Семиотика. вом соревновании Золушка проигрывает, то во втором — выигрывает.

Г.Г. Почепцов. Семиотика

вом соревновании Золушка проигрывает, то во втором — выигрывает.

Отсутствующая структура, занимаемая матерью Золуш­ки, занята матерью-2, которая действует в качестве Маче­хи, что определяет ее отрицательное отношение к Золушке. Социальные роли здесь сильнее реалий: как бы Золушка ни была хороша и правильна, она все равно будет отрицатель­ной для Мачехи. Более того, чем правильнее Золушка, тем большую ненависть она будет вызывать. В этом сочетании не предусмотрена возможность для иного поведения, иных реакций.

Сюжет автоматически переносит конфликтную ситуа­цию из состояния внутри семьи — вовне, когда начинается борьба за внимание Принца. Противопоставленные в рам­ках семьи «команды» начинают соревнование за обладание «ограниченным ресурсом» — Принцем. Это как бы подго­товительная ситуация, когда все участники вроде бы имеют равные права на обладание данным ресурсом. Но для зри­теля/читателя все уже должно быть ясно. Он уже давно идентифицировал себя именно с Золушкой.

Конечной подструктурой является появление Золушки в роли Принцессы, совершаемое переименование будет пос­ледним в данной сказке, где каждый герой обладает несколь­кими «именами»: Мать — Мачеха, Король — Отец сына, Отец Золушки — Муж Мачехи, Золушка как дочь — Золуш­ка как принцесса. Все это говорит о наложении друг на дру­га нескольких социальных систем, нескольких структур.

Поскольку движение сюжета происходит в символичес­кой плоскости, то совершить это движение может только «волшебный механизм» — появление Волшебницы, кото­рая преображает Золушку с единственным ограничением во времени — волшебство будет действовать только до двенад­цати часов.

Волшебница помогает Золушке совершить переход из одного пространства в другое. Без нее это Пространство-2 было бы полностью недоступным для Золушки. Разные пространства требуют разных типажей: Золушка получает право на иное существование только на ограниченное вре­мя. Золушка с большим трудом переходит из одного прос-

Основы семиотики

транства в другое, хотя другие герои могут сделать это го­раздо легче.

Пространство-2 охраняется. Проникнуть туда можно только приняв иной облик. В случае обратного перехода Золушка вновь трансформируется. Принц не может найти Золушку потому, что обладает знанием ее лишь в рамках Пространства2. Поиск ее в Пространстве-1 становится практически невозможным. Характерно, что Принц не трансформируется при переходах между этими пространс­твами, сохраняя единый облик.

Золушка отправляется на бал отнюдь не ради замужес­тва. Результирующая свадьба не является для нас чем-то не­ожиданным, мы готовы к такому решению, поскольку пос­тоянно получаем информацию, что Золушка — хорошая. В результате она смещается в новую нишу. И на этом сюжет исчерпан. Мы не видим его дальнейшего развития: Золуш­ка — старуха, Золушка — пьяница и наркоманка, Золушка убивает свою мачеху. Это была бы другая Золушка. Наша привычная Золушка лишена возможности совершать пло­хие поступки, которые в этой структуре фиксируются толь­ко на Мачехе и ее дочерях. Золушка отождествляется с доб­ротой, за что и вознаграждается.

Положительный герой + Отрицательные обстоятельства жизни = Вознаграждение (Положительные обстоятельства жизни)

Соответственно, отрицательный герой не должен ничего получить. В его случае механизм компенсации не работает. Хотя нет, он работает в негативном направлении. Он мо­жет, например, погибнуть. Отрицательные черты положи­тельного героя носят временный характер, они подлежат исправлению.

Отрицательный герой может роскошествовать, преда­ваться любым утехам, но его все равно настигает кара. Его блаженство принципиально кратковременно: пока длится фильм или слушается сказка. Его формула жизни иная:

Отрицательный герой + Положительные обстоятельства жизни = Отрицательные последствия,

Миллионер в кино как и «новый русский» в анекдоте должны компенсироваться в массовом сознанием достаточ-

Г. Г. Почепцов. Семиотика

ной долей отрицательности. У миллионера личная жизнь не будет складываться, у «нового русского» при всем его бо­гатстве ограниченный ум. Зритель/слушатель оказывается при этом в более комфортном состоянии, чем герой повес­твования.

Еще одним сюжетным ходом (промежуточным) стано­вится возврат Золушки в нормальный мир, без помощи сказочного механизма Волшебницы. Однако по непонят­ной для сегодняшнего прочтения причине в нормальном мире все равно сохраняется хрустальный башмачок («хрус­тальный», кстати, только в переводе, в оригинале башмачок сделан из другого материала, особого типа кожи). Принц с нашей современной точки зрения обладает необъяснимой «слепотой», поскольку ищет Золушку лишь по размеру обу­ви. Это взгляд обувщика, а не принца.

Исчезновение и последующее нахождение Золушки очень похожи на мелодраматические приключения в «мыльных» сериалах, где братья, к примеру, не узнают друг друга до последней серии. Это более сложная структура, „чем та, к которой мы привыкли в жизни/Существует жизнь-1 и жизнь-2, но на самом деле герои в том и другом случае связаны. Необходима третья структура, где закоди­рована связывающая эти жизни информация. И заключи­тельная серия сериала должна совместить жизнь-1 и жизнь-2 в соответствии с этой структурой.

Рекламный текст также выступает в роли такой третьей структуры, призванной совместить жизнь виртуальную и жизнь реальную. Понятно, что хорошего пива должно быть много. Но попробуйте сделать из этого художественную коммуникацию. Ведь ее отличает принципиальная оторван­ность от жизни. В этом заключается суть рекламы, в рам­ках которой практическая приземленность на конкретику товара, то есть объекта реального мира, сосуществует с од­новременной оторванностью от жизни, связанной с перехо­дом в художественную коммуникацию, где герои и объекты обезличены.

В советское время западная реклама заменяла реальную жизнь в плане познания чужой действительности. В голове у советского человека складывался виртуальный образ За-

Основы семиотики

пада. Реклама была тем хрустальным башмачком, который позволял зрителю путешествовать по другим мирам, как, кстати, и все другие тексты массовой культуры (бестселле­ры, детективы или кино). Холодная война была проиграна именно в этом виртуальном пространстве, а не в области идеологии или в сфере реального соперничества. Холодную войну выиграла именно реклама. Рекламисты, а не солда­ты, принесли победу своей стране.

Сражение происходило в искусно построенном вирту­альном мире, где у каждого есть свой Мерседес или замок на берегу моря. Желание попасть туда невозможно было сдержать никакой идеологией. И пули в этом сражении бы­ли отпечатаны на глянцевой бумаге, а не отлиты из свинца.

Холодная война создавала в головах советских людей модель Золушки, ожидавшей своего Принца. Все были объявлены Золушками и согласились с этой идентифика­цией. Кстати, западный мир был более насыщен разнооб­разными виртуальными объектами. При этом его аксиома­тика была более направлена на человека, чем на общество. Если советская героика строилась на гибели ради государс­тва (например, Зоя Космодемьянская), то западная киноге­роика позволяла героям становиться миллионерами из чис­тильщиков обуви, т.е. вариант Золушки был аксиоматичен и обязателен.