Ключевые компетенции – новая парадигма результата современного образования 5 страница

Новая сословная терминология удельного времени. В этих гра­мотах изображается исключительно государственное общество удель­ных веков. Общество церковное претерпело в это время мало изменений. Изучая состав государственного общества по духовным и договорным грамотам, прежде всего, встречаем новую сословную тер­минологию. Название «княжих мужей» для высшего класса обще­ства теперь исчезает, заменяясь званием бояр, которое, сохраняя прежнее экономическое значение привилегированных землевладель­цев, получает новое значение юридическое: это — высший класс слу­жилого сословия. Точно так же и младшая дружина, носившая преж­де название «детских» или «отроков», теперь обозначается термином детей боярских и слуг вольных, слуг дворовых или дворян. По-видимому, класс детей боярских был только составною частью клас­са слуг вольных, вьщелявшейся из него своим происхождением. Это члены младшей дружины, но происходившие из боярских фамилий, принадлежавших к старшей дружине. Они назывались детьми бо­ярскими, пока не успевали получить звание своих отцов.

Точно так же и неслужилое население носит в актах удельного времени новые звания. В Киевской Руси XII века это население называлось просто «людьми» и распадалось на два класса — на горожан и на смердов, т.е. сельских обывателей. Теперь городские и сельские тяглые люди носят одинаковое название людей черных или земских. Закон не различал горожан и сельчан. В договорных грамотах князья повторяют условие, которым они взаимно обязы­вались не покупать у черных людей ни дворов в городе, ни земли в селе. Даже холопы являются с новым названием. Русская Правда, как мы знаем, не различала видов холопства, зная только одно хо­лопство — обельное. Теперь полные холопы называются челядью дерноватой. Это те же полные холопы. А новое название произо­шло от «дерна», который при покупке холопа служил символиче­ским знаком, указывавшим на то, что лицо или вещь приобрета­лись в полную собственность. В удельное время является и новый вид укрепления холопства: это письменная крепость, носившая на­звание грамоты дерноватой.

Видимое сходство сословного деления удельных обществ с прежним. Несмотря на новую сословную терминологию, можно подумать, что общественное деление в удельные века оставалось прежним. В самом деле, под новыми сословными названиями можно распознать три знакомых нам по Русской Правде разряда лиц. Общество удельного времени, по-видимому, также делилось на прежние три класса: на людей служилых, которые лично слу­жили князю; на людей тяглых, которые миром платили князю; наконец, на холопов, служивших частным лицам. Но, рассматри­вая ближе отношения этих трех разрядов или классов к удельным князьям, замечаем существенную перемену, какая в них совер­шилась. Перемена эта стоит в тесной связи с политическим ха­рактером удельного князя. Удельные князья верхневолжской Руси ХШ и XIV веков были дальнейшими потомками того же княже­ского рода, который владел русской землей в XI и XII веках.

Перемена в характере верховной власти. Но по своему поли­тическому характеру эти потомки далеко не были похожи на своих предков XII века. В XII в. русской землей владел целый княжеский род. Отдельные члены рода имели политическое значение не сами по себе, не как отдельные лица, а как звенья, входившие в состав одной родственной цепи князей. Следовательно, [28] верховная власть в то время была не единоличной, а собирательной. Управляемое общество было связано с нею отношениями политического поддан­ства, т.е. отношениями обязательного подчинения по закону, кото­рые не зависели от частных сделок или личных соглашений.

Совсем иной характер получила верховная власть, когда ее но­сителями стали удельные князья. Это были одинокие самостоятель­ные владельцы, никакими постоянными политическими отношени­ями не связанные друг с другом. По мере этого политического уединения падало и правительственное значение удельного князя: в границах своего удела он был собственно не политический пра­витель, а частный владелец. Его княжество было для него не обще­ством, а хозяйством; он им не управлял, а эксплуатировал его. Он считал себя собственником всей территории удела, но только тер­ритории с принадлежащими ей угодьями. Люди, свободные лица, юридически не входили в состав этой собственности.

Исчезновение мысли о политическом подданстве. Свободный человек приходил в удельное княжество, работал и уходил из него, был для него политической случайностью. Князь не видел в нем под­данного в нашем смысле слова, потому что и себя не считал госуда­рем. [29] Oh пользовался известными верховными правами в своем уделе, законодательствовал, судил, вообще правил. Но свободные

люди подчинялись этим верховным правам князя, пока оставались в его княжестве, в силу договора с ним, который всегда мог быть ра­зорван той и другой стороной. Следовательно, политические права князя вытекали из его гражданских сделок со свободным населени­ем удела. Слово «государь» на языке того времени обозначало лич­ную власть свободного человека над несвободным, над холопом. Удельный князь, подобно всякому землевладельцу, имел таких холо­пов; они одни и были его личными подданными. Благодаря всему этому, удельное владение по своему юридическому характеру при­близилось к простому частному землевладению.

Итак, существенная перемена, которая произошла в характере верховной власти, состояла в исчезновении политического поддан­ства и в замене его временной зависимостью, основанной на частной гражданской сделке. Удельные князья были больше гражданскими владельцами своих удельных территорий, чем политическими упра­вителями удельных обществ.

Гражданский договор и личное подданство как основания по­литического порядка в удельных княжествах. Эта перемена и из­менила характер отношений к князю всех свободных классов удель­ного общества. Теперь свободные обыватели удела были связаны с князем не отношениями обязательного подданства, а временными обя­зательствами, вытекавшими из договора с ним. Эти обязательства по юридическому существу своему были одинаковы с теми, какими свя­зывались частные свободные лица между собою. Точно так же и лич­ные подданные князя, его холопы, принадлежали ему совершенно на том же праве, по какому владели холопами частные свободные лица. Итак, гражданский договор и личное подданство — вот два основа­ния политического порядка в удельном княжестве. Достаточно сделать беглый обзор отношений к князю свободного и несвободного насе­ления удельного княжества, чтобы заметить оба эти основания. Нач­нем с классов, отношения которых к князю определялись договором.

Отношение к князьям бояр и слуг вольных. Во главе общества стояли служилые люди, распадавшиеся на два класса — бояр и слуг вольных или дворян. Духовные и договорные грамоты очень точно обозначают отношение этих классов к князю. В их определениях про­ведено, прежде всего, строгое разграничение двух порядков отношений. Бояре и слуги вольные имели в удельных княжествах двоякое значение — служебное и экономическое. Они были орудиями кня­жеского управления и составляли его боевую силу, с другой сторо­ны, они составляли класс личных землевладельцев. Духовные и до­говорные грамоты строго отделяют служебные отношения от имущественных, поземельных. Служебные обязанности носили чи­сто личный характер и не падали на землевладение служилых лю­дей. Точно так же и землевладение бояр и слуг, вольных не стояло ни в какой зависимости от их служебных отношений. Такое строгое раз­граничение основывалось на праве вольной службы, которым пользо­вались бояре и вольные слуги. Это право состояло в том, что воль­ный слуга мог свободно выбирать себе место службы среди удельных княжеских дворов. Оно сложилось еще в предшествующий период. Его источником было сосредоточение верховной власти в целом кня­жеском роде, составлявшее особенность политического порядка в тот период. Так как власть принадлежала всему роду, сообща владевше­му русской землей, то не было препятствий для служилых людей пе­реходить от одного князя-родича к другому. [30]!Когда верховная власть разделилась между удельными князьями, старый обычай удержал­ся при помощи воспоминания об их родственном происхождении и выражался в договорных грамотах как право служилых людей. Фор­мулу этого права встречаем в договоре 1341 г. сыновей Калиты. Здесь младшие братья говорят старшему, великому князю Семену. «А боярам и слугам вольным — воля: кто поедет от нас к тобе и к великому князю или от тобе к нам, нелюбья ны не держати» (враж­да за прием отъехавших слуг нам друг к другу не иметь). Переезжая на службу к другому князю, вольный слуга не лишался вотчины, при­обретенной им в покинутом княжестве. Отсюда и вышло то обычное явление, что многие вольные слуги служили в одном княжестве, а владели землями в другом. Это явление и побуждало точно отделять служебные отношения вольных слуг от поземельных. Договорные и духовные грамоты довольно подробно определяют тот и другой поря­док отношений бояр и вольных слуг.

1)Как землевладелец, вольный слуга нес связанные с тогдаш­ним землевладением повинности в пользу того князя, в уделе кото­рого находилась его вотчина. Это отношение к князю по месту зем­левладения выражалось в формуле: «Судом и данью тянуть по земле и по воде». Это значило, что суд по поземельным делам служилого человека, как и право, облагать данью его вотчину принадлежали тому князю, в уделе которого находилась эта вотчина. 2) Как служилый человек, вольный слуга нес известные повинности в пользу того кня­зя, которому служил. В походах бояре и вольные слуги становились под знаменами этого князя, а не того, в чьем уделе владели землей. Значит, их служба носила чисто личный характер, падала на слу­жилое лицо, а не на его поземельную собственность. Впрочем, была одна военная повинность, которая падала на служилое лицо по зем­ле, привязывая его не к тому князю, которому он служил, а к тому, в уделе которого владел землей. Если город подвергался неприятель­скому нападению, осаде, защищать его обязаны были все земле­владельцы его уезда; даже те, которые служили в уделе другого кня­зя. Эта повинность называлась городной осадой. Она так выражена в договоре 1405 года великого князя Василия Дмитриевича с брать­ями: «А кто, которому князю служит, где бы ни был, полезти ему (идти в поход) с тем князем, которому служит; а городная осада, где кто живет, тому туто сести». Последние слова значат, что в случае осады города в нем должны собраться для его защиты все земле­владельцы его уезда, не разбирая, какому князю кто из них служит. Так определялись служебные и поземельные отношения бояр удельного времени. Легко заметить общее основание, на котором строились все эти определения: таким основанием служил договор слуги с князем, а не общий закон. В служебных отношениях это основание, очевидно, само собою. Указание на него мы встречаем в од­ном рассказе летописи. В 1378 году, по причине смут в Литве, к ве­ликому Московскому князю приехал на службу князь Трубчевский Дмитрий Ольгердович. Он, по словам летописи, «урядился у вели­кого князя Московского и взял крепость и ряд». Великий князь с че­стью принял знатного слугу и дал ему «крепость и ряд». Таким обра­зом, служебное положение слуги при княжеском дворе закреплялось «рядом» — личным договором. Но то же основание можно заме­тить и в поземельных отношениях вольных слуг к князю. Вольные слуги приобретали землю в уделе с разрешения его князя и владели ею на условиях, которые определялись их взаимным соглашением. Вот почему эти условия в удельное время были чрезвычайно разно­образны. Князья давали служилым землевладельцам большую или меньшую служебную власть в их вотчинах и освобождали последних от тех или других поземельных даней и повинностей.

 

Лекция IX

Отношения черных или земских людей к удельному князю. — Слуги «под дворским» как переходный класс между служилыми и черными людьми. — Характер сословных отношений к князю, вытекавших из договора. — Действие договора на личное подданство. — Холо­пы и их хозяйственные разряды. — Закладни как переходный класс между свободными людьми и холопами. — Отношение обществен­ного деления в удельные века к предшествующим.

Отношения черных или земских людей к удельному князю. Изучая положение бояр и вольных слуг в удельных княжествах, мы видели, что их отношения к князю определялись гражданским договором с последним. Отношения черных или тяглых людей в удельных княжествах устанавливались на том же основании; толь­ко черный человек не договаривался с князем прямо, как догова­ривался боярин или слуга вольный. Это различие объясняется отношением князя к различным разрядам земель в его уделе. Все земли в удельном княжестве можно разделить на два разряда: одни находились в непосредственном владении князя, другие он усту­пал в собственность частным владельцам — лицам и учрежде­ниям, сохраняя над ними только права верховного вотчинника, т.е. право суда и дан; или даже уступая и эти права, целиком или по частям, частным собственникам вместе с другими правами вла­дения. Земли первого разряда князь большей частью отдавал в пользование на известных условиях черным людям, городским или сельским, но не каждому лицу порознь, а целым обществам, свя­зывая их круговой порукой в исполнении условий пользования. Земли владельческие раздавались в пользование тем же черным людям самими владельцами на условиях, ими назначаемых. Но в число этих условий входили дани и повинности, которых требовал удельный князь со всех черных людей, работавших в его княже­стве. Черный человек договаривался или с обществом, в которое он вступал, или с землевладельцем, в вотчине которого селился. Но соглашение с тем и другим было косвенным договором с са­мим князем, в уделе которого он селился, потому что требования­ми князя определялись исключительно или преимущественно те условия, на которых предлагали черному человеку землю тяглое общество или землевладелец. Если черный человек не соглашал­ся на эти условия, он мог перейти в другое княжество.

Это право перехода всюду признавалось за черными людьми наравне с боярами и слугами вольными. В жалованных грамотах князья предоставляли частным землевладельцам право призывать на свои земли тяглых людей и из чужих княжеств, не считая пере­ход по такому призыву незаконным побегом. В договорной грамо­те рязанских князей 1496 года крестьяне в праве перехода из од­ного княжества в другое прямо уравнены с людьми высших классов. «А боярам, говорят договаривающиеся князья-братья, и детям боярским, и слугам, и христианом меж нас вольным воля». При такой свободе перехода крестьяне, жившие на землях част­ных владельцев, в удельные века сделали важное юридическое приобретение. Во времена Русской Правды ролейный закуп, вла­дельческий крестьянин-должник, становился холопом своего вла­дельца, если уходил от него, не возвратив полученной ссуды. В XV веке такого крестьянина иногда возвращали к покинутому владельцу до уплаты ссуды, а иногда только обязывали уплатить ссуду в два года, притом без процентов, но ни в каком случае не лишали личной свободы. Поступок крестьянина, за который в XII веке Русская Правда карала как за тяжкое преступление, в XV веке закон считал простым гражданским правонарушением.

Слуги «поддворским» как переходный класс между служи­лыми и черными людьми. Класс черных людей связывался с клас­сом слуг вольных одним переходным состоянием. То был класс, носивший название слуг «под дворским», или слуг дворцовых. Кроме слуг вольных, которые несли ратную службу князю, при дворе последнего находились еще слуги, несшие различные хо­зяйственные службы по дворцовому ведомству. То были: дьяки, подьячие, псари, конюхи, садовники, бортники (дворцовые пче­ловоды) и другие ремесленные и чернорабочие люди. Юридиче­ски они распадались на два слоя: одни из них были крепостные холопы князя, другие — лично свободные люди. Эти последние за свои услуги князю получали от него участки земли в пользова­ние. В отличие от холопов, которые несли те же хозяйственные службы, эти свободные дворцовые слуги и назывались «слугами,

что под дворским». Такое название произошло оттого, что глав­ным их управителем был княжеский дворецкий или «дворский». Эти слуги пользовались полученными от князя участками земли, пока состояли на службе. Но они, как и вольные люди, могли по­кинуть ее и перейти на службу к другому князю; только вместе с тем они лишались и своих земельных участков. Их отношение к князю всего точнее определяется в одном месте духовной грамо­ты удельного серпуховского князя Владимира Андреевича 1410 года. Говоря о дворцовых слугах — псарях, конюхах, садов­никах, бобровниках, пользовавшихся участками княжеской зем­ли, — завещатель замечает: «А кто из них не захочет жить на тех землях, ин земли лишен, поди прочь, а сами сыну моему князю Ивану не надобны, на которых грамоты полной не будет, а земли их сыну моему князю Ивану». Смысл этого места таков: дворцо­вые слуги лично свободные, а не холопы полные, если не захотят служить детям завещателя, могут уйти от него, но земли их у них отнимаются и переходят к наследникам завещателя.,

Итак, дворцовые слуги получали от князя земельные участки не в собственность, а только во временное пользование. По-ви­димому, они даже лишены были права приобретать какую-либо землю в собственность; так можно заключить из другого места той же духовной грамоты. В числе дворцовых слуг находились и княжеские ключники, которыми были как свободные лица, так и холопы. О ключниках свободных завещатель замечает: «А что мои ключники некупленные (т.е. свободные), а покупали деревни за моим ключом — сами ключники детем моим не надобны, а де­ревни их детем моим, в чьем будут уделе». Итак, даже свободные ключники, которые, занимая эту должность, покупали себе дерев­ни в уделе, покидая службу князю, лишались и этих купленных де­ревень. [31]Купля — акт, которым приобреталась вещь в собствен­ность. Значит, свободные ключники могли куплей приобретать деревни только в условную собственность, обусловленную служ­бой местному князю, чем они отличались от бояр и слуг вольных.

Все это сообщало дворцовым слугам характер переходного класса, стоявшего между вольными слугами и черными людьми и совмещавшего в себе некоторые особенности тех и других. По­добно слугам вольным, они несли личную службу князю, но эта служба была не боевая, а хозяйственная, приносившая князю прямую имущественную пользу, какую приносили ему и черные люди. И князь извлекал эту пользу из дворцовых слуг так же, как и из черных людей, в виде работы на дворец или в виде платежа в двор­цовую казну с той земли, которой они пользовались. Только и пла­тежи, и работы падали на дворцовых слуг по личному назначению князя, как падала ратная служба на вольных слуг, а не по мирской разверстке, как падало тягло на черных людей. Наконец, подобно последним, дворцовые слуги могли лишь пользоваться княжеской землей, но не могли приобретать ничьей земли в княжестве на праве собственности, как приобретали ее бояре и вольные слуги. Зна­чит, одной стороной своего положения дворцовые слуги соприка­сались со слугами вольными, а другой — с черными людьми.

Характер сословных отношений к князю, вытекавших из договора. Таким образом, отношения всех свободных классов удельного общества к князю вытекали из гражданского догово­ра. Такой источник сообщал им характер сделок, основанных на обоюдном соглашении интересов — на обмене услуг и выгод. Князь покупал труд свободного человека, платя ему за это какой-либо статьей его хозяйства. Свойство этой статьи соответствова­ло роду труда, какой покупал князь у свободных людей, и той цене, какую он придавал покупаемому труду. Этот обмен очень явствен­но обозначен в княжеских грамотах удельного времени и по ним легко усмотреть сословные особенности, которыми различались классы удельного общества. Служилые люди не составляли од­нородного плотного сословия: они распадались на два класса, со­ответствовавших старшей и младшей дружине XII века — на бояр и вольных слуг. Бояре служили князю правительственным сове­том, составляли его Думу, занимали высшие должности по управ­лению военному и гражданскому, центральному, как и областно­му, были ближайшими сотрудниками князя и руководящими органами удельного управления и суда. За эти услуги князь пла­тил им кормлениями — так называлось пользование доходами, какие соединены были с высшими должностями по центральному и по областному управлению. В княжеских грамотах иногда обо­значался самый размер этих кормлений. Так великий князь Се­мен в духовной своей, отказывая свой удел жене, замечает о своих боярах: «Кто из моих бояр станет служить моей княгине и займет какую-либо должность, тот будет отдавать моей княгине полови­ну получаемого от этой должности дохода»1. Значит, доход выби­рал из управляемого общества сам управитель-кормильщик, де­лясь им с княгиней пополам. Слуги вольные несли рядовую ратную службу князю, составляли его боевую силу и за это князь платил им доводом — так назывались второстепенные низшие должности по удельному управлению с административно-судеб­ными доходами, какие были с ними соединены. Кормление — доход от должности по высшему управлению, довод — от долж­ности по управлению низшему. Этим различием вознаграждения за службу объясняется одно условие в договоре 1341 года сыно­вей Калиты. Договаривающиеся князья-братья подтверждают пра­во всех вольных слуг — высших и низших, бояр и дворян — вы­бирать род и место службы: «А вольным слугам воля, кто в кормлении бывал и в доводе при отце нашем и при нас».

Был и другой способ вознаграждения за службу служилых людей высших и низших — землевладение. Князья позволяли им покупать земли в своих уделах, даже сами жаловали им земель­ные имущества на праве собственности, и как жалованные, так и купленные имения наделяли различными судебными и податны­ми льготами. Мы видели, что это служилое землевладение в удельные века не было связано со служебными отношениями зем­левладельцев. Трудно сказать, в какой мере был распространен в удельных княжествах и даже действовал ли где-нибудь третий способ вознаграждения за вольную службу — денежное жалова-е, которое тем отличалось от административно-судебного кормления, что выдавалось служилому человеку из княжеской каз­ны, а не выбиралось из управляемого населения прямо самим кормильщиком. Но об этом жаловании, уроке, как говорили в ста­рину, вспоминает один летописец удельного времени как о спосо­бе вознаграждения за службу, когда-то употреблявшемся на Руси при «древних князьях». Те князья, замечает летописец, бросая косвенный упрек своему времени, не копили много имения, не обременяли людей вымышленными вирами и продажами (судеб-

1 [32]«А кто моих бояр иметь служите у моеё княгини, а волости имут ведати, дают княгине моей прибытка половину». Собр. Гос. Гр. и Догов. Т. I, №24.

ными пошлинами), но собирали только правые виры и раздавали их дружине на оружие, а дружина кормилась этим и воевала чу­жие страны, ободряя себя боевым кликом: «Потрудимся, братья, для своего князя и для русской земли!» Дворцовые слуги несли хозяйственную службу князю, платили ему хозяйственным лич­ным трудом за пользование земельными участками, которые от него получали. Черные люди, городские и сельские, снимали у князей земли городские, торгово-промысловые, или сельские, пахотные, и за это тянули тягло — работали на князя либо плати­ли ему. Таков был обмен услуг и выгод, которым определялись отношения всех свободных классов удельного общества к князю.

Действие договора на личное подданство. Что такое все эти сословные различия в юридическом смысле? Суть ли они сослов­ные права и обязанности в политическом значении этих слов? Общественные классы, которые различались указанными отно­шениями, можно ли назвать сословиями в настоящем смысле этого слова? Эти классы различались своими отношениями к князю так же, как различались классы русского общества XI и XII веков. Но теперь эти отношения были не обязательные, а добровольные, вытекали не из общего закона, а из частного договора с князем. Условия этого договора различались по роду услуг, какие обязы­вались делать в пользу князя люди разных классов, и по свойству выгод, какие они получали в вознаграждение за эти услуги. Бояре и слуги вольные, городские и сельские обыватели, слуги дворцо­вые были не подданные князя, а либо его служилые наемники, либо арендаторы его земли, либо то и другое вместе. Поэтому повинности, какие несли они в пользу князя, были не столько го­сударственные обязанности, сколько личные хозяйственные обя­зательства. Согласно с этим и преимущества, которыми они пользовались, были не столько политическими или граждански­ми правами, сколько хозяйственными выгодами, которыми князь вознаграждал их за оказываемые ему услуги.

Права и обязанности в политическом смысле слова вытекают из общего постоянного закона и имеют целью общее благо. Пре­имущества и обязательства, которыми различались классы удель­ного общества, вытекали из гражданского договора с князем и имели целью частные выгоды, частные интересы договаривавшихся сторон. Из такого характера отношений различных классов удельного общества к князю вытекала необходимо подвижность общественных состояний. Если положение в обществе определя­лось соглашением с князем, то это положение не могло быть на­следственным и должно было часто меняться. Удельное общество отличалось подвижностью и изменчивостью состояний. Слуги дворцовые легко переходили как в разряд слуг вольных, так и в класс людей черных. Даже черные люди становились слугами дворцовыми и могли переходить в разряд слуг вольных. Князья, правда, старались сдерживать это колебание общественных со­стояний: в их договорных грамотах заметно стремление замкнуть отдельные классы, преимущественно высшие — бояр и слуг воль­ных, — закрывая доступ в эти состояния людям неслужилым. Так, в упомянутой уже мною духовной Владимира Серпуховского мы встречаем совет его наследникам: «А боярам и слугам, которые не поддворским — вольным воля. А кто будет поддворским слуг, тех дети мои меж собой на службу не принимают». Князь-заве­щатель советует наследникам не принимать на ратную службу дворцовых слуг. Такое же условие встречаем в договорной грамо­те великого князя Дмитрия Донского с упомянутым удельным сер­пуховским князем: «Которые слуги тянут к дворскому, а черные люди к сотнику, тех нам в службу не принимать, а смотреть нам за ними сообща». Но самое появление этого условия в договор­ной грамоте показывает, что оно шло вразрез с установившимся порядком. Князья старались прекратить постоянное передвиже­ние лиц из одного состояния в другое, вводя это как новую меру, которая была посягательством князей на действующее право во имя порядка и правительственного удобства.

Холопы и их хозяйственные разряды. Так устроены были в удельных княжествах свободные общественные классы. Но кро­ме свободных состояний внизу удельного общества лежал еще класс несвободный. Люди этого класса находились в личном под­данстве у князя или у лиц высших состояний. Личное подданство основывалось на частной сделке, а не на общем законе; такими зависимыми лично людьми были холопы. Их юридическое состо­яние не изменилось в удельные века, но зато изменилось их со­стояние экономическое. Действие основного принципа удельного устройства, который делил общество на классы более по эконо­мическим, чем юридическим признакам, отразилось на холопстве чрезвычайной дробностью деления его на хозяйственные разря­ды. В удельном княжестве — и, прежде всего при дворе удель­ного князя — многочисленные холопы делились на два главных разряда: на холопов больших и меньших. Большие холопы раз­делялись в свою очередь на два слоя — на людей служилых и на людей приказных. Служилые люди были походными спутниками князя или вольных слуг; приказные люди служили по хозяйствен­ному управлению князя или его бояр, были их приказчиками, ключниками, дьяками и т.п. От больших холопов отличались мень­шие, носившие общее название делюев или деловых людей. Это чернорабочая челядь. «Деловые» люди в свою очередь разделя­лись на два разряда: на людей дворовых, исправлявших низшие дворовые службы, и на людей страдных — холопов, посажен­ных на земле и обрабатывавших либо участки дворовой земли, либо участки, данные им в пользование за оброк. Юридически несвободные люди всех этих хозяйственных разрядов были холо­пы полные. Таким образом, оставаясь в прежнем юридическом положении, холопство распалось на множество экономических разрядов.

Закладни как переходный класс между свободными людь­ми и холопами. [33] С другой стороны, тот же хозяйственный дого­вор создал особый промежуточный класс, лежавший между холо­пами и вольными людьми. Мы видели, что в первые века христианской жизни Руси церковь настояла на праве свободного человека, продавшегося в рабство, прекратить зависимость по своей воле возвратом заплаченной за него суммы. В удельное вре­мя князья и бояре начали принимать на свою дворовую службу вольных людей, давая им ссуду на известных условиях и не лишая их права покинуть эту службу, возвратив ссуду. Такие зависимые лица получили в удельные века название закладней. Они отли­чались от холопов условностью службы и правом прекратить ее по своей воле. Их отношения к князю или боярам основывались на хозяйственной сделке: то были договоры свободных рабочих, бравших у своих хозяев ссуду и обязывавшихся за то работать на них до возврата последней.

Если теперь мы еще раз бросим общий взгляд на состав удель­ного общества, оно представится нам разбитым на следующие разряды. То были: 1) бояре, 2) вольные слуги, 3) слуги дворцо­вые, 4) черные люди — городские и сельские, 5) закладни и, на­конец, 6) холопы. Основанием такого деления, источником, из ко­торого вытекали различные отношения к князю этих шести разрядов, служил хозяйственный гражданский договор.

Изучая состав русского общества в XI и XII веках, мы замети­ли в нем двойное деление — политическое и экономическое. По­литическое деление держалось на отношениях лиц к верховной власти; более позднее, экономическое — на различии имуще­ственных состояний, соединенном с неравенством прав. Теперь, в удельные века, общество разделилось также по отношениям лиц к князю, только не обязательным, а добровольным. Сущность этих отношений заключалась в договорном обмене вещей и услуг: в обмене службы или податного тягла, с одной стороны, на пользо­вание какой-либо статьей княжеского хозяйства, с другой. Разли­чием вещей и услуг определялось и деление общества на классы.