Olympic Village, Athens 47 страница

Дата добавления: 2015-09-18; просмотров: 755

Из письма, которое я имел честь получить от Вас, следует, что главная часть моего труда не вызвала у Вас возражений. Вот это меня чрезвычайно радует, ибо я не знаю лучшего судьи, чем Вы.

В самом деле, когда я рассматриваю божие творение, я рассматриваю пути действия Бога как часть творения, а простота в сочетании с изобилием путей составляют часть совершенства этого творения. Тем не менее я не утверждаю, что понадобится находить выход из положения, сославшись на то, что-де Бог, оставаясь равнодушным к падению человека и допуская это, показывает тем самым, что даже самые возвышенные создания ничто по сравнению с ним; ибо это может подать повод к превратным толкованиям в том смысле, что ему безразлично благо и спасение его созданий, и в свою очередь приведет к засилью безнравственных крючкотворов (supralapsaires) и умалению любви, которую мы обязаны питать к Богу. В сущности ничто не является для него безразличным, и ни одна тварь и ни одно действие твари не считаются у него ничтожными, хотя в сравнении с ним оби почти ничто. Свои взаимоотношения они сохраняют, перед ним, подобно тому как линии, которые мы рассматриваем как бесконечно малые, имеют практически важные соотношения, несмотря на то что в сравнении с обычными линиями они кажутся ничтожными. Кажется, я уже пользовался этим сравнением. Однако верно, что Бог не должен был вносить беспорядок в свое творение ради того, чтобы предотвратить падение человека; такая услуга одному-единственному роду созданий была бы чрезмерной. Я согласен также с тем, что благодать им воздается по за-

==338

слугам, хотя и добрые, и дурные поступки равно принимаются во внимание, как и все прочее, для составления общего плана, где спасение тоже предусмотрено. Молитвы, Благие намерения, благие дела — все это полезно, а иногда и необходимо, но ничто из этого не является достаточным. Впрочем, пример сиятельного князя, о котором Вы говорите в конце Вашего письма, не может служить образцом для тех, кто готов под присягой подтвердить, что то, что считалось неоправданными нововведениями, на самом деле непререкаемые истины. Другим народам не следует быть настолько покладистыми, чтобы давать себя водить за нос итальянцам, которые смеются над ними; и есть основание предполагать, что когда-нибудь они пожалеют о том, что разыграли комедию с пресловутым вселенским собором, после которого их уже невозможно помирить. ) 69

Я попытался также попутно развенчать некоторых уже сошедших со сцены философов, как-то: г-на Локка, г-на Леклерка и им подобных, у которых ложные и низменные представления о человеке, о душе, о разуме и даже о божестве: все, что не укладывается в их пошлые и поверхностные понятия, кажется им пустой выдумкой. Что ж, они сами виноваты в том, что, будучи слабо осведомленными о достижениях математики, недостаточно познали природу вечных истин.

Математики перед Вами в долгу за то, что некогда Вы способствовали выдвижению отца Прете, чьим учеником, во-видимому, является преп. о. Рейно; однако он пошел гораздо дальше своего учителя, и я жду еще многого от его таланта и прилежания. Ибо предмет далеко не исчерпан, и я полагаю, что предстоит еще сделать бесконечно много.

Приложение то

Среди посмертных сочинений г-на Локка, опубликованных в Лондоне в 1706 г. in octavo, имеется разбор взглядов отца Мальбранша, считавшего, что мы видим все вещи в Боге. Автор начинает с признания, что в книге «Разыскания истины» есть немало тонких мыслей и здравых рассуждений и что это внушает ему надежду получить удовлетворительный ответ насчет природы наших идей. Но тут же он замечает (§ 2), что сей отец пользуется тем, что г-н Локк именует argunientum ad ignorantiam 71, полагая, что тем самым он, Малъбранш, доказывает свою

==339

точку зрения, так как-де не существует другого способа объяснить суть дела; по мнению г-на Локка, этот довод теряет свою силу, коль скоро ссылаются на несовершенство нашего разума. Однако я думаю, что этот довод хорош, если, полностью перечислив все способы, можно отбросить один за другим все и оставить только один. Г-н Френикль назвал это методом исключения и воспользовался им в анализе. Вместе с тем г-н Локк прав, говоря, что нет никакого смысла называть эту гипотезу наилучшей среди прочих, если, как выясняется, она отнюдь не объясняет того, что желательно уяснить, и даже заключает в себе вещи, которые невозможно согласовать друг с другом.

Рассмотрев содержание первой главы 2-го раздела книги III, где о. Мальбранш утверждает, будто то, что способен постичь дух, должно быть с ним непосредственно соединено, г-н Локк спрашивает (§ 3—4), что, собственно, значит «быть непосредственно соединенным»; по его мнению, это понятно только для тел. Быть может, на это следовало бы ответить так: одно непосредственно действует на другое. А так как о. Мальбранш, признавая, что наши тела соединены с нашими душами, прибавляет, что душа узнает об этом не каким-то одним способом, ему предлагают (§ 5) объяснить, в чем именно состоит способ соединения, или хотя бы сказать, чем он отличается от того способа, с которым он не согласен. О. Мальбранш, возможно, ответит, что связь души с телом познается лишь с помощью веры и что, поскольку природа тела состоит в одной лишь протяженности, из нее невозможно извлечь ничего, что помогло бы понять, каким образом душа воздействует на тело. Он считает, что этот союз необъясним, но настаивает на таком союзе, который служит объяснением для совместных действий души и тела.

Он утверждает также, что сумел объяснить, почему материальные существа не могут быть соединены с душой так, как это обычно изображают: дело в том, что существа эти протяженны, а душа не протяженна, и потому между ними нет соразмерности. Вот тут-то г-н Локк весьма кстати задает вопрос (§ 7): а существует ли такая соразмерность между Богом и душой? Действительно, складывается впечатление, что преподобному о. Мальбраншу следовало бы сослаться не на недостаток соразмерности, а на недостаток связи, по-видимому существующей между душой и телом, тогда как между Богом и тварями имеется связь

==340

настолько тесная, что они не могли бы существовать без него.

Когда сей отец говорит (§ б), что нет другой субстанции, постигаемой чисто рассудочно, кроме Бога, я должен сознаться, что и сам не понимаю его до конца. Существует нечто в душе, чего мы не понимаем отчетливо; и существуют вещи в Боге, которых мы вовсе не понимаем.

В § 8 г-н Локк делает замечание по поводу конца главы S3 книги о. Мальбранша, в котором присоединяется к моим высказываниям. Чтобы показать, что сей отец не исчерпал всех средств для объяснения сути дела, он добавляет: «Если бы я говорил, что Бог, возможно, сотворил наши души таким образом и соединил бы с телом так, что в ответ на определенные движения тела душа возымела бы такие-то и такие-то перцепции, но непостижимым для нас путем, я сказал бы тем самым нечто столь же очевидное и столь же назидательное, что говорит и он». Заявив это, г-н Локк, по-видимому, имел в виду мою систему предустановленной гармонии или что-то подобное ей.

Г-н Локк замечает (§ 20), что Солнце бесполезно, коли мы его созерцаем в Боге. Такой упрек мог бы относиться в к моей системе, согласно которой мы созерцаем Солнце в нас самих; поэтому я отвечаю, что Солнце сотворено не только ради нас и что Бог стремится представить нам истину о том, что находится вне нас. Он заявляет также (§ 22), что ему непонятно, каким образом мы могли бы созерцать что-либо смутно в Боге, т. е. там, где нет ничего смутного. На это можно было бы ответить, что мы видим вещи смутно, если видим слишком много вещей сразу.

По поводу высказывания о. Мальбранша о том, что Бог есть местопребывание духов, как пространство есть местопребывание тел, г-н Локк говорит (§25), что из всего этого он не понял ни одного слова. Но ведь он понимает по крайней мере, что значит пространство, местопребывание, тело. Понимает он и то, что отец проводит аналогию между пространством, местом и телом — и богом, духом. Так что изрядная доля сказанного здесь понятна. Можно лишь возразить, что эта аналогия не вполне доказана, хотя нетрудно уловить некоторые соответствия, которые могут дать повод к такому сравнению. Я не раз замечал, как некоторые люди пытаются отмахнуться от того, что им говорят, этакой позой недоумения, словно они не видят 1ут никакого смысла. Делают они это, конечно, не ради

==341

того, чтобы выставить в плохом свете самих себя, а для того, чтобы опорочить говорящих с ними, как будто бы они выражаются невразумительно, или же для того, чтобы показать, что они выше всякого, кто затрагивает эту тему, как если бы сам предмет был недостоин их внимания. И все же г-н Локк прав, когда он говорит, что концепция о. Мальбранша неудобопонятна с точки зрения его собственных высказываний, так как у него получается, что пространство и тело — это одно и то же. На сей раз истина от него ускользнула, и он выдумал всеобщее и неизменное нечто, с которым существенно связаны тела и которое создает также их взаимную связь. Такой образ мыслей открывает путь для фантазии и приводит к тому, что пространство рассматривают как некую неизменную субстанцию; но положительная сторона этой концепции относится к простым субстанциям (под которыми подразумеваются духи) и сводится к понятию о Боге, который их объединяет.

Отец Мальбранш говорит, что идеи — это представительные сущности. Г-н Локк по этому поводу спрашивает (§ 26), являются ли эти сущности субстанциями, модусами или отношениями. Полагаю, что мы можем сказать: идеи — это всего лишь соотношения, вытекающие из атрибутов Бога.

Когда г-н Локк заявляет в § 31, что ему непонятно, каким образом разнообразие идей можно совместить с простотой Бога, мне кажется, что ему не следовало ставить это в упрек о. Мальбраншу; ибо нет системы, которая могла бы нечто подобное объяснить. Мы не в состоянии понять несоизмеримое и тысячу других вещей, истинность которых нам тем не менее известна и на которые мы имеем право ссылаться для объяснения других вещей, от них зависящих. Нечто сходное с этим имеет место во всех простых субстанциях, где есть многообразие действии в единой субстанции.

Отец считает, что идея бесконечного предшествует идее конечного. Г-н Локк возражает (§ 34), что у ребенка скорее имеется представление о числе или о квадрате, нежели представление о бесконечном, Он прав, принимая идеи за образцы; но если он примет их за основания понятий, он убедится, что в континууме понятие протяженного, взятого в абсолютном смысле, предшествует понятию протяженного, к которому прибавлена модификация. Это нужно отнести и к тому, что говорится в § 42 и 46.

==342

Не стоит пренебрегать аргументом отца, который г-н Локк рассматривает в § 40 (а также в § 35), б том, что только Бог, будучи конечной целью духов, является одновременно их единственным объектом. Правда, требуется еще кое-что для того, чтобы можно было назвать это доказательством. Существует более убедительный довод, а именно что Бог есть единственный непосредственный внешний объект для духов и нет ничего другого, кроме него, что могло бы воздействовать на них.

В § 41 (а также в § 36) высказывается возражение, что апостол начинает с познания тварей, дабы вести нас к Богу, а отец-де поступает наоборот. По-моему, эти способы не противоречат друг другу. Один совершается a priori, другой — a posteriori, и этот последний является более общепринятым. Верно, что наилучший путь познания вещей — это тот, когда исходят из их причин. Но он не самый легкий. Он требует слишком пристального внимания, а люди обычно уделяют внимание вещам, которые воспринимаются чувствами.

Отвечая на § 34, я указал на разницу между образом и идеей. Эта разница, по-видимому, оспаривается в § 38, где ссылаются на то, что трудно провести разницу между чувством и идеей. Но я думаю, что отец под чувством подразумевает перцепцию воображения, тогда как можно иметь идеи вещей, которых нельзя ни почувствовать, ни вообразить. Я согласен, что мы обладаем идеей цвета, например фиолетового, такой же ясной, как и идея формы (на что указывает оппонент), однако она не является ни столь же отчетливой, ни столь же умопостигаемой.

Г-н Локк спрашивает, может ли неделимая и непротяженная субстанция обладать в то же самое время различными модификациями, даже такими, которые соотносятся с неустойчивыми объектами. Я отвечаю: да. То, что неустойчиво в одном и том же объекте, не является неустойчивым в представлении различных объектов, когда их постигают все сразу. Для этого не требуется, чтобы душа обладала различными частями, точно так же как не требуется, чтобы у точки были различные части, хотя в ней сходятся разные углы.

С полным правом в § 43 задается вопрос, каким образом мы познаём тварей, если непосредственно мы видим только Беса. Причина та, что объекты, представление о которых создает у нас Бог, содержит нечто такое, что подобно имеющейся у нас идее субстанции, это и дает нам

==343

возможность судить о существовании других субстанций.

В § 46 делается предположение о том, что Бог обладает идеей угла наиближайшего к прямому углу, но никому не внушает желания обладать такой идеей. Я отвечу, что такой угол есть фикция, такая же, как дробь, ближайшая к единице, или число, ближайшее к нулю, или наименьшее из всех чисел. Природа непрерывности не допускает существования чего-либо подобного.

Отец Мальбранш утверждал, что мы познаём нашу душу благодаря внутреннему чувству сознания и что поэтому познание нашей души более несовершенно, нежели вещей, кои мы познаём в Боге. В ответ г-н Локк весьма удачно замечает в § 47, что идея нашей души точно так же находится в Боге, как и идеи других вещей, и потому нам следовало бы и ее видеть в Боге. Истина в том, что мы видим всё в нас и в наших душах и знание, которое мы имеем о душе, вполне истинно и справедливо, если только мы сосредоточимся на этом; и что благодаря знанию, которое мы имеем о душе, мы познаем бытие, субстанцию и самого Бога, а благодаря размышлению о собственных мыслях познаем протяженность и тела. Однако верно и то, что Бог дает нам все положительное, что содержится в этом, и открывает нам все совершенство, которое при этом облечено в непосредственную и непрестанную эманацию вследствие той зависимости, в какой находятся от него все твари, и что в этом-то и состоит реальный смысл фразы о том, что Бог есть объект наших душ и в нем мы видим всё.

Рассмотренное в § 53 высказывание отца о том, что мы видим сущность вещей в совершенствах Бога и что нас просвещает вселенский разум, возможно, имеет целью подчеркнуть, что атрибуты Бога служат основой для первичных понятий, которые у нас имеются о вещах, о бытии, о возможности, о познании, о распространении, о длительности, ибо, взятые абсолютно, они существуют в Боге, а в тварях существуют лишь ограниченным образом.

==344