- Привет. – Сэхун машет, только видит, как Лухан выходит из подъезда. Лухан улыбается, машет в ответ, отпускает дверь и в два шага преодолевает расстояние между ними, тут же обнимая младшего за шею.
- Сэхун. – выдыхает он и Сэхун обнимает в ответ, хотя и удивляется.
- Что-то случилось? – интересуется он. Лухан отстраняется и улыбчиво глядит на охотника.
- Всё хорошо! – довольно заявляет он.- Нет, всё просто прекрасно!
- Всё наладилось? Дома? – переспрашивает О.
- Да! – Лухан легко хлопает в ладоши. – Ну, пошли?
Сэхун кивает и устремляется следом несущемуся впереди Лухану, который подпрыгивает на месте, хлопает в ладоши и звонко, заливисто смеётся.
Охотник наблюдает за ним, пока они сидят в кафетерии и пьют ароматный чай. У Лухана не закрывается рот, глаза сияют и он выглядит выспавшимся, здоровым, живым и главное счастливым.
- Что? – удивляется он, когда взгляд напротив чувствуется буквально материально.
- Прости. – Сэхун краснеет от собственных действий. – Просто пытаюсь привыкнуть. Рад, что всё нормально. В последнее время твоё настроение было плохим. – охотник пожимает плечами, подпирая щёки кулаками.
- Я ваты сладкой хочу. – вдруг выдыхает Лухан. – В парк пойдём? – он вроде как спрашивает, но получается утверждение. Сэхун встаёт следом, влезая в рукава куртки и нагоняет старшего на пороге кафетерия. Ливень застаёт их во время прогулки.
POV Джунмён
«Хён, мв забежтм, ато намоклти!» - смс от Сэхуна выглядит забавно. Он писал прямо под дождём? Я лениво потягиваюсь и снова сажусь, от чего голова заходится кругом. В последнее время моё давление примерно как у трупа и меня активно притягивает к земле настолько, что на ногах тяжело стоять.
Вхожу на кухню, поставив чайник, и опираюсь о подоконник, откуда и вижу Сэхуна и он, как и предполагалось, не один. На улице льёт, как из ведра да ещё и холодно. Мальчишки устремляется к подъезду, прячась из вида, и я иду в коридор к домофону, который начинает звонить буквально в моих руках.
- Боже, хён, там просто ад. - Сэхун порывается меня обнять, но вспоминает, что он промок до нитки и отстраняется, улыбаясь. – Мы замёрзли и промокли. – он за руку тянет в квартиру за собой мальчишку, Лухан, кажется так его зовут, и тот выглядит даже младше Сэ. Они входят, я закрываю за ними дверь и неспешно двигаю на кухню. Пока готовлю чай, эти двое усаживаются за стол на мягкий уголок, и я предоставляю им по паре тёплых тапок и два небольших пледа с полотенцами, в которых кутаются мокрые головы.
- Хён, ты просто спасение. – выдыхает Сэхун. – Как дела? Рассказывай, ты уже сто лет не звонил.
- Могу то же самое сказать, но о твоих визитах. – отвечаю я, поставив перед ними две больших чашки чая и доставая печенье и шоколад, а себе наливая крепкого кофе в большую чашку.
- Хён, до сих пор плохо, да? – выдыхает донсен, глядя в каком количестве я пью кофе.
Я тру виски и отпиваю кофе, а потом улыбаюсь.
- Нормально, жить буду. Не болтай – жуй. – киваю я.
- Я читал, что можно использовать адреналин в определённых количествах для повышения давления. – говорит Лухан и мы с Сэхуном устремляем на него взгляды. – Давление скакнёт, если в умеренных количествах. Оно не станет супер высоким, но хотя бы нормализуется. По крайней мере, такое, кажется, практикуют в больницах. – мальчишка пожимает плечами.
- Хёна не загонишь в больницу. – выдыхает Сэхун, угрожая мне рукой с печенюшкой, а потом отправляет её в рот. – Даже когда ему хорошенько перепадёт на охоте, что бывает редко, но всё же бывает, он отлежится дома. Это ему надо так влететь, чтобы в больницу поехать, наверное, при смерти быть. – Сэхун хмурится и я негромко смеюсь.
- Где гуляли? – интересуюсь в ответ.
- Ходили за сладкой ватой, а потом пошли по проспекту и тут дождь и….
- И плакала наша прогулка. – приговаривает Лухан, чокаясь чашкой чая с Сэхуновской, а потом вздрагивает от того, что где-то под одеждой звенит телефон. Мальчишка вынимает его где-то из внутреннего кармана своей кенгурухи, читает и отвечает на смс, а потом прячет и снова хватается за чашку. Они с Сэхуном сидят достаточно близко, прижавшись плечами, и я безмолвно наблюдаю за ними. На вид, кажется, почти одногодки, хотя глаза Лухана глядят осмысленно и зрело, а Сэхуновские – блестят детством. Оба светловолосые, красивые и даже чем-то похожи, а ещё словно дети, уплетают за обе щеки шоколад.
- Фён, фстати, када аканчивается тельмин твоего офстранения? – интересуется донсен.
- Прожуй, я из всего этого только «хён» и понял. – смеюсь я, потрепав его по щеке.
- Когда на охоту? – переспрашивает он, глотнув и запив чаем.
- Через пару дней. - киваю я. – Сэхун жаловался, что вы давно не виделись. Всё наладилось? – Лухан глядит в ответ очень внимательно, прищурившись, а потом улыбается.
- Да, спасибо. – отвечает он, переводя взгляд на Сэ, и они улыбаются друг другу.
- Дождь закончился. – замечаю, посматривая в окно.
- Выгоняешь нас? – Сэхун хитро улыбается.
- Нет, но если будете сидеть – телевизор не громко и самим не шуметь. – я сгружаю посуду в раковину, когда сознание снова играет со мной шутку.
- Хён! – Сэхун подхватывает под локоть, обнимая другой рукой за талию. – Ты чего?
- Стою, нормально. – уверяю я.
- Обещай, что завтра поедешь больницу и проверишься до охоты, если это не пройдёт. – донсен становится серьёзным.
- Обещаю. –киваю
- Ну значит мы пошли дальше гулять. В следующий ливень уже не придём. – он подмигивает мне, утягивая Лухана за собой за руку в коридор.
Я прощаюсь и возвращаюсь в спальню, хлопает дверь, и мальчишки уходят. Я замираю в центре своей комнаты, ёжусь от прохладного ветра сквозь распахнутую дверь балкона, пару раз моргаю, не понимая, почему открыв глаза, всё ещё темно, и просто падаю.
Запах нашатыря впитывается в кожу, в мозг, в мысли, в нервы, в кровь, в кости, в хрящи, в суставы и когда я пропитываюсь им полностью, резко распахиваю глаза и медленно прихожу в сознание. Из темноты выплывает образ сидящего надо мной человека с банкой вышеупомянутого спирта в руках, и несколько мгновений спустя я узнаю в нём Джонина.
- Почему я пришёл, а ты на полу? – интересуется он скептическим тоном, вскидывая бровь.
- Что ты здесь вообще делаешь? - интересуюсь я в ответ.
- Я пришёл за курткой. – он протягивает мне руку и помогает сесть. – Бэкхёновская для меня как-то маловата, не находишь? – он кивает на свои плечи, на которые наброшена чужая.
- Не думал, что ликаны мёрзнут. – отвечаю я, прикрыв глаза и потирая виски.
- День на улице, не могу же я по городу бегать в шерсти или в футболке. – отвечает он и я снова кривлюсь, когда он протягивает мне бутылочку с нашатырем, и тут же отворачиваюсь. – Ну так почему мы на полу?
- Давление упало. – отзываюсь я, открывая глаза и часто моргая.
- Да уж. – он встаёт на ноги снова протягивает руку, помогая и мне встать. – Рассказать тебе правду? – он прикусывает губу.
- Какую? – я присаживаюсь на край собственной кровати.
- Это не давление. Раньше охотники добровольно кололи себе кровь ликанов, словно наркотик. Такие охотники, способные бороться с вирусом зверя в своей крови, хотя его было и не много, считались наилучшими, самыми сильными и отверженными, ибо не каждый мог вынести это долго. – Джонин поправляет на своих плечах чужую куртку и садится в кресло у моего стола. – Это делалось с той целью, чтобы после такой инъекции охотник мог выследить любого ликана. Он уподоблялся зверю, у него обострялись рефлексы, и таких охотников действительно боялись.
- Хочешь сказать…? – я вскидываю на него взгляд.
- Думаю, твой организм, наконец, понял, что струится в его венах. – кивает он.
- Но мне заклеймили исключительно руку. – я фыркаю.
- А там, по–твоему, ни вен, ни артерий, ни капилляров? – Джонин хмыкает.
- Как охотники лечились после такой инъекции? – спрашиваю я. – Они же лечились, да? – голова снова кружится и я падаю на подушку.
- Серебром. – отвечает Джонин. – Настойкой из разведённого серебра в таком же количестве, как и кровь ликана до этого. Не то, что ваши варварские способы стрелять в себя. – Джонин передёргивает плечами. Его чёрные глаза глядят на меня очень пристально, изучающее, или скорее выжидающее.
- И как долго охотник выдерживал под такой дозой? – я поднимаю голову с подушки, глядя на него.
- Судя по моим подсчётам, ты должен уже разлагаться. – Джонин пожимает плечами. – Давно должен.
- Отлично! – я снова падаю на подушку, закрывая глаза. – Раньше ни с кем такого не было.
- Раньше на такое шли и выдерживали только величайшие охотники. Оно и действовало только на величайших. Слабые дохли, как мухи, обычных охотников клеймило, а величайшие становились…не знаю, что может быть больше величайшего. – Джонин задумывается.
- Если меня заклеймило, значит я обычный охотник, ну так какого тогда чёрта я всё ещё не разлагаюсь, давно? – я снова поднимаю голову с подушки
- Кто сказал, что ты обычный охотник? – он поднимает взгляд, глядя мне точно в глаза совсем серьёзно.
- Ты стал считать меня величайшим охотником после того, как я почти сумел убить тебя? - теперь я хмыкаю. – Раньше-то, по твоему мнению, я был слабаком, с тонкой кишкой и вообще безопытным, безмозглым кретином.
- Про кретина я ничего не говорил никогда. – Джонин фыркает. - И вообще, у нас был жестокий антагонизм, я не подбирал слов.
- А сейчас нет? Сейчас подбираешь? – я приподнимаюсь на локтях, чтобы полноценно взглянуть ему в лицо.
- Зачем, я, по-твоему, спас тебя, Ким Джунмён? – он подаётся на стуле вперёд.
- Только не спрашивай у меня, зачем я это сделал. В знак благодарности. – я киваю.
- Быть, может, ты просто не знаешь о тех возможностях, которые открыла в тебе кровь ликана. - он снова откидывается на спинку стула.
- Предлагаешь проверить? – я вскидываю брови, хотя он этого и не видит.
- На мне что ли? – удивляется. – Ещё чего, я пришёл за курткой.
- Ты как ребёнок. – смеюсь я негромко.
- Друг мой, я старше тебя лет в пять. – уточняет он. – Не на пять, а в пять, если ты учил в школе математику.
- Я уже твой друг? – я усмехаюсь.
- Не придирайся к моим словам, и не драконь меня. Прекрасно знаешь, что мне ничего не стоит покалечить тебя. – бросает он, складывая руки на груди.
- Может, это моя цель! Заодно и проверим действие крови ликана в моей крови. Но я не чувствую никакого прилива сил.
- Это потому, что первый раз. Многие наркоманы в первый раз тоже кайф не ловят. – он встаёт на ноги. – Интересно было бы посмотреть. – он оставляет куртку Бэкхёна на моём стуле, в один прыжок оказывается рядом и рывком за руку поднимает меня на ноги. – Ну!
Я замахиваюсь, но мою руку ловят, избегая правого хука, потом и левую, и губы напротив растягиваются в улыбке, а затем брови хмурятся и он шипит сквозь зубы, а затем и гортанно рычит, потому что в любом случае у меня остаются ещё колени. Он становится бдительнее и легко отражает все мои удары или атаки и в удивлении вскидывает брови только тогда, когда моя ладонь сжимается на его горле, и резко рванув вверх, я понимаю, что его ноги стремительно отрываются от пола. Вот тут-то мы оба понимаем всю суть этого.
Мы сидим на моей кухне друг напротив друга, он с разбитой бровью, а я с разбитой губой.
- Мне было неплохо и без этого. – я вздыхаю.
- Когда клеймо снимут и тебя распечатают, думаю, всё исчезнет. – он отнимает палец от разбитой брови и слизывает с него капельку крови – мгновенье, и его бровь целая. – Смотри-ка. – чужой большой палец чёркает по моей нижней губе и я отстраняюсь, избегая его прикосновения и облизываю губу следом, но вкуса крови не ощущаю, и понимаю о чём он.
- Регенерация. – выдыхаю. – Хоть один плюс, но в таком состоянии, с постоянным возможным обмороком я вряд ли кого-то сейчас поймаю без револьвера голыми руками.
- Светскую же беседу ведут ликан с охотником на кухне в квартире последнего. – замечает Джонин.
- Кстати, да. – я встаю. – Извольте откланяться, сударь. И чтобы я тебя здесь больше не видел. Третьей встречи в подобной обстановке уже не будет. Я снова смогу охотиться и ты станешь для меня такой же мишенью, как и все.
- Знаю, добыча. – он усмехается и встаёт, а потом открывает окно в кухне. – Смеркается. Ещё немного. – он забирается на подоконник коротким прыжком. – Ведь тени исчезают в полночь, верно? – оборачивается на меня и выскальзывает наружу.
Обе куртки: и его, и теперь уже Бэкхёна, остаются у меня. Наверное, стоит отдать Чанёлю, чтобы тот передал.
