Последующая разработка теорий

 

Появившиеся со временем новые многочисленные данные все более побуждали исследователей мотива­ции предпочесть теории привлека­тельности теориям влечения и под­крепления. Обсуждая в предыдущей главе постулаты теории влечения, мы видели, что объяснения большей ча­сти данных с точки зрения теории привлекательности так и напрашива­лись в качестве конкурирующих или более перспективных альтернатив. Примером служат результаты экспе­риментов по дифференциации влече­ния. Если животные в соответствии с определенным состоянием влечения предпочитают тот или иной путь по­ведения, то это различение может основываться не на специфических раздражителях влечения, а на дей­ствии привлекательности, т. е. на антиципирующих цель реакциях. Дру­гим примером может служить посту­лирование энергетизирующей функции влечения. С пересмотром Халлом и Спенсом теории S — R встал вопрос: насколько энергетизация сводится к привлекательности (К)? Еще наблюдения Рихтера о пери­одических изменениях активности и более поздние эксперименты с колум­бийским проблемным ящиком, в кото­рых изучалась связь между состояни­ем потребности и активностью, поста­вили вопрос о неучитываемых эффек­тах привлекательности.

В этой связи мы уже рассмотрели в гл. 4 данные Шеффилда и Кемпбелла [F. D. Sheffield, В. A. Campbell, 1954] одостаточности для повышения ак­тивности голодных крыс изменений, связанных с ежедневным кормлени­ем. Очевидно, изменение раздражи­теля для частичных антиципирующих цель (корм) реакций играет роль пав­ловского сигнального раздражителя. Это касается и уже обсуждавшегося (см. рис. 4.8) эксперимента Амсела и Роуссела по фрустрации [A. Amsel, J. Roussel, 1952]. Если крысы не на­ходили, как прежде, корма в первой целевой камере, то скорость бега ко второй камере возрастала. Многочис­ленные данные Амсела [A. Amsel, 1962] показали, что фрустрация повы­шает интенсивность текущего поведе­ния. Сам Амсел объясняет это тем, что подготовленные консумматорные реакции из-за фрустрации не наступа­ют, т. е. не переходят в направленное на целевой объект консумматорное поведение, из r_G не получается R_G. Новые данные хорошо согласуются с предположением Спенса о повыша­ющем активацию влиянии привлека­тельности. Сила консумматорной ре­акции R_G и сила ведущих к ней инструментальных реакций должны соответствовать друг другу, посколь­ку последние активируются предвос­хищающей реакцией R_G. Убеди­тельное доказательство тому пред­ставили Шеффилд, Роби и Кемп-белл [F. D. Sheffield, Т. В. Roby, В. A. Campbell, 1954]. В их экспери­ментах подкреплением служило раз­ное по степени сладости и питатель­ности питье (растворы сахарина или декстрозы). Была получена удиви­тельно точная корреляция между ко­личеством выпитой жидкости и ско­ростью бега. Сюда относятся также решающие для теории редукции вле­чения данные Шеффилда, Вульффа и Бейкера [F. D. Sheffield, J. J. Wulff, R. Backer, 1951] о копуляции без из­вержения семени (см. рис. 4.6). Моти­вация привлекательностью играет особенно большую роль в случае сек­суального поведения. Если учесть ре­зультаты Янга [Р. Т. Young, 1959; 1961], то в не меньшей степени это справедливо и по отношению к пище­вому поведению. Янг предлагал сы­тым крысам систематически варьиро­вавшиеся по своим компонентам ви­ды корма и фиксировал скорость бега, предпочтение и количество съеденного. Например, в случае са­харного раствора крысы мчались к цели без малейшего промедления, когда же в целевой камере находился раствор казеина они двигались мед­ленно, тратя время на ориентировоч­но-исследовательскую активность. Янг полагает даже, что перед каж­дой попыткой у животных можно на­блюдать некую проприоцептивную на­пряженность, соответствующую ин­тенсивности последующего пищевого поведения.

Под влиянием приведенных и дру­гих данных Шеффилд отказался от центрального для теории влечения постулата о зависимости силы под­крепления от величины редукции вле­чения. Он считал, что подкрепление зависит от силы консумматорного по­ведения, от состояния «возбужде­ния». Подкрепление, таким образом, связано, скорее, с индукцией, а не редукцией влечения. Шеффилд в своей теории мотивации привлека­тельностью сделал вслед за Спенсом еще один шаг к постулатам Левина и Толмена. В отличие от Спенса он придал мотивации привлекательно­стью не общую, а специфическую, т. е. направленную побудительную, функцию, осуществляемую, разумеет­ся, опосредованно. Рассуждения Шеффилда [F. D. Sheffield, Т. В. Ro­by, В. A. Campbell, 1954] кратко со­стояли в следующем. Состояние пот­ребности в нецелевой ситуации может привести к различным по направлен­ности тенденциям реагирования. Че­рез проприоцептивные стимулы эти тенденции в разной мере возбуждают частичные целевые реакции r_G. Чем выраженнее такое возбуждение при одной из этих тенденций, тем сильнее будет, в свою очередь, активировать­ся, т. е. реализовываться в действии, эта тенденция, пока, наконец, не соз­дастся ситуация, в которой может быть осуществлена целевая реакция R_G.

Рассуждения подобного рода по двум основным вопросам любой те­ории мотивации привлекательностью противоречат постулатам классиче­ской теории S — R: (1) насколько не­обходимо постулирование двух моти-вационных факторов влечения и привлекательности, или достаточно одного из них, ведь привлекатель­ность может включать и влечение? (2) нельзя ли обойтись без постулата об образовании привычки благодаря действию подкрепления? Теории привлекательности различаются тем, в какой степени они отказываются от понятий «влечение» и «подкрепле­ние». В последнее время полезность понятия «подкрепление» все чаще ставится под сомнение. Иными слова­ми, хотя подкреплению отводится ре­шающая роль в формировании прив­лекательности, частичных антиципи­рующих цель реакций r_G, но само формирование мыслится в соответ­ствии с классической схемой образо­вания условнорефлекторных связей по Павлову, а не с инструментальным научением через подкрепление по Торндайку. Мы вернемся к этому в следующем разделе. Что касается первого вопроса, то влечение сохра­няет свое значение как переменная состояния потребности, но становится одним из детерминирующих условий для силы самой мотивации привлека­тельностью. В системе понятий Леви­на это означает, что в наличной ситуации валентность целевого состо­яния образует в психологическом по­ле мотивирующую силу и одна из определяющих ее величин есть сила потребности t.

Сьюард [J. P. Seward, 1942] был первым в лагере приверженцев те­ории S — R, кто сделал шаг в этом направлении. Он прямо говорил об «экстернализации влечения» в r_G-механизмах мотивации привлекатель­ностью. Одной привлекательности до­статочно, чтобы в ответ на раздражители, ассоциативно связанные с под­крепляющей целевой реакцией, вы­брать и активировать соответству­ющие реакции. Сьюард изложил свои взгляды в работе 1951 г., причем обозначил собственно процесс моти­вирования как «третичную мотива­цию».

 

«... животное в состоянии потребности моти­вируется не только первичным влечением D и стимулом влечения S о, но также вторичным влечением, складывающимся из установки r_G на осуществление характерной консумматор-ной, или целевой, реакции R_G. Когда за некото­рой реакцией R следует подкрепление, R_G ассоциативно связывается с конкурентными стимулами. Через актуализацию этих связей стимулы, сопровождающие R, начинают усили­вать r_G -- эта названная третичной мотивацией интенсификация обладает свойством облегчать осуществление R, повышая успешность актив­ности». [J. P. Seward, 1951, р. 130].

 

Ученики Халла—Мак-Клелланд и Маурер приняли выделенное Шеф­филдом и Янгом мотивирующее со­стояние «возбуждения» в качестве исходного понятия своей теории, но приписали ему эмоционально-содержательный элемент, что позво­лило им вывести предположение о существовании эмоций ожидания. По­зицию обоих авторов мы уже рассмат­ривали в гл. 2. Кратко мотивация, по Мак-Клелланду, состоит в ожидании некоторого ранее пережитого измене­ния в аффективно значимой ситу­ации. Такое мотивирующее ожидание вызывается указательными раздражи­телями, которые частично реактиви­руют прежнюю аффективно значи­мую ситуацию, вновь придавая ей действенность [D. С. McClelland, J. W. Atkinson, R. A. Clark, E. L. Lo­well, 1953].

Maypep [N. O. Mowrer, 1960] выде­лял четыре вида эмоций ожидания (надежда, страх, разочарование и об­легчение), которые в духе теории мотивации привлекательностью не только активируют, но и направляют поведение. Ни для подкрепления, ни для энергетизации инструменталь­ных реакций влечения теперь не тре­бовалось. Оно, впрочем, сохранило одну значимую функцию: его редук­ция и индукция тоже обусловливают эмоции ожидания. Внешние и внутрен­ние указательные раздражители могут вызывать эмоции ожидания, кото­рые интенсифицируют ведущие к це­ли инструментальные реакции по принципу: увеличить надежду и уменьшить страх. Через проприоцеп-тивную обратную связь начинающа­яся реакция сейчас же находит в вызванных позитивных или негатив­ных эмоциях ожидания подкрепление (усиление) или торможение. Правда, Маурер оставил без внимания вопрос, какими иными способами, чем описан­ный теорией «стимул — реакция», может приводиться в движение инстру­ментальная реакция еще до того, как она начнет усиливаться или тормо­зиться эмоциями ожидания.

Положения этой и других концепций привлекательности и ожидания, а также представления об их регуляции попытался синтезировать автор этой книги [Н. Heckhausen, 1963b] в своей «базовой теории мотивации». Эта те­ория сформулирована без использо­вания понятия S — R. Центральным для нее является представление об эмоционально окрашенных «перепа­дах ожидания», которые мотивируют к поиску или избеганию.

Излишность понятия «подкрепление ожидания»

 

Мы уже затрагивали вопрос излиш-ности постулата об определяющем привычку подкреплении. С тех пор, как в конце 20-х гг. против этого понятия выступил Толмен, а в связи с результатами по латентному науче­нию и изменению привлекательности теория оперантного научения Халла оказалась перед неразрешимой проб­лемой, теоретические подходы, как мы видели, все больше и больше сводились, пока окончательно не бы­ли сведены, к объяснению инструмен­тального целенаправленного поведе­ния с помощью ситуационных побуж­дений, в особенности связанной с ожиданием мотивации привлекатель­ностью [см.: R. С. Bolles, S. A. Moot, 1972]. Эти теории отличаются от под­ходов Левина и Толмена только од­ним. Если Левин и Толмен считали, что мотивирующие ожидания имеют только когнитивную репрезентацию, то такие теоретики, как Сьюард, Шеффилд, Маурер, а также Логан [F. A. Logan, 1960], описывали проме­жуточные переменные на языке S — R (на что, несомненно, провоциро­вал детальный анализ эксперимен­тальных данных). Классическое обус­ловливание в павловском смысле оказалось незаменимым при объясне­нии связанных с ожиданием дей­ствий *.

Инструментальное (оперантное) обусловливание, понимаемое по Тор­ндайку и Халлу как образование с помощью подкрепления связи «раз-дражитель — реакция», подвергалось все большему сомнению. Закон эф­фекта из принципа научения превра­тился в принцип поведения. Теорети­ко-ассоциативный r_G—Sc-механизм превратился в теоретико-когнитивный эквивалент мотивирующей ожидание привлекательности.

Более значимым по сравнению с постулированием в теоретических си­стемах «механических» (теоретико-ассоциативных) или «когнитивных» связей оказалось нечто другое, а именно перелом в понимании явлений мотивации. В двух словах он может быть описан так: от единичного толчка к непрерывному движению. Пришлось отказаться от представле­ния, что целенаправленное поведение запускается откуда-то извне общим по своей природе влечением, а само управление им полностью перепору­чено фиксированным в результате редукции влечения связям S — R, ко­торые в случае непригодности долж­ны аннулироваться и постепенно вы­рабатываться вновь.

Теперь движущей силой целенап­равленного поведения выступили ожидаемые целевые состояния, быстро и гибко запускающие инструмен­тальные реакции, поскольку наступ­ление определяется уже не сочетани­ем S — R, а ожидаемыми последстви­ями действия. Таким образом, веду­щие исследователи научения и моти­вации отказались от теории подкреп­ления инструментального поведения.

 

* Впрочем, это никак не означает, что класси­ческое обусловливание действительно осно­вывается на процессе подкрепления, т. е. на упрочении связи S — R, как ее трактовали приверженцы теории «стимул — реакция» вполне в соответствии с происходившим при инструментальном обусловливании. Ведь возможно, что при классическом обуслов­ливании происходит научение ожиданию цепи событий—сочетанию «стимул — по­следствия», вызывающему соответствующие характеру потребности и специфике вида реакции [R. A. Rescorla, R. L. Solomon, 1967].