КЛОССОВСКИ: НИЦШЕ - ПРОРОК АНТИ-БОГА

Именно Пьер Клоссовски в «Ницше и порочный круг» (1969) показал, как действует в личности Ницше тот обожествленный Хаос, который является открытием новой технологии. Болезни, моральные и физические лишения, тревога и неуверенность, а также экзальтация и словесная трескотня, составляющие жизненный путь Ницше, являются с этой точки зрения не подготовкой и предвестием безумия, а постепенным крушением иллюзий, которые являет собой мир, масок, которые позволяют ему представать как совокупность устойчивых сущ^'SKW^, ^ЗД^КУ&Ж^ <хЙЛКтакь. %. и^исй^а.здйдх. а<^конов. Для того чтобы оправдать этот тезис, Клоссовски использовал не завершенные работы, а неизданные фрагменты и письма, в которых Ницше говорит друзьям о своих болезнях

и тревогах.

Реальное начало провозвестию новой теологии, по Клоссовски, было дано тогда, когда Ницше стал верить в вечное возвращение. Это учение было довольно распространенным в Древней Греции; согласно ему, мир, спустя определенное количество лет, возвращается к первоначальному Хаосу, чтобы затем снова сформировать себя посредством того же самого порядка, тех же са-

 

==222

Η. Аббаньяно. Мудрость философии

мых вещей, тех же самых людей, тех же самых событий; и так не один, а бесчисленное количество раз, до бесконечности.

Это учение, открывающее человеку перспективу вновь и вновь проходить в вечности все этапы своей жизни, даже самые прискорбные, кажется, по Ницше, ужасным тому, кто не обладает достаточным мужеством; и в силу этого он считал его принятие отличительной чертой сверхчеловека. Лишь сверхчеловек, полагал Ницше, может не бессознательно переносить, а осознанно желать судьбу, навязываемую ему вечным возвращением, т. е. вечным повторением событий, в которые он оказывается вовлеченным. И все же, согласно Клоссовски, повторение, предначертанное вечным возвращением, на самом деле таковым не является. В космическом движении возвращения устойчивость существ распадается и, таким образом, распадается также и индивидуальность Я или личности. В возвращении к самому себе мир рассыпается и вновь соединяется в различных, всегда случайных, т. е. лишенных необходимого порядка, но подчиненных неизбежности нового распада и нового соединения формах. При каждом новом повторении мира индивид будет жить в другой форме и в другом облике, как учила древняя доктрина о метемпсихозе. Следовательно, воля к повторению, которую Ниц-

Теологи Анти-Бога

==223

ше приписывает сверхчеловеку, — это не воля прожить «свою» жизнь снова, осуществить снова «свои» поступки, потому что при повторении будет существовать не та же самая индивидуальность с ее жизнью и ее поступками, а скорее воля, повторяющая для себя круг мира в его совокупности, который полностью превращается в Хаос и полностью вновь воссоздается, живет и действует во всегда иной сфере случайного. Но тогда тот, кто действительно желает повторения; тот, кто выбирает «порочный Круг», не индивид, не сверхчеловек как исключительный индивид, а душа самого Порочного Круга, напряжение космической Воли, которая им управляет, Воли, которая не имеет ни смысла, ни цели.

Как обнаружение фатального круга мира вечное возвращение не может быть ни доктриной, ни постулатом, а проживаемым опытом, проявлением космической силы, лишь случайным продуктом которой является индивид. Следовательно, душевное потрясение, которое этот опыт принес в жизнь Ницше, объясняется невозможностью его (опыта) полной реализации в ограниченной сфере индивидуальности, учитывая то, что он, напротив, охватывает все развитие мира. Но именно поэтому нельзя говорить о безумии в случае с Ницше (и, быть может, ни в одном другом слу-

==224

Η. Аббаньяно. Мудрость философии

чае). Связность и несвязность, измеренные на основе логических принципов тождества и противоречия (являющихся критериями, которым следуют при разговоре о «безумии»), не имеют смысла для вечного возвращения, уничтожающего всякую устойчивость, перемешивающего все и формирующего все сначала без порядка и меры. Явно бессвязная речь Ницше в его последние годы — это лишь второе следствие той неустойчивости, которую мировая воля накладывает на все события.

Книга Клоссовски была одним из типичных выражений теологии Анти-Бога. Мир — не порядок и разумность, а иррациональность и беспорядок. Следовательно, его начало — не Бог, или Разум, или Материя, управляемая неукоснительными законами, а сила или воля, которая действует бесцельно и слепо. Его становление — не эволюция или прогресс, а вечное повторение некой череды событий, которая берет начало из Хаоса и к Хаосу же возвращается. Человек не особое существо, которое может обрести понимание мира и господство над ним, а тень или призрак космической воли, которая господствует над ним и которой он обречен быть низвергнутым. Стало быть, он не обладает ни подлинной свободой, ни достоинством, и сама интуиция, которую он может иметь (как имел Ницше) о подлинной природе мира, — это лишь вносящий смяте-

Теологи Анти-Бога

==225

ние опыт, творцом которого он не является и который позволяет ему подобным считать его безумным.

Но парадокс, в котором запуталась эта философия, — ее радикальная критика существующей социальной системы, рассматриваемой как «шизофреническая» и, следовательно, обреченная на уничтожение, и ее утверждение общества, в. котором человек обретет свою абсолютную свободу с упразднением политической власти. Но не является ли безумие вневременным проявлением космической Воли? И не является ли человек лишь тенью и призраком, который отражает эту волю, не имея возможности расшифровать ее? А его воображаемая свобода — не судьба ли она, неумолимо подчиняющаяся порочному кругу мира? Как раз эти вопросы не нашли ответа у новых теологов.

3. ВАТТИМО: НИЦШЕ — РЕВОЛЮЦИОНЕР

В Италии Джанни Ваттимо в книге «Приключения различия» (1980) обсуждает вышеуказанные темы, сопоставляя их прежде всего с Ницше и Хайдеггером, которым он ранее посвятил свое внимание ученого. Ваттимо официально признает, что «онтологическое различие в современной

 

==226

Η. Аббаньяно. Мудрость философии

мысли следовало параболе, которая достигла своей нижней точки», и что поэтому оно постепенно распадается и преобразуется в другие положения мысли. И вследствие того, что она достигла своей нижней точки, ожидание «сверхчеловечности» кажется ему теперь также (как он заявляет в предисловии) наивной «мечтой». Но все же он считает, что мыслители различия сыграли важную роль, потому что они «ослабили» метафизические категории, такие, как категории Бытия и его атрибутов, «перво»-причины человека как «ответственного». Однако это ослабление не означает их отрицания. И для того чтобы показать, что это значит, Ваттимо прибегает к Ницше и Хайдеггеру.

Уже в предыдущей работе («Субъект и маска. Ницше и проблема освобождения», 1974) Ваттимо видел в Ницше пророка революции против сегодняшнего рационализированного и механизированного буржуазного общества и истолковывал Сверхчеловека (переименованного им в «Ультрачеловека») в смысле Абсолютного Духа Гегеля — Абсолютного Духа, реализующегося в отдельно взятом индивиде, для которого «этот Абсолютный Ультрачеловек-Дух является результатом конкретной деятельности по историческому преобразованию, продуктом "революции", связи которого с революционной инициативой рабочего класса Ницше,

Теологи Анти-Бога

==227

безусловно, не видел». Несмотря на это, Ницше был якобы на стороне Маркса, который хотел перевернуть эту систему, чтобы поставить ее на ноги; и якобы более последовательно, чем Маркс, он сохранял «конститутивные элементы Абсолютного Духа».

Эта интерпретация соединяет несовместимые вещи. Абсолютный Дух, о котором говорил Гегель, — это бесконечное самосознание, в коем растворяется вся реальность; Бог, имманентный природе и истории; и кажется, нет ничего более странного, чем эта мысль, для Ницше, согласно которому единственной реальностью является тело или, скорее, телесная жизнь, обуреваемая и побуждаемая, в его видении, волей к власти. Самосознание, по Ницше, вторичный феномен, который может и не сопровождать жизнь, а дух, в подлинном и исчерпывающем смысле слова, по его мнению, входит в число призраков аскетизма. Безусловно, пролетарская революция осталась чуждой Ницше, совершенно не принимавшего в расчет экономическую структуру, которая посредством своего развития должна была бы детерминировать ее; и конечно же, она не представала перед Марксом как реализация Абсолютного Духа в человеке. Единственная общая черта, которая связывает Ницше и Маркса, — упор обоих на телесную, материальную и земную природу чело-

==228

Η. Аббаньяно. Мудрость философии

века — черта, которая их объединяет в полемике против Гегеля и против всякого спиритуализма. Но при всем этом Маркс, возможно, считал бы Ницше «идеалистом» и назвал бы его Святым Фридрихом, как он назвал Штирнера Святым Максом, потому что вменял бы ему в вину игнорирование подлинной «телесности» человека, телесности потребностей и производительного труда.