что? Тебе что? Мне что? А мы чем не люди? С виду...

- Да ничем...

- Правильно, мы совершенно ничем не люди, - Камориль снова смеялся. Что-то он и впрямь неадекватный эти два дня, чересчур. - А посему я поддерживаю эту замечательную инициативу!

- Да что это за дурдом! - не выдержал я. - Ромка, ты чего? Ты хоть знаешь, что Камориль - некромант? Да он маньячина еще та, только на моей памяти человек шесть от его рук погибло, а что он потом с ними делал, это вообще, даже вспоминать тошно!

- Но-но! - Камориль погрозил пальцем. - На всё были свои причины!

- Ага, как же! А скольких ты порешил за всю свою неестественно долгую жизнь? А тот серийный насильник, Виталий, которого ты держал в клетке и которым кормил серийного педофила Юрия?

- Суд бы меня оправдал, - Камориль вздернул подбородок. – Может быть, даже грамоту бы выдали!

Я фыркнул:

- Ты государством не ошибся ли, умник? - перевел взгляд на мальчика: - Ромка, пойми, он правда опасен! Да твои видения по сравнению с одним фактом твоего знакомства с Камориль - это тьфу!

- Дядька Зубоскал, так я же его душу вижу. И… нить тоже. И, кажется, что-то еще... Но вот эту сердцевину – яснее ясного, и там, мне кажется, все странно, немного страшно, тройственно-перепутанно, но не ужасно...

Камориль даже как-то подобрался весь, насторожившись:

- А вот отсюда, пожалуйста, поподробнее!

Ромка вздрогнул и потупился. Не дождавшись от мальчишки разъяснений, Камориль заговорил сам:

– Мне, чтобы разглядеть суть существа (я предпочитаю слово 'душа' не использовать) приходится прибегать к специальному проявляющему составу, который вливается пациенту в рот. По действию аналогично отраве дельцов из Пламенного Просвещения, а калорий – ноль. Но даже с ним - далеко не факт, что все пойдет, как надо, и суть человечью мне удастся разглядеть. А тут такие заявления! Неужели он правда... хм.

- Зелье? Калории? Суть разглядеть? – я что-то совсем запутался. – Погоди, зачем?.. Или ты... Или у тебя уже есть догадки, что за удивительная силушка проклюнулась в Романе?

- Догадок нет, - Камориль покачал головой. - Ну, то есть, что именно в нем пробудилось – я не знаю, но раз уж разговор о душах... Есть вариант, что зверек твой видит изнанку.

- Изнанку? – переспросили мы с Ромкой почти хором.

- Если бы вчера мне удалось залить Роману нужное зелье в рот, то через некоторое время я смог бы различить строение, особенный рисунок его нутра, в общем-то, эту самую суть. И, различив, сравнил бы с теми, которые помню – и, может, смог бы определить, на какие именно чудеса способен мальчишка, необычен ли он, как сверхценный алмаз величиной с арбуз, или же он, к примеру, попросту поздно очнувшийся чтец какой-нибудь. Или шизофреник. Всякое ведь бывает. Раньше, - Камориль снова полез ко мне обниматься, но я перебрался на подлокотник кресла прежде, чем он меня поймал, - так вот, до пресловутой Войны Причин души можно было легко разглядеть и без всего этого. Нужно было только прочесть одно редкое, сложное заклятие... И тогда можно было, как говорили, увидеть души, которые ну прямо выпирали, светились и переливались - разные, как снежинки, как рассветы, как драгоценные камни на сколах. Короче, чистый сияющий концентрат, все натуральное и без примесей. Умеющий видеть да увидит, понимай, властвуй, колдуй – не хочу! Теперь душ не разглядеть уже – ведь заклятия не прочесть. И сути никому не видно - ни своей, ни чужой.

- И ты собирался Ромкину душу каким-то мутным зельем проявлять, так? – уточнил я.

- Ты меня не недооценивай, я, все-таки, потомственный некромант из, между прочим, древнего и уважаемого рода, - Камориль приосанился. - И уж кое-что про механику довоенных чар знаю.

- В том-то и дело, что ты – некромант, а не зельевар, и даже не священник из ближайшей церкви Потерянного. Ты на живых людях это свое зелье тестировал вообще?

Я уставился на Камориль прямо, и, к моему удивлению, некромант отвел взгляд первым. Сказал, скуксившись:

- Ну, нет, на живых не проверял.

- Ну-ка озвучь-ка мне состав.

- Состав?

- Состав.

Камориль хмуро вздохнул. Скривился, покачал головой, еще раз вздохнул. Выдал, наконец:

- Ну, ладно-ладно, ну, полежит твой зверек потом недельки две в стационаре, - зато, какой опыт! Атмосфера! Гороховая каша больничная – она же прелесть, как хороша…

- Мы не будем использовать этот вариант, - отрезал я.

Камориль цыкнул. Ромка прочистил горло и тихонько пролепетал:

- В больницу я не хочу…

Мы с Камориль вместе уставились на паренька. Я – озадаченно, Камориль – раздосадованно.

- Но Пламенному Просвещению его тоже нельзя отдавать, - заметил некромант.

- Почему? – спросил я.

- Заберут!

- Да ну!

- Ну да! Я не думаю, что тут все просто... Вот, смотри, - Камориль оживился, - твой зверек говорит – «нить» и еще всякое. Это правда похоже на описание изнанки. Я читал об этом, когда сам был еще юн... по-настоящему юн, Вирамайна Мйар!

- Камориль, ближе к телу.

- Что-то подсказывает мне, что твой мальчишка зрит в корень, может, даже в изнанку безо всяких приспособлений и зелий. Эта способность, сама по себе - уникальный дар. А если он не только это может? Если он еще чего умеет в перспективе? Я лично такого ни у кого еще не встречал, но я слышал от коллег, еще до войны, о чем-то подобном… Это значит, что мальчишка не выдумывает. Но ни в какую гильдию его не отправишь, раз уж никто из современников не специализируется на подобном. Из наших с тобой знакомых интуитивно нащупывает струны только Марик, - но он уникум и изнанки не видит. Я могу видеть изнанку верхним левым, но смутно и тускло, если ничем себе не помогать, а струн не вижу вовсе. А этот твой зверек, вероятно, читает исходный код нашего бытия – как он есть.

- И что?

- Я тоже ничего не понял... – подал голос Ромка.

Камориль нам ничего не отвечал, сосредоточенно глядя куда-то в пустоту перед собой. Думает, что ли?.. Или вспоминает?..

Я тоже попытался собрать это все воедино – но тщетно. Решил уточнить:

– Так, хорошо. Камориль... А до войны... кто из магов довоенного времени видел эту твою изнанку? Кто души разглядывал? Как это все называется?

Камориль задумчиво постучал пальцем по подбородку.

- Специализации такой не было и нет, - наконец произнес он. - Все маги, так или иначе, работают с потаенной сутью вещей. До определенных событий в этом им помогали заклятия. То есть, при желании, изнанку мог посмотреть каждый, кто был способен прочесть пару древних заковыристых формул. Теперь этого подспорья нет. Вместе с умением читать заклятия мы потеряли возможность видеть эту самую потаенную суть, мы забыли теорию, мы утратили знания. Все, что осталось – интуитивная практика. Практика без теории превращает магию в ритуал. Мы – слепцы, по сути. Могу поспорить, что нынешнее поколение об изнанке даже не подозревает, а уж о видении ее и речи не идет. Впрочем, я не знаю, как там сейчас обстоят дела в столичном университете и филиалах, и чем они там вообще занимаются.

Я не выдержал и взмолился:

- Камориль, пожалуйста, собери мысли в кучку и объясни мне... попроще. Скажи, то есть: ты, как практикующий маг, можешь определить, что с мальчиком, что за сила ему досталась и как с этим быть? Или ты просто строишь предположения?

- Строю, конечно, - фыркнул Камориль. – Опираясь на устные показания. Ты же не дал мне его нормально поизучать с применением препаратов!

- А как бы его изучали работники Пламенного Просвещения?

Камориль потер переносицу, глядя куда-то на ковер. Сказал, выговаривая слова медленно, теперь уже как будто бы вчитываясь в некий одному ему видимый текст:

- Они бы тоже прополоскали его зельями, а проявившийся рисунок сравнили бы со списками, и, может быть, нашли бы аналог... Если дар его окажется не из ряда вон, в чем я лично сильно сомневаюсь, то к мальчику будут применены меры согласно Заповеди Неугомонного Сердца и, в соответствии со специализацией, ему выдадут инструкции и направление в одно из учебных заведений, - публичное ли, или тайное, закрытое, или еще какое...

- Неуютно как-то звучит, - отозвался Ромка. – Это что же, моя жизнь может настолько круто измениться?

- Может, - кивнул Камориль. – А ты как хотел?

Пока Ромка хмурился и молчал, я уточнил:

- Ну, а если работники Потерянного найдут, что рисунок не соответствует их спискам, что тогда?

- Что-что… - передразнил Камориль беззлобно. – Ничего хорошего. Я не знаю, куда они пошлют Романа в таком случае. В столицу, наверное. В какую-нибудь лабораторию под крылом у чтецов или поглощающих. Ведь, ежели я прав и то, что он видит – изнанка, то зверек наш ценен для гильдий неимоверно, одной этой своей способностью. Маг, видящий изнанку – это ж зрячий среди слепцов. И это в наши-то времена! Феномен, сенсация... скандал. А оно нам надо?..

Я вынужден был признать:

- Хорошо, ты практически убедил меня, что в Пламенное Просвещение обращаться нам не стоит. Оставим этот вариант на случай, если сами в ближайшее время ничего не придумаем. Ром, ты как на это смотришь?

Ромка ответил, глядя на меня серьезно и решительно:

- Дед сказал, что мне поможешь ты, Вирамайна Мйар. О Потерянном и всяком таком другом он ничего говорил.

 

Мйар Вирамайна Зубоскал стоял у окна, прислонившись лбом к стеклу. Камориль в это время вызывал такси.

- Хочу иметь полную свободу передвижений, - пояснил он, - а личные транспортные средства меня будут стеснять... Малыш, ты пробовал самбуку? - обратился он к Ромке.

- Нет, а что это?

- Это такой замечательный ликер из звездчатого аниса...

- Ему четырнадцать лет, - проскрипел зубами Мйар, не поворачиваясь от окна. - Человекам в этом возрасте по нынешнему законодательству нельзя.

- Может, еще и женщин раздетых ему показывать не станем? Мйар, я заберу у тебя мальчишку в юные приспешники, если ты и дальше будешь так феерично настраивать его против себя!

- Люди – не инструменты, чтобы их настраивать, - Мйар не оборачивался. – А я – не Эль-Марко.

Ромка понял, что перестает понимать уже и Мйара тоже. Голова гудела от терминов, названий и прочего, рассказанного только что Камориль, а сверкающие нити, пронзающие бытие, и не думали никуда исчезать, становясь заново резкими и яркими, стоило только моргнуть.

Значит, вот оно как. Значит, для Мйара и Камориль «сверкающий мир» не существует. Да, они оба, наверное, волшебные – чему свидетельствуют эти вот уши острые у Мйара, и еще клыки, и эти вот странные, страшные золотистые глаза некроманта. В волшебность их верится без всяких прочих доказательств, да. Ведь, кроме этих внешних их странностей, Ромка видел и внутренние их отличия от простых людей. Суть у Мйара и Камориль – не простая. У некроманта нутро вообще очень странное, особое... Душа у него как будто бы тройственная, и совершенно, очевидно не человеческая. И еще она как будто бы... тлеет. Что это с ней и почему так, Ромка не знал. Но хотел бы разузнать при возможности. Если, конечно, ему придется и дальше жить в этом сверкающем мире, где любое живое существо и любой неодушевленный предмет похожи на солнца в ослепительном мареве протуберанцев...

- Вот так.

Ромка увидел перед собой лицо Камориль. Некромант улыбался.

- Ну как? Внимание собралось?

- А что это вы сделали? - удивился Ромка. Ощупал лоб. Нашел прилепленный между бровей пластырь, и только потом учуял резкий запах от него.

Сияющий мир померк. До нормального состояния.

- Работает? – спросил некромант.

- Вроде, да... Все стало… обычным! – удивленно ответил Ромка.

- Ага, - некромант удовлетворенно кивнул. – Работает, значит. Что ж...

- Такси прибыло, - сообщил Мйар, разглядев за окном серую иномарку.

- Ну, пошли, - прихватив огромный черный зонт, Камориль бодренько направился к выходу. Замедлил шаг, дожидаясь, пока Мйар догонит его. Ловко приобнял за плечи: - Не тревожься ты так, душа моя! Ну, странные дела. Так ничего ж особенного! Кроме того, когда бы еще мы стали проводить столько времени вместе?

- Хех... - протянул Мйар, - наверное, только в старые добрые времена, когда я здесь еще не освоился и ты мне рассказывал, что к чему!

- Как молоды мы были!..

- Да вы ж и сейчас, вроде, не старые? – неуверенно спросил Ромка, садясь в машину.

Камориль, проигнорировав его вопрос, скомандовал водителю, куда ехать, и мотор взревел. Из окошка отъезжающей машины Ромка смог рассмотреть поместье некроманта целиком. Как оказалось, к выстроенному в изысканном, но немного мрачноватом стиле дому прилежал еще и сад, конечно же, темный, похожий на лабиринт и тяготеющий к крайней запущенности. Затем машина проехала мост через водохранилище, и Ромка стал понимать, в какой части города находится жилище Камориль Тар-Йер. Мальчик задумался, откуда, вообще, у них такие имена: 'Мйар', 'Камориль'... Совсем, вроде бы, не здешние, да и... может, сами себе понавыдумывали?

Ехали молча. Водитель включил радио. Передавали ухудшение погоды через три дня, дожди и даже грозу.

Значит, хорошо, что к морю удалось выбраться сейчас. Да и такой козырный прогул ненавистной школы - это надо уметь.

Через двадцать минут машина остановилась на подъезде к городскому пляжу. На набережную ехать Камориль, очевидно, передумал.

- Ты что, купаться собрался? - вылезая из машины, недоверчиво спросил Мйар.

Камориль рассчитался с водителем и тоже вылез, не забыв по-настоящему огромный черный зонт.

- Ну да, - кивнул некромант, - а что?

- Да так.

Мйар пошел по песку в сторону моря. Берег здесь был пологий и широкий, метров тридцать, как минимум. В стороне виднелось кафе, база спасателей, по сезону пустая, и пирс.

Ромка тащил свернутую подстилку, доверенную ему некромантом.

Где-то на полпути к воде он догнал Мйара. Тот стоял и смотрел на море. Ветер дул в лицо, нагоняя волны, заставлял щурить глаза.

- Знаешь ты, о чем кричат чайки над головой... О чем тоскует черный океан... Огромной синею душой, водоворотами у скал, и окнами церквей затонувших стран... - напевно прозвучал голос Камориль. Он с силой воткнул зонт острым основанием в песок и раскрыл его. Это оказался обыкновенный пляжный зонтик, только выкрашенный в черный. Стиль, который Тар-Йер предать физически не мог.

Мйар сел на подстилку и снял кроссовки. Ромка тоже уселся рядом.

- Говорят, где-то здесь обитают русалки, - улыбнулся Камориль. - А это в моем ведомстве, утонувшие девы-то! Пойду, проверю.

- А можно, я с вами? - попросился Ромка. Камориль, расстегивая шелковую рубашку, скосил взгляд на Мйара:

- Это ты у него спроси. Ему виднее, что тебе можно, а что нельзя.

- Вода сейчас градусов десять, - сказал Мйар, - и вон там, в трех километрах от нас, на косе, два 'моржа' лет сорока как раз вылезают на берег.

- Нормально, не помру! - Камориль уже снимал штаны. Штанины были узкие и никак не отпускали его худых ног. Наконец он с ними справился, явив свету черные плавки с узором из серебристых скелетиков. - Я пошел!

- Иди, иди, - Мйар не улыбался и пребывал в задумчивости, - овощная культура экваториальной местности...

- Я все слышал!!! - удаляющийся к морю некромант обернулся и помахал над головой обеими руками.

- Слушай, - обратился Ромка к Зубоскалу, - а зачем Камориль корсет? В море?

- А нафига козе баян? - вдруг рассмеялся Мйар.

- Дядька, я тебя не понимаю последнее время.

- И никогда не поймешь, - задрал нос Мйар и откинулся на подстилку, окунув волосы в песок и, естественно, этого не заметив. - Ты решил за ним не идти, что ли?

- Та да, десять градусов, как-то... не греет, - Ромка поежился. - Плюс ветер. А я, как мама говорит, просто обожаю наслаждаться простудными заболеваниями.

- Понятно. А я при Тар-Йер раздеваться не хочу. Как говорится, не буди лихо...

- Лихо? – переспросил Ромка. – Ты все-таки уверен, что его лучше бояться? Но мне показалось...

- Ох, - Мйар прикрыл лоб и глаза рукой, - забудь об этом. Тебе, очевидно, бояться нечего.

Замолчали. Ромка смотрел на то, как далеко в море плещется Камориль, и, как будто, даже не один.

- Только б он тут никаких костей не обнаружил, - проговорил Мйар слегка обеспокоенно. – Помню как-то раз он нам такой перфоманс с полуразложившимися дельфинами устроил, что я потом неделю заснуть спокойно не мог. Хотя, наверное, сегодня Камориль не станет тратить силы почем зря. Расслабился же, бездельник, ушел в зельеварение, не тренируется.

- А почему? - удивился Ромка. Он, по правде, и не задумывался о реальной мощи некроманта.

- А, живет в свое удовольствие. Собственно, как и я.

- Но у него такой богатый дом.

- Ну, у кого какие потребности.

Ромка глянул на Зубоскала. Тот лежал с закрытыми глазами, легкая улыбка смягчала его черты – простые и даже, пожалуй, немного грубые. Ветер трепал темно-зеленый ворот безрукавки. Между Мйаровых ключиц притаился амулет в виде серебряной птицы - то ли сокол, то ли орел, то ли ястреб… так просто и не разглядеть. На плечах Зубоскала виднелись мелкие геометрические рисунки, сплетающиеся в линии и стрелки, которые уходили и дальше, под одежду. Ромка не стал о них спрашивать. Потом, как-нибудь, Мйар сам расскажет.

- Думаешь, это правда - ничего страшного, что я получил эту возможность? – наконец спросил Ромка то, что его на самом деле беспокоило. - Ну, видеть души в людях, и это переплетение светящихся ниток, тянущихся во все мыслимые стороны, и все эти узлы, и древа, и... и эту «изнанку», и… как там Камориль сказал? «Исходный код»...

Мйар долго не отвечал. Наверное, собирался с мыслями.

- В том, о чем ты рассказываешь и что там наплел Камориль, я не разбираюсь. У меня, по правде, от его болтовни чуть голова не разболелась. Но вот о мире снов - мороке, - я кое-что читал. И сны твои меня сейчас куда больше волнуют. Видишь ли, существует идея, что мир снов - это отдельная такая реальность... Не то чтобы параллельное измерение, а... будто бы множество иных вселенных, сплетенных в одну, многомерную, но в целом похожую на огромную сферу, которая касается нашей планеты краешком и забирает твое сознание, которое во сне не так крепко прикреплено к телу, в себя. Или душу забирает. Об этом-то я читал, а вот о самом понятии души не задумывался. Согласно этой же теории, когда ты просыпаешься, срабатывают некие загадочные связи, и ты - снова ты. Некоторые считают, что любой мир, куда попадает жизненная энергия (она же душа или, как говорит Камориль, суть), по неписаным законам награждает эту душу материальным телом. Что потом случается с этим телом, в котором ты жил, пока спал здесь, в основной реальности?

- В основной реальности?

- Ну, да. Посмотри на солнце. Солнце - это основа, базис, если угодно. Оно, как ось, связывает воедино все вариации жизни на этой планете. Мы смеем считать, что наша реальность - основная, но мы не утверждаем, что мы не 'снимся' кому-нибудь, кто считает нашу реальность сном или забавной игрой сознания.

- Ух, как сложно...

- Да ладно, совсем не сложно. Немного бредово, может. К тому же, я наверняка где-то в объяснениях наврал.

- Если я засну и попаду в другой мир, я узнаю тебя в другом теле, - вдруг сказал Ромка.

- В смысле, узнаешь?

- Если мы попадем в измерение сна, в этот ваш морок, то я увижу твою суть, кем или чем бы ты ни был, узнаю тебя и смогу забрать обратно!

Мйар присвистнул.

- Какой запал. Это ты молодец... Но, знаешь, мне бы не хотелось проверять эти теории. Я люблю прочно стоять на земле и предпочитаю не лезть в тонкие материи нематериального. А еще я что-то собственную мысль поймать не могу. А, так вот, - Мйар сел и почесал затылок. - Эх, что-то песок мне голову отдавил... Ага, тебе снится хрень, ты пришел ко мне, мне стала сниться хрень... может, это одна и та же беда, пребывающая где-то там, в мороке, и она использовала тебя, чтобы добраться до меня?

- Какой ты все-таки эгоцентричный, - заявил Камориль Тар-Йер, явившись, как древняя богиня любви, из пены морской. Менее объемен, чем классическая фреска, и более одет, но что-то общее в них определенно прослеживалось.

Камориль стал выжимать волосы, попутно капая на все вокруг и прыгать на одной ноге, вытряхивая воду из ушей.

- Ой, ё... - протянул Мйар.

- Так вот что значит «посинеть от холода», - проговорил Ромка, глядя на Камориль завороженно.

- А мне абсолютно не холодно, - отмахнулся некромант, повесив полотенце на плечо. - О! Вон там я вижу кафе, а рядом с ним кабинки для переодевания! Вы пойдете заказывать чего-нибудь подкрепиться, а я в сухое облачусь, а потом мой старый добрый друг Мйар заплетет мне шикарную косу, правда, Мйар?

- Если будешь себя хорошо вести, - улыбнулся тот.

- Нет, ну вы правда синий! - не успокаивался Ромка.

- Сейчас на солнышке отогреется и порозовеет, - успокоил его Мйар. - Ручаюсь, пока дойдем до кафе, официантки его уже не испугаются.

- А кафе-то работает?

- Работает, еще как. Я отсюда вижу скучающих девчонок за столиком и бармена с газеткой. Хм, им всем настолько скучно, что синенький Камориль, по правде, был бы самое то...

Сложив зонт и свернув подстилку, они направились в сторону кафе.

- Почему девушки носят лифчики на пляже? - задался философской мыслью Ромка.

- Глобально, - хмыкнул Мйар.

- В четырнадцать лет, самое то! - развеселился Камориль.

- Нет, ну я не понимаю! Все равно на пляже видно, у кого грудь больше, или, там, некрасивая, например!

- Ну, они такие нежные, - это рассуждал некромант, - хотя, по строению и ничего такого, а функционал до скучного утилитарен, но все-таки есть в этом что-то такое...

- Это тебе психологов и сексологов почитать надо, - предположил Мйар, - ну там, про наготу в искусстве и жизни...

- Есть же еще нудисты! - вспомнил Камориль.

- Ага, и эксгибиционисты... - Мйар задумался. - Кажется, это было неплохо разобрано у кого-то из западных философов позапрошлого века...

- Я - переодеваться!

Ромка и не заметил, как за разговором они добрались до кафе.

Заведение было открытого типа, то есть, представляло собой огромный навес, огороженный бамбуковыми загородками, прилегающий к каменной постройке, где располагалась кухня и прочие служебные помещения. Бармен уже не читал газетку, а обслуживал семейную пару, подошедшую чуть раньше них. Девчонки, блондинка и брюнетка, занявшие ближайший к морю столик в углу, уже не грустили о судьбах мира, а весело перемывали кому-то косточки и, иногда, заразительно хохотали. За семейной парой, заняв очередь, стояла девушка в голубом платье и белой шляпке с широкими полями.