Поднявшись на палубу, я увидел, что "Призрак" догоняет с наветреннойстороны знакомую мне парусную шлюпку, идущую против ветра тем же галсом, чтои мы, но чуть правее. Вся команда была на палубе, все ждали, что произойдет,когда Лича и Джонсона поднимут на борт. Пробило четыре склянки. Луис пришел на корму сменить рулевого. Воздухбыл влажен, и я заметил, что Луис надел клеенчатую куртку и штаны. -- Что нас ожидает на этот раз? -- спросил я его. -- Судя по всему, сэр, -- отвечал он, -- небольшой шторм с дождичком --как раз хватит, чтобы промочить нам жабры. -- Какая досада, что у нас заметили шлюпку! -- сказал я. Большая волна, ударив в нос шхуны, повернула ее примерно на румб, ишлюпка на миг мелькнула между кливерами. Луис перехватил ручки штурвала и, помолчав, сказал: -- А мне думается, они все равно не добрались бы до берега, сэр. -- Не добрались бы? -- переспросил я. -- Нет, сэр. Видали? -- Порыв ветра накренил шхуну и заставил Луисабыстро завертеть штурвал. -- Через час начнется такое, -- продолжал он, --что им на своей скорлупе несдобровать. Им еще повезло, что мы подоспеливовремя и можем их подобрать. Волк Ларсен разговаривал на палубе со спасенными моряками, потомподнялся на ют. В его походке больше обычного чувствовалось что-то кошачье,а в глазах вспыхивали холодные огоньки. -- Три смазчика и механик, -- сказал он вместо приветствия. -- Но мы изних сделаем матросов или хотя бы гребцов. Ну, а как там эта особа? Не знаю почему, но когда Ларсен заговорил о спасенной женщине, егослова полоснули меня, словно ножом. Сознавая, как глупо быть такимсентиментальным, я все же не мог избавиться от тяжелого ощущения и в ответтолько пожал плечами. Волк Ларсен протяжно и насмешливо свистнул. -- Как ее зовут? -- резко спросил он. -- Не знаю, -- ответил я. -- Она спит. Очень утомлена. По правдеговоря, я рассчитывал узнать что-нибудь от вас. С какого они судна? -- С почтового пароходишка "Город Токио", -- буркнул он. -- Шел изФриско в Иокогаму. Тайфун доконал это старое корыто -- потекло, как решето.Их носило по волнам четверо суток. Так вы не знаете, кто она -- девица,замужняя дама или вдова? Ну, ну... Он смотрел на меня, насмешливо прищурившись и покачивая головой. -- А вы... -- начал я. У меня чуть не сорвался с языка вопрос,собирается ли он доставить потерпевших кораблекрушение в Иокогаму. -- А я?.. -- переспросил он. -- Как вы намерены поступить с Личем и Джонсоном? -- Не знаю, Хэмп, не знаю. Видите ли, с этими четырьмя у меня теперьдостаточно людей. -- А Джонсон и Лич достаточно натерпелись при попытке бежать, -- сказаля. -- Отчего бы вам не изменить свое отношение к ним? Возьмите их на борт ипопробуйте обходиться с ними мягче. Что бы там они ни сделали, их до этогодовели. -- Кто? Я? -- Да, вы, -- отвечал я, не колеблясь. -- И предупреждаю вас, Ларсен,если вы будете по-прежнему издеваться над этими беднягами, я могу забытьвсе, даже свою любовь к жизни, и убить вас. -- Браво! -- воскликнул он. -- Я горжусь вами, Хэмп. Вы превосходно научились стоять на ногах. Я вижу перед собой вполнесамостоятельную личность! До сих пор вам не везло: жизнь ваша протекаласлишком легко, -- но теперь вы подаете надежды. Таким вы мне нравитесь кудабольше. Внезапно тон его изменился, лицо стало серьезным. -- Верите ли вы людям на слово? -- спросил он. -- Считаете ли, чтослово священно? -- Конечно, -- подтвердил я. -- Так вот, предлагаю вам соглашение, -- продолжал этот неподражаемыйактер. -- Если я дам слово не притронуться пальцем к Личу и Джонсону,обещаете ли вы, в свою очередь, отказаться от попыток убить меня? Только неподумайте, что я боюсь вас, нет, нет, не воображайте! -- поспешно добавилон. Я едва мог поверить своим ушам, -- что это вдруг на него нашло? -- Идет? -- нетерпеливо спросил он. -- Идет, -- отвечал я. Он протянул мне руку, и я с жаром пожал ее, но в глазах у него -- я могбы поклясться -- промелькнула издевка. Мы перешли на подветренную сторону юта. Шлюпка была совсем близко, и яувидел, что положение ее поистине отчаянное. Джонсон сидел на руле, Личвычерпывал воду. Мы шли вдвое быстрее их. Волк Ларсен подал Луису знакотклониться немного в сторону, и мы пронеслись в каких-нибудь двадцати футахот шлюпки с наветренной стороны. На мгновение "Призрак" закрыл ее от ветра.Парус на шлюпке захлопал, она потеряла скорость и стала прямо, что заставиломатросов поспешно отодвинуться от борта. Тут нас подхватила огромная волна,а шлюпка скользнула вниз. В это мгновение Лич и Джонсон взглянули в лица своим товарищам,столпившимся у борта. Но никто со шхуны не послал им приветствия. В глазахкоманды те двое были уже мертвецами, пространство воды, отделявшее их отнас, было как бы рубежом между жизнью и смертью. Через миг они очутились против юта, где стояли мы с Волком Ларсеном.Теперь уже шхуна скользнула вниз, а шлюпка взлетела на гребень волны.Джонсон посмотрел на меня, и я увидел его измученное, осунувшееся лицо. Япомахал ему рукой, и он ответил мне, но в этом жесте было глубокое отчаяние.Он словно прощался со мной. Мне не удалось встретиться глазами с Личем, --он смотрел на Волка Ларсена, и лицо его, как и следовало ожидать, былоперекошено от ненависти. Еще мгновение, и шлюпка оказалась уже за кормой. Парус тотчаснаполнился ветром и так накренил утлое суденышко, что оно чуть неперевернулось. Гребень огромной волны навис над шлюпкой и обрушил на неешапку белоснежной пены. Потом полузатопленная шлюпка вынырнула: Лич поспешновычерпывал воду, а Джонсон с бледным, испуганным лицом судорожно сжимал вруке кормовое весло. Волк Ларсен резко расхохотался, словно пролаял над самым моим ухом, иперешел на наветренную сторону юта. Я ожидал, что он велит лечь в дрейф, ношхуна продолжала идти вперед; а он не подавал никакой команды. Луисневозмутимо стоял у штурвала, но я заметил, что столпившиеся на носу матросыс беспокойством поглядывают в нашу сторону. "Призрак" мчался все вперед ивперед, и шлюпка превратилась уже в еле заметную точку, когда раздался голосВолка Ларсена -- матросы получили приказания сделать поворот на правый галс. Мы пошли назад по ветру навстречу боровшейся с волнами шлюпке, но миляхв двух от нее была отдана новая команда спустить бом-кливер и лечь в дрейфПромысловые лодки не приспособлены лавировать против ветра. Весь расчетстроится на том, что в море они находятся с наветренной стороны, и когдаветер крепчает, он гонит их прямо к шхуне. Но теперь, среди разгулявшейсястихии, у Лича и Джонсона не было иного выхода, как искать убежища на"Призраке", и они вступили в отчаянную борьбу, направив шлюпку против ветра.При такой волне они с трудом пробивались вперед. Каждую минуту им грозилагибель среди разъяренных валов. Снова и снова видели мы, как лодказарывается носом в белопенные гребни и ее, словно щепку, отбрасывает назад. Но Джонсон был превосходным моряком и со шлюпкой умел управляться нехуже, чем со шхуной. Часа через полтора он почти поравнялся с нами и прошелу нас за кормой, рассчитывая следующим галсом подойти к шхуне. -- Значит, вы передумали? -- услышал я голос Волка Ларсена и не понял,то ли он бормочет про себя, то ли обращается к людям в шлюпке, словно онимогут его услышать. -- Вы не прочь вернуться на шхуну, а? Ну что ж,попытайтесь, попытайтесь! -- Руль под ветер! -- скомандовал он Уфти-Уфти, который тем временемсменил Луиса. Команда следовала за командой. Потравили фока и грота-шкоты, и шхуна,прыгая по волнам, быстро рванулась вперед с сильным попутным ветром, как разв ту минуту, когда Джонсон, пренебрегая опасностью, потравил шкот и прошел унас за кормой футах в ста. Волк Ларсен снова громко рассмеялся и помахалрукою, приглашая шлюпку следовать за нами. Его намерение было очевидно -- онрешил поиграть с ними, думал я, дать им хороший урок вместо побоев. Но этобыл очень опасный урок, так как шлюпку в любую минуту могло захлестнутьволной. Джонсон быстро повернул шлюпку и погнался за нами. Ему больше ничего неоставалось Смерть подстерегала их со всех сторон. Рано или поздно одна изэтих огромных волн обрушится на шлюпку, перекатится через нее, и все будеткончено. -- То-то им сейчас, поди, тошно у смерти-то в лапах, -- шепнул мнеЛуис, когда я проходил мимо, чтобы отдать приказ убрать бом-кливер истаксель. -- Ну, он скоро ляжет в дрейф и подберет их, -- бодро сказал я. --Решил, как видно, проучить их. Луис многозначительно посмотрел на меня. -- Вы так думаете? -- спросил он. -- Конечно, -- отвечал я. -- А вы? -- Я теперь думаю только об одном -- о собственной шкуре, -- был егоответ. -- И не перестаю дивиться, как все складывается. В хорошую историюпопал я из-за лишнего стаканчика в Фриско. Но вы-то влопались и того хуже --из-за этой дамочки. Будто я вас не знаю! Видали мы таких простаков! -- Что вы хотите этим сказать? -- поспешно спросил я, так как, выпустивэтот заряд, он уже двинулся прочь. -- Что я хочу сказать? -- воскликнул он. -- Не вам бы об этомспрашивать! Неважно, что хочу сказать я, важно, что скажет Волк. Волк, да,да. Волк! -- Если заварится каша, вы будете на моей стороне? -- невольновырвалось у меня, ибо он выразил то, чего в душе боялся я сам. -- На вашей стороне? Я буду на стороне старого, толстого Луиса. Это ещевсе пустяки, только начало, говорю вам. -- Не думал я, что вы такой трус, -- укорил я его. Он окинул меня презрительным взглядом. -- Если я пальцем не пошевельнул, чтобы помочь этому дурню, -- онкивнул в сторону крошечного паруса где-то там за кормой, -- так неужто выдумаете, что я дам проломить себе башку из-за какой-то дамочки, которой и вглаза-то не видал? Я отвернулся, возмущенный, и пошел на корму. -- Уберите топселя, мистер Ван-Вейден, -- сказал мне Волк Ларсен, когдая поднялся на ют. Услышав это приказание, я несколько успокоился за судьбу беглецов. Былоясно, что капитан не имеет намерения слишком удаляться от них. Эта мысльприободрила меня, и я быстро исполнил его распоряжение. Едва успел я отдатькоманду, как одни матросы уже бросились к фалам и ниралам, а другие полезливверх по вантам. Волк Ларсен заметил их усердие и мрачно улыбнулся. И все жерасстояние между шхуной и шлюпкой продолжало увеличиваться, и только когдашлюпка отстала на несколько миль, мы легли в дрейф и стали поджидать ее. Всес тревогой следили за ее приближением. Один Волк Ларсен оставалсяневозмутим. Даже у Луиса, пристально вглядывавшегося вдаль, отразилось налице беспокойство, которого он не сумел скрыть. Шлюпка подходила все ближе и ближе, точно живое существо, рывкамипробираясь среди зеленых бурлящих волн. Она то раскачивалась на гребняхогромных валов, то скрывалась из глаз, чтобы через секунду снова взлететь нагребень. Казалось непостижимым, что она еще цела, и всякий раз ее появление,сопровождавшееся очередным головокружительным взлетом, воспринималось какчудо. Налетел шквал с дождем, и из-за колышущейся водяной завесы вдругвынырнула шлюпка -- почти вровень с нами. -- Руль на борт! -- заорал Волк Ларсен и, бросившись к штурвалу, самрезко повернул его. И снова "Призрак" рванулся вперед и помчался по ветру, и еще впродолжение двух часов Джонсон и Лич гнались за нами. А мы опять ложились вдрейф и потом вновь уносились вперед; и все это время лоскут паруса металсягде-то за кормой, то взлетая к небу, то проваливаясь в пучину. Он был от насвсего в четверти мили, когда налетел новый шквал и за пеленой дождя паруссовсем скрылся из глаз. Больше мы его не видели. Ветер разогнал облака, ноуже нигде среди волн не маячил жалкий обрывок паруса. На миг мне показалось,что на высоком гребне мелькнуло черное днище шлюпки. И это было все. Земныетруды Джонсона и Лича пришли к концу. Команда продолжала толпиться на палубе. Никто не спускался вниз, никтоне произносил ни слова. Люди не осмеливались взглянуть друг Другу в глаза.Все, казалось, были так ошеломлены случившимся, что не могли еще прийти всебя, осознать до конца то, что произошло. Но Волк Ларсен не оставил имвремени на размышления. Он сразу же приказал положить шхуну на курс -- и нена Иокогаму, а на котиковые лежбища. Теперь, натягивая снасти, матросыработали вяло, угрюмо, и я слышал, как с губ их срывались проклятия, такиеже угрюмые и вялые Другое дело охотники. Неунывающий Смок уже принялсярассказывать какую-то историю, и они спустились в свой кубрик, дружногогоча. Направляясь на корму, я увидел спасенного нами механика. Он шагнул комне; лицо его было бледно, губы дрожали. -- Помилуй бог, сэр! На какое судно мы попали? -- воскликнул он. -- Вы не слепой, сами все видели, -- ответил я почти грубо, так каксердце у меня сжималось от боли и страха. -- Где же ваше обещание? -- обратился я к Волку Ларсену. -- Я ведь не обещал взять их на борт, я вовсе не имел этого в виду, --отозвался он. -- И как-никак вы должны признать, что я "и пальцем к ним непритронулся". И, рассмеявшись, он повторил: -- Нет, нет, я и пальцем к ним не притронулся! Я промолчал. Я былслишком ошеломлен и не мог вымолвить ни слова. Мне надо было собраться смыслями. Я чувствовал на себе ответственность за женщину, которая спаласейчас там, внизу в каюте, и отчетливо сознавал только одно: нельзядействовать опрометчиво, если я хочу хоть чем-нибудь быть ей полезен.
