Глава 6. История именных форм глагола

Именные формы, образуемые от глагольных основ, характеризуются сочетанием глагольных категорий (вида, залога, в ряде случаев – времени) с морфологическими и синтаксическими особенностями имен. В старославянском языке они были представлены следующими формами.

 

6.1. Инфинитив

С точки зрения формообразования, в древнерусском инфинитиве выделяется инфинитивная основа и суффикс -ТИ: НЕС-ТИ, ПѢ-ТИ. Инфинитив представляет собой праславянское новообразование (в других индоевропейских языках формы инфинитива иные). Это имя, образованное от глагольной основы (теперь она называется инфинитивной) с помощью суффикса *t, имевшего значение процесса, с прибавлением к нему окончания *ei. Оно изменяется по типу существительных с основой на *ĭ типа КОСТЬ. Еще в дописьменную эпоху оно утрачивает изменение и закрепляется в этой единственной форме, восходящей, по мнению большинства ученых, к Д. п. ед. ч.

Утратив формоизменение, инфинитив перестает быть именем и переходит в глагольную систему. Однако генетическая связь с существительным проявляется и в семантике инфинитива (исходная форма глагольной парадигмы, называющая процесс, обозначаемый глаголом), и в его синтаксических функциях (подлежащее, второстепенные члены предложения; сказуемое – только в сочетании со спрягаемой формой).

Именным происхождением инфинитива объясняется и омонимичность некоторых инфинитивов с именами существительными 3-го склонения: (московская) знать – знать (язык), (натопленная) печь – печь (пироги), (звериная) пасть – пасть (в битве).

Отметим, что и в других индоевропейских языках инфинитивы представляют собой генетически глагольные имена, но оформленные иначе, например, нем. leben‘жить’, das Leben ‘жизнь’. [29]

 

В истории русского языка суффикс [ти] пережил изменение в [т'] в результате редукции и отпадения [и] в безударном положении; именно поэтому в русском литературном языке суффикс [ти] выступает лишь в тех случаях, когда он находится под ударением (типа нести, расти, везти и т. д.; ср.: читать, писать, лететь и т. д.). Однако в различных русских диалектах этот процесс шел несколько по-разному.

Северновеликорусские говоры, характеризующиеся в целом более устойчивым сохранением безударных гласных, до сих пор сохраняют зачастую суффикс [ти] и в безударном положении, например говорити, читати, носйти, платйти и т. д. Наоборот, южновеликорусские диалекты распространили суффикс [т'] в инфинитиве и на те случаи, в которых литературный язык сохраняет [ти], например [нест'], [паст'], [рост'], [везт'] и т. д., т. е. в южновеликорусских говорах ударение было перенесено с суффикса на основу, в результате чего возникла редукция конечного гласного до нуля.

В памятниках письменности формы инфинитива на -ть после гласной основы глагола наблюдаются уже.в XI в, однако такие формы в это время единичны: в Изб. 1076 г., например, при двух инфинитивах на -ть отмечается 437 форм на -ти; в некоторых памятниках XII в. есть только формы на -ти (напр., в Усп. сб.). Постепенно количество инфинитивов на -ть возрастает, и к концу XIV — началу XV в. они появляются в памятниках разных жанров, относящихся к различным территориям. Например, в Русской Правде 13 века наряду с классическим инфинитивом на –ти появляется инфинитив на -ть:

истый товаръ воротить имъ

Судя по данным памятников, утверждение инфинитивов на -ть (для периода после падения редуцированных—на [т']) после гласной в качестве общеупотребительной нормы на всей древнерусской территории происходило в течение XIV в.

Формы инфинитива на -сти с конечным как ударным, так и безударным [и] господствуют в памятниках XI—XV вв. разной жанровой и территориальной принадлежности — примеры с редукцией [и] единичны.

6.2. Супин

Супин является по происхождению формой вин. пад. ед. ч. склонения с древней основой на и. Эта форма образовывалась с помощью суффикса [тъ] и употреблялась при глаголах движения в широком их понимании в той же роли, в какой употреблялся инфинитив (именно поэтому супин называют еще инфинитивом цели).

С точки зрения формообразования, в древнерусском супине основа инфинитива на задненебный должна была сохранить качество конечного согласного (*gtъ, *ktъ), но по аналогии с инфинитивом в ней закрепляется шипящий: ПЕЧЬ, МОЧЬ.

Супин, в отличие от инфинитива, унаследован из индоевропейского языка-основы. Он представляет собой имя, образованное от глагольной основы при помощи суффикса *t и флексии *ŭm. Таков супин в латинском и балтийских языках, санскрите, например в лат. da-t-um ‘чтобы дать’). По происхождению это форма В. п. ед. ч. существительного с основой на *ŭ типа СЫНЪ, которая реализовывала значение В. цели. Именно этим обусловлено его использование при глаголах движения.

В памятниках письменности супин отмечается достаточно широко:

и не приде правьдьникъ призватъ нъ гр Ѣ шникъ на покаянии (Изб. 1076 г.).

Супин управляет, как и существительные, Р. п. (глагольная способность управлять В.п. без предлога им утрачена): ИДЕ УЧИТЪ БОЛГАРЬСКАГО ЯЗЫКА; ПОСЛА ЯРОПОЛКЪ ИСКАТЪ БРАТА; ИДОХЪ МИРА ТВЕРДИТЪ (Повесть временных лет, начало XII).

В славянских языках (за исключением словенского) форма супина вытесняется инфинитивом. В древнерусском языке это наблюдается уже с ХI века. В русском языке реликтами его можно считать выражения типа иду пахат в северных диалектах и устойчивые обороты типа пошел Тит молотит.

 

6.3. Причастие

Собственно именными глагольными формами и по происхождению, и по употреблению являются причастия, которые, с одной стороны, склоняются, с другой стороны, выражают время и залог.

 

В древнерусском языке, как и в современном, существовали причастия действительного и страдательного залога, настоящего и прошедшего времени, но в отличие от нынешнего состояния языка причастия раньше могли быть не только полными, но и краткими, причем последние и заслуживают внимания прежде всего.

Кроме того, древнерусский язык знал не только склоняемые, но и несклоняемые причастия. К последним относились причастия прошедшего времени, образовавшиеся от основы прошедшего времени с суффиксом -л-. Эти причастия могли выступать как в краткой, так и в полной форме (полные формы образовывались от кратких, так же как это было и при образовании полных прилагательных), однако краткие формы использовались главным образом при образовании аналитических форм времени (перфекта, плюсквамперфекта, преждебудущего) и условного наклонения, а полные, употребляясь в качестве определений, рано потеряли связь с глаголом и превратились в прилагательные. Сопоставление форм, например: смелый и (как ты) смел (это сделать), усталый и (я очень) устал-, вялый и (цветок на глазах) вял, явно обнаруживает „глагольность" краткой и „прилагательность" полной формы на -л-.

Краткие причастия прошедшего времени на -л-, не склоняясь, изменялись по родам и числам: усталь, -а, -о; -и, -ы, -о. В дальнейшем во мн. ч. установилась одна форма с окончанием -и, восходящая к старому имен. пад. муж. рода. Именно эти краткие причастия и стали в истории русского языка глагольной формой прошедшего времени.[30]

 

6.3.1. Действительные причастия

 

Краткие причастия действительного залога настоящего времени исконно образовывались от основы настоящего времени, где тематический гласный выступал на второй ступени чередования, с помощью суффикса *-nt- кроме того, основа причастия во всех формах, кроме формы им. пад. ед. ч. муж. и ср. р., была осложнена суффиксом именной основы. Таким образом, например, форма род. пад. ед. ч. муж. р. краткого причастия действительного залога настоящего времени от глагола нести образовывалась следующим образом: *neso- (основа наст. врем, с тематическим гласным на второй ступени чередования) + nt (суффикс причастия) + суффикс основы j + а (окончание род. пад.): *neson-tja. В этой форме [on] изменилось в [о] и далее в древнерусском языке в [у], a [tj] — в [ч]; таким образом возникла форма несуча (ср. ст.-слав. несѪшта). Ср, ту же форму от глаголов знати, хвалити: *znajontja > знаюча, *chvalintja > >хвал Ѧ ча (ст.-слав. хва Ѧшта): [in] > [е] > [ä] > ['а].

Древнерусские формы причастий с суффиксами -уч-, -юч-, -ач-, -яч- выступали во всех падежах, родах и числах, кроме формы имен. пад. ед. ч. муж. и ср. р., где наличествовали иные образования: у глаголов IV класса была форма на ['а] (-Ѧ) из [е]: хваял, проел, у глаголов Ш класса — на [ja] из [je]: знал, пиша < *pisje (ст.-слав. ПИША), а у остальных на [а]: ида, неса (ст.-слав. иды, меси). Соотношение русских и старославянских форм в последнем примере не совсем ясно, но возможно, что русское [а] появилось под влиянием [а] в других глаголах. В истории русского языка [а] в последних формах довольно рано (это отражается в памятниках XIII в.) было вытеснено ['а] (-Ѧ).

Причастия действительного залога настоящего времени склонялись в древнерусском языке как существительные мужского, среднего и женского рода.

 

Краткие причастия действительного залога прошедшего времени исконно образовывались от основы прошедшего времени с помощью суффикса *-us (если основа оканчивалась на согласный) или *-vus (если основа оканчивалась на гласный). Кроме того, так же как и в настоящем времени, основа причастия и здесь во всех формах, кроме им. пад. ед. ч. муж. и ср. р., была осложнена суффиксом именной основы -j. Таким образом, например, род. пад. ед. ч. муж. р. краткого причастия действительного залога прошедшего времени от глагола нести образовывался следующим образом: *nes- (основа прошедшего времени) -+- us (суффикс причастия) + j (суффикс основы) + а (окончание род. пад.): *nesusja. В этой форме [й] на славянской почве изменилось в [ъ], a [sj] —в [ш]; таким образом.возникла форма несъша. Ср. ту же форму от глагола ходити: *chodivusja > ходивъша.

Формы причастий с суффиксом -ъш- или -въш- выступали в древнерусском языке во всех падежах, родах и числах, кроме формы имен. пад. ед. ч. муж. и ср. р., где были образования на -ъ- (из *-us- например несъ из *nesus; [s] отпало в результате действия закона открытого слога, [й] > [ъ] или –въ- из *-vus, например ходивъ из *chodivus).

Эти причастия также склонялись как существительные мужского, среднего и женского рода с древними основами на о и а по мягким разновидностям.

 

Именно из данных двух категорий причастий — кратких действительного залога настоящего и прошедшего времени — развились и оформились русские деепричастия.

Употребляясь как определения, краткие причастия согласовывались с определяемым существительным в роде, числе и падеже. В этом отношении их положение в языке было таким же, как положение кратких прилагательных. Однако причастия, в отличие от прилагательных, были теснее связаны с глаголом, и поэтому их употребление в роли определений было утрачено раньше и быстрее, чем такое же употребление кратких прилагательных. Утрата краткими причастиями роли определения не могла не создать условий для отмирания форм косвенных падежей этих причастий, так как они, причастия, стали закрепляться лишь в роли именной части составного сказуемого, где господствующей является форма именительного падежа, согласованная с подлежащим. Таким образом, в русском языке осталась только одна форма бывших кратких причастий — старый имен. пад. ед. ч. муж, и ср. р. в настоящем времени на ['а] (-я), в прошедшем — на [ъ], [въ] (или после падения редуцированных — форма, равная чистой основе, или форма на [в], типа прочитав), В современном языке формы, равной чистой основе, уже нет, однако она есть еще у Пушкина: Домой пришед, Евгений стряхнул шинель... („Медный всадник").

Иванов В.В. отмечает, что эта причастная форма потеряла все те признаки, которые сближали ее с прилагательными, и прежде всего потеряла способность согласования с подлежащим в роде и числе. Как раз именно то, что в памятниках древнерусского языка начинают появляться факты нарушения согласования причастий с подлежащим (ср,, например, в послесловии к Суздальской летописи 1377 г. исправливая почитайте вместо исправливаюче, т. е. ед. ч. вместо древнего мн.), именно это и указывает на превращение бывшего причастия в деепричастие— неизменяемую глагольную форму, выступающую в роли второстепенного сказуемого.

Кроме формы бывшего имен. пад. ед. ч. муж. и ср. р., в русском языке сохраняются еще формы имен. пад. ед. ч. жен. р. типа идучи, несучи. Такие формы широко были распространены еще в XVIII в. и существуют теперь в диалектах и иногда в просторечии (ср.: глядючи). В литературном языке к этой форме восходят будучи, умеючи, крадучись. Следует также иметь в виду, что к бывшему имен. пад. ед. ч, жен. р. восходят современные деепричастные формы от возвратных глаголов (типа умывшись, расстегнувшись, разлетевшись и т. п.), а также образования, свойственные устной литературной речи с суффиксом -вши вместо -в: прочитавши, распахнувши, откативши и т. п.

 

Что касается полных причастий действительного залога настоящего и прошедшего времени, то они образовывались от кратких причастий с помощью указательного местоимения и, ΙΑ, Ѥ, т. е. здесь шли процессы, параллельные процессам в истории полных прилагательных. Различные выравнивания в этих формах привели к образованию тех, которые известны и в современном языке, т. е. в настоящем времени форм типа несучий, колючий, горячий, а в прошедшем — типа принесший, коловший, горевший. Судьба этих причастий в русском языке оказалась неодинаковой. Если формы прошедшего времени полностью сохранились и имеют и теперь значение причастий, то формы настоящего времени перестали выступать как причастия, превратившись в прилагательные.

Однако русский язык не утратил категории причастий действительного залога настоящего времени—он только использовал в этой роли заимствованные, хотя и русифицированные старославянские причастные формы на -ущ-, -ющ-, -ащ-, -ящ- (ср.: горячий и горящий, жгучий и жгущий, живучий и живущий, ходячий и ходящий, могучий и могущий и т. д.

Заимствованные старославянские причастные формы не получили широкого распространения в живой диалектной речи и являются, как свидетельствуют факты, в современном литературном языке книжным элементом, хотя и активно функционирующим в различных письменных литературных стилях

Приведем пример действительного причастия настоящего времени мужского рода: