ЛЕЙБНИЦ — МАЛЬБРАНШУ

 

Я хорошо понимаю, что те, кто одарен быстрым умом и сметливостью, находят больше удовольствия в устной беседе, нежели в письменных дискуссиях; однако тяжелодумы вроде меня не успевают следить за мыслью собеседника и застревают на каждом шагу, письмо же дает им время поразмыслить. Коль это так, нужно отдать должное благожелательности тех, кто, будучи наделен более совершенным умом, снисходит к слабому. Именно такова благожелательность, которую Вы выказываете мне, и я догадываюсь, что в этом, может быть, и состоит единственная причина, побудившая Вас отвечать мне. Весьма признателен Вам за это и прошу лишь об одном — не жалейте о тех немногих часах, которые Вам придется еще потратить, чтобы окончательно наставить меня в том же духе, в каком Вы начали.

 

У меня два вопроса первый вопрос — является ли разделяемость следствием реального различия, а второй — является ли подвижность следствием разделяемости. И на тот и на другой вопрос Вы отвечаете утвердительно и стараетесь это доказать Мне представляется, что Ваше доказательство основано на предположении, что две вещи, реально различные, всегда могут быть поняты совершенным образом независимо друг от друга. В своем письме я просил Вас доказать это тем же способом, каким я это опровергал, а именно доказать, что все реквизиты одной вещи всегда могут быть поняты без понимания всех реквизитов другой. В Вашем ответе Вы проводите различие между существами абсолютными и соотносительными; Вы говорите, что абсолютные существа не имеют реквизитов. Вещи, о которых идет речь, — т. е. две части пространства — суть абсолютные существа; следовательно, поскольку они не обладают реквизитами, правильным будет сказать, что одну из них можно понять совершенным образом, не понимая при этом совершенным образом вторую, иными словами, что все реквизиты, которые может

 

==301

 

иметь одна, поскольку в действительности она их не имеет, будут поняты без понимания всех реквизитов другой, поскольку другая их тоже не имеет. Различие это совершенно справедливо. Однако Вам предстоит еще доказать, что два существа, каковыми являются части пространства, не имеют реквизитов. По моим представлениям, все, что может быть произведено, имеет реквизиты вне себя, а именно те реквизиты, которые способствовали его произведению. А части пространства произведены движением тела, рассекающего пространство. Значит, они обладают реквизитами. Вы же пытаетесь доказать обратное, и вот каким образом: части протяженности не являются ни способами существования (manieres d'estre), ни соотносительными существами (estres respectlfs), но представляют собой абсолютные существа; абсолютные существа обладают простой идеей; вещи, идея которых проста, не имеют реквизитов; следовательно, части пространства не имеют реквизитов.

 

Пользуясь Вашим же методом рассуждения, посредством которого Вы объясняете, что Вы именуете абсолютными существами, я оказываюсь вынужденным не согласиться с тем, что вышеупомянутые части суть абсолютные существа: абсолютным в этом смысле может быть лишь Бог с его совершенствами или атрибутами.

 

К сказанному Вы присовокупляете несколько дополнительных доводов. Вы говорите, что можно мыслить о некоей части протяженного, не помышляя о прочим частях. Отвечаю: одно дело мыслить, а другое дело понимать это мыслимое совершенным образом, или понимать все реквизиты, коль скоро таковые имеются.

 

Впрочем, я всегда вправе предполагать, что отнюдь не обязательно, чтобы все протяженное было подвижным, до тех пор пока мне этого не доказали; ибо тот, кто не согласен с каким-либо доводом, всегда может предполагать то, о чем идет речь, пока ему не докажут, что его предположение невозможно.

 

Исходя из этого, я отвечаю и на то, что Вы говорите касательно второго пункта, а именно что подвижность есть следствие разделяемости. Ваше доказательство следующее: то, что разделяет две протяженные вещи, находится между ними;

 

==302

 

то что находится между двумя вещами, может быть мыслимо как растущее в размере; то что находится между двумя вещами и растет в размере, увеличивает расстояние между ними; то что увеличивает расстояние между двумя вещами, приводит их в движение; следовательно, то, что разделяет две протяженные вещи, приводит их в движение.

 

Я отвечу опровержением первого пункта этого рассуждения, а именно утверждения, будто то, что разделяет две протяженные веши, всегда помещается между ними. Ибо я уже указывал в первом письме, что я называю разделением не только удаление, но и разрушение одной вещи без разрушения другой; при этом я пояснил примером, каким образом может произойти разделение без удаления.

 

Вы предвидели этот мой ответ и к сказанному Вами добавили следующее: «Я согласен, что части протяженности разделяемы, в том смысле, что одна может быть разрушена без другой; но из этого еще не следует, что одну часть можно удалить от другой, в противном случае пришлось бы представлять себе протяженность как неподвижную, т. е. предположить именно то, о чем идет речь».

 

Но Вы можете припомнить, что я в своем первом письме заявил именно в этих же выражениях, что из того, что я говорю, еще не следует, что Вы не правы, лишь бы только Вы доказали это; я заявил, что доказывал, что разделение возможно без удаления, и отнюдь не имел в виду переубедить Вас, если бы Вам удалось доказать, что нет разделяемости без удаляемости. Более того, я ждал этого довода и все же считал себя вправе предполагать то, о чем вдет речь.

 

Я убежден, Вы сами поймете, что требуется еще кое-что для того, чтобы удостовериться в необходимости подвижности всего протяженного; и если в Вашем распоряжении имеется что-либо могущее удовлетворить нас, я хотел бы, чтобы Вы поделились этим со мною. Конечно, часто нелегко бывает объяснить свою мысль и убедить Других в том, что самому тебе кажется очевидным; но я считаю, что только в том случае, когда у нас имеется законченное доказательство, мы в состоянии сделать нашу мысль неопровержимой для любого человека, который пожелал бы взять на себя труд проверить ее шаг за шагом.

 

==303

 

По справедливости нужно признать, что Вы с полным правом могли бы потребовать, чтобы противник сам доказал Вам, что существует некая неподвижная протяженность, — если бы Вы имели дело с противником. Однако в моем лице Вы отнюдь не находите такового; я готов учиться, но вовсе не способен учить. Вы можете добавить, что имеется по крайней мере презумпция, что все являющееся протяженным подвижно, и надо еще доказать, ' существует некое неподвижное протяженное. Отвечаю, что во мне самом эта презумпция уравновешивается убеждением, что всем людям свойственно воспринимать пространство как нечто отличное от материи.

 

Остаюсь и проч.