Волк Ларсен был чрезвычайно раздосадован тем, что мы с Мод Брустер необращали на него внимания во время нашей застольной беседы, и ему нужно былосорвать на ком-то злобу. Жертвой ее пал Томас Магридж. Кок не изменил своимпривычкам, как не сменил он и своей рубашки. Насчет рубашки он, впрочем,утверждал обратное, но вид ее опровергал его слова. Засаленные же кастрюли исковородки и грязная плита также отнюдь не свидетельствовали о том, чтокамбуз содержится в чистоте. -- Я тебя предупреждал, -- сказал ему Волк Ларсен. -- Теперь пеняй насебя. Лицо Магриджа побледнело под слоем сажи, а когда Волк Ларсен позвалдвух матросов и велел принести конец, злополучный кок выскочил, какошпаренный, из камбуза и заметался по палубе, увиливая от матросов, схохотом пустившихся за ним в погоню. Вряд ли чтонибудь могло доставить имбольшее удовольствие. У всех чесались руки выкупать его в море, ведь именнов матросский кубрик посылал он самую омерзительную свою стряпню. Погодаблагоприятствовала затее. "Призрак" скользил по тихой морской глади соскоростью не более трех миль в час. Но Магридж был не из храброго десятка, икупание ему не улыбалось. Возможно, ему уже доводилось видеть, какпровинившихся тащат за кормой на буксире. К тому же вода была холодна, каклед, а кок не мог похвалиться крепким здоровьем. Как всегда в таких случаях, подвахтенные и охотники высыпали на палубу,предвкушая потеху. Магридж, должно быть, смертельно боялся воды и проявилтакую юркость и проворство, каких никто от него не ожидал. Загнанный в уголмежду камбузом и ютом, он, как кошка, вскочил на палубу рубки и побежал ккорме. Матросы бросились ему наперерез, но он повернул, промчался по крышерубки, перескочил на камбуз и спрыгнул на палубу. Тут он понесся на бак,преследуемый по пятам гребцом Гаррисоном. Тот уже почти настиг его, каквдруг Магридж подпрыгнул, ухватился за снасти, повис на них и, выбросиввперед обе ноги, угодил подбежавшему Гаррисону в живот. Матрос глухо охнул,согнулся пополам и повалился на палубу. Охотники приветствовали подвиг кока аплодисментами и взрывом хохота, аМагридж, увернувшись у фок-мачты от доброй половины своих преследователей,опять побежал к корме, проскальзывая между остальными матросами, какнападающий между игроками на футбольном поле. Кок стремительно мчался по ютук корме. Он удирал с такой поспешностью, что, заворачивая за угол рубки,поскользнулся и упал. У штурвала стоял Нилсон, и кок, падая, сшиб его с ног.Оба покатились по палубе, но встал один Магридж. По странной игре случая,его тщедушное тело не пострадало, а здоровенный матрос при этом столкновениисломал себе ногу. К штурвалу стал Парсонс, и преследование продолжалось. Магридж,обезумев от страха, носился по всему судну -- с носа на корму и обратно.Матросы с криками, с улюлюканьем гонялись за ним, а охотники гоготали иподбадривали кока. У носового люка на Магриджа навалились было троематросов, но он тут же, как угорь, выскользнул из-под этой кучи тел и сокровавленной губой и разодранной в клочья рубахой -- виновницей всех егобед -- прыгнул на грот-ванты. Он карабкался все выше и выше, на самуюверхушку мачты. Человек шесть матросов преследовали его до салинга, где часть их иосталась, выжидая, а дальше, по тонким стальным штагам, полезли,подтягиваясь на руках, только двое -- Уфти-Уфти и Блэк, гребец Лэтимера. Это было рискованное предприятие: они висели в воздухе в ста футах надпалубой, и в таком положении им трудно было защищаться от ног Магриджа. Атот лягался, и весьма свирепо. Наконец Уфти-Уфти, держась одной рукой,изловчился и схватил кока за ногу; почти тотчас Блэк схватил его за другуюногу, и все трое, сплетясь в один качающийся клубок и продолжая бороться,начали скользить вниз, пока не свалились прямо на руки поджидавших их насалинге товарищей. Борьба в воздухе окончилась, и Томаса Магриджа спустили на палубу. Онвизжал и выкрикивал что-то невнятное, на губах у него выступила кроваваяпена. Волк Ларсен завязал петлю на конце троса и продел ее под мышки коку.Затем Магриджа потащили на корму и швырнули за борт. Трос начали травить:сорок, пятьдесят, шестьдесят футов, -- и только тогда Волк Ларсен крикнул: -- Довольно! Уфти-Уфти закрепил трос. "Призрак" качнуло носом вниз,трос натянулся и вытащил кока на поверхность. Нельзя было не пожалеть беднягу. Пусть он и не мог утонуть, пусть дажеу него, как у кошки, было "девять жизней", но он испытывал все мукиутопающего. "Призрак" шел медленно; когда волна поднимала корму и судноскользило носом вниз, трос вытаскивал несчастного на поверхность и он могнемного отдышаться; но затем судно начинало лениво взбираться на другуюволну, корма опускалась, трос ослабевал, и кок снова погружался в воду. Я совсем забыл о существовании Мод Брустер и вспомнил о ней лишь в туминуту, когда она внезапно появилась рядом со мной. Она подошла такнеслышно, что я вздрогнул от неожиданности, увидев ее. Она впервыепоказывалась на палубе, и команда встретила ее гробовым молчанием. -- Что тут за веселье? -- спросила она. -- Спросите капитана Ларсена, -- холодно ответил я, стараясь сохранитьсамообладание, хотя вся кровь во мне закипела при мысли, что женщинепредстоит стать свидетельницей этой жестокой потехи. Мод Брустер повернулась, чтобы последовать моему совету, и взгляд ееупал на Уфти-Уфти. Он стоял в двух шагах от нее, держа в руке конец троса,вся его подобранная, настороженная фигура дышала природным изяществом. -- Вы ловите рыбу? -- спросила она матроса. Он не отвечал. Глаза его, внимательно оглядывавшие море за кормой,внезапно расширились. -- Акула, сэр! -- крикнул он. -- Тащи! Живо! Берись все разом! -- скомандовал Волк Ларсен и сам,опередив других, подскочил к тросу. Магридж услыхал предостерегающий крик УфтиУфти и дико заорал. Я уже могразглядеть черный плавник, рассекавший воду и настигавший кока быстрее, чеммы успевали подтаскивать его к шхуне. У нас и у акулы шансы были равны --вопрос решали доли секунды. Когда Магридж был уже под самой кормой, носшхуны взмыл на гребень волны. Корма опустилась, и это дало преимуществоакуле. Плавник скрылся, в воде мелькнуло белое брюхо. Волк Ларсен действовалпочти столь же стремительно. Всю свою силу он вложил в один могучий рывок.Тело кока взвилось над водой, а за ним высунулась голова хищника. Магриджподжал ноги. Акула, казалось, едва коснулась одной из них и тут же свсплеском ушла под воду. Но в этот миг Томас Магридж издал пронзительныйвопль. В следующую секунду он, как пойманная на удочку рыба, перелетел черезборт, упал на четвереньки и перекувырнулся раза два. На палубу брызнул фонтан крови. Правой ступни Магриджа как не бывало:акула отхватила ее по самую щиколотку. Я взглянул на Мод Брустер. Ее лицопобелело, глаза расширились от ужаса. Но она смотрела не на Томаса Магриджа,а на Волка Ларсена. Он заметил это и сказал с обычным коротким смешком: -- У мужчин свои развлечения, мисс Брустер. Может, они грубее, чем те,к которым вы привыкли, но это наши, мужские развлечения. Акула не входила врасчет. Она... В этот миг Магридж приподнял голову и, оценив размеры своей потери,переполз по палубе и со всей мочи впился зубами в ногу капитана. Ларсенспокойно нагнулся и большим и указательным пальцами сдавил ему шею чутьпониже ушей. Челюсти кока медленно разжались, и Ларсен высвободил ногу. -- Как я уже сказал, -- продолжал он, будто ничего не произошло, --акула не входила в расчет. То была... ну, скажем, воля провидения! Мод Брустер словно не слышала его слов, но в глазах у нее появилосьновое выражение -- гнева и отвращения. Она хотела уйти, сделала шага два,пошатнулась и протянула ко мне руку. Я подхватил ее и усадил на палубурубки. Я боялся, что она лишится чувств, но она овладела собой. -- Принесите турникет, мистер Ван-Вейден! -- крикнул Волк Ларсен. Я колебался. Губы мисс Брустер зашевелились, и, хотя она не моглавымолвить ни слова, ее глаза ясно приказывали мне прийти на помощьпострадавшему. -- Прошу вас! -- собравшись с силами, пробормотала она, и я не могослушаться. Я уже приобрел некоторый навык в хирургии, и Волк Ларсен, дав мне впомощь двоих матросов и сделав несколько указаний, тут же занялся другимделом -- он решил отомстить акуле. За борт бросили на тросе массивный крюк,насадив на него в качестве приманки жирный кусок солонины. Я едва успелзажать Магриджу все поврежденные вены и артерии, как матросы, помогая себепесней, уже вытаскивали провинившегося хищника из воды. Я не видел, что происходило у грот-мачты, но мои "ассистенты"поочередно бегали туда поглядеть. Шестнадцатифутовую акулу подтянули кгрот-вантам. Рычагами ей до предела раздвинули челюсти, вставили в пастьзаостренный с обоих концов крепкий кол, и челюсти уже не могли сомкнуться.После этого, вытащив из пасти засевший там крюк, акулу бросили в море. Всееще полная сил, но совершенно беспомощная, она была обречена на медленнуюголодную смерть, которой заслуживала куда меньше, чем человек, придумавшийдля нее эту кару.
