Olympic Village, Athens 51 страница

Дата добавления: 2015-09-18; просмотров: 806

Мне кажется, ученый автор письма *, о котором Вашему Величеству было угодно мне сообщить, взялся доказать в споре со мной то, против чего я и сам не возражаю, а именно что мы нуждаемся в органах чувств для того, чтобы иметь мысли. Если бы он оказал мне честь, поинтересовавшись, что думаю об этом я, то узнал бы, что я устанавливаю точную взаимосвязь между душой и телом и полагаю, что даже самые отвлеченные мысли имеют своих представителей в виде некоторых следов в мозгу, по способу, который я разъяснил в другом месте. И точно так же я считаю, что даже наименее произвольные движения тела все-таки оставляют впечатления в душе, хотя их не замечают, так как они слишком однообразны либо слишком смутны и к тому же слишком привычны.

Но так как душа столь нуждается в чувствах и так как порядок природы требует, чтобы душа существовала всегда, как это будет объяснено ниже, то отсюда следует, что она никогда не может обходиться без более или менее

==380

развитых органов, чтобы быть более или менее чувствительной в зависимости от различных ее состояний. Так что даже если она окажется в состоянии усыпления, то и тогда она будет располагать некоторыми ощущениями в в некоторой степени пользоваться определенными органами, но, поскольку эти органы не будут получать достаточно сильных и достаточно упорядоченных впечатлений, душа в свою очередь обретет лишь такие восприятия, которые будут либо запутанными, либо слишком ничтожными и почти одинаковыми или уравновешенными между собой; в них не будет ничего такого, что может оставить след, ничего, что достаточно выделяется, чтобы привлечь внимание, и о чем, следовательно, можно было бы вспомнить. Таково состояние детства и того времени, которое ему предшествует. Это также состояние глубокого сна, обморока и даже смерти.

Тут получается примерно то же, как если бы вы были оглушены громким шумом, состоящим из множества слабых звуков, которые по отдельности различить невозможно и в которых нельзя уловить никакого порядка и созвучия. Так воспринимается шум морских волн — их невозможно было бы услышать, если бы мы не обладали некоторым малым восприятием каждой волны.

По если бы шум звучал в наших ушах постоянно, если бы ничего другого мы не слышали и если бы все остальные наши органы, а равно и наша память не поставляли нам ничего заметного, то и этот шум мы перестали бы замечать и оказались бы совсем тупыми, хотя смутное восприятие сохранялось бы по-прежнему: вот так же человек бывает оглушен пушечным залпом, ослеплен яркой вспышкой, охвачен эпилептическими судорогами, так как сила воздействия чересчур множит и смешивает движения органов.

Точно так же получается, когда слишком расслабленные органы не дают достаточно сильных впечатлений, так как им одинаково вредит и излишек, и недостаток. Впрочем, то, что кажется нам недостаточно чувствительным сейчас, когда мы привыкли откликаться лишь на очень сильные впечатления, возможно, стало бы для нас более заметным, если бы некоторые из наших чувств безмолвствовали, подобно тому как те, кто привык к слитком изысканным кушаньям, находят все другие блюда безвкусными, до тех пор пока не перестанут злоупотреблять первыми.

==381

Когда же эта спутанность восприятии становится всеобщей и более или менее продолжительной, так что ничего уже нельзя различить, то с обывательской точки зрения она кажется полным прекращением функций и даже угасанием животного, причем некоторые считают ее угасанием самой души, другие же — отделением души от тела. Но что касается отделения, то оно никогда не бывает полным отделением от всего тела: душа даже после смерти все еще остается соединенной с некоторым органическим началом, правда крайне неуловимым, и всякий раз, когда нам удается восстановить материю, в ней обнаруживается и душа. Душа и самое животное отнюдь не угасли, и прекращение функций души есть всего лишь кажущееся прекращение, потому что, как я только что объяснил, нет заметных восприятии. Именно здесь главный источник ошибок, когда прекращение или, скорее, приостановку отчетливых мыслей принимают за прекращение мыслей вообще; не находя этому объяснения, подобного тому, которое я только что дал, многие люди склоняются к мысли о смертности души. Это — такая же ошибка, как и ошибка обывателей, уверенных в существовании пустоты там, где имеется однообразное движение, подобное движению Земли, которое происходит без толчков.

Те, кто размышляет о законах природы, полагают, что ни одно впечатление не теряется даже в материи. Это примерно то же, как если бы швырнули в воду сразу много камешков: от каждого идут круги, не нарушая друг друга, однако если количество камешков слишком велико, то перед глазами все путается. Сами же субстанции еще л;онее способны теряться, и наименее всего — простые субстанции, или единицы, в коих заключены души. И do простые субстанции не подвержены никакому распадению и невозможно отрицать, что так оно и есть, поскольку вся действительность составных основана лишь на [действительности] составляющих или, вернее, составные являются лишь кажущимися существами и не образуют подлинной субстанции; и так как вся действительность общества или стада сводится только к отдельным людям или овцам и в собрании нет ничего другого, кроме отношения, реальность которого, если отвлечься от того, что служит се основой, содержится лишь в уме, который об этом мыслит, то, поскольку составляющие это лишь составные, невозможно прийти к тому, что обладает собственной действительностью, равно как и к подлинно реальным субстан-

==382

циям. Значит, либо ничего действительного вообще не окажется, либо следует прийти к простым субстанция. По этой же причине сложные существа способны гибнуть, хотя всякое уничтожение немыслимо: все дело в том, что они не являются подлинными субстанциями.

Однако я иду еще дальше и утверждаю, что не только душа, но и животное сохраняется, несмотря на то что его машина есть нечто составное и на первый взгляд обречена на распад. В этом кроется одна из величайших тайн природы, ибо всякая природная органическая маша^п (такая, какую можно видеть у животных) со всеми тайниками и закоулками неразрушима и всегда располагает запасным оборонительным рубежом против каково бы то ни было натиска и насилия. Таким образом она сохраняет свое существование и остается одной и той же в развертываниях, свертываниях и преобразованиях, подобно тому как шелковичный червь и бабочка представляют собой одно и то же животное, согласно наблюдение г-на Сваммердама, который доказал, что составные части бабочки уже существуют в свернутом виде у гусениц, и подобно тому как маленькое растение, заключенное в семени, или маленькое животное, преображаясь и вырастая, благодаря зарождению и питанию, остается, однако, тем же самым животным или тем же злаком. Ибо, хотя там и сохраняется одна и та же материя, поскольку она находится в непрерывном течении, незыблемым остается строение.

Опыты весьма искусных наблюдателей, в особенности таких, как господа Сваммердам и Левенгук, склоняет нас к мысли, что то, что мы именуем зарождением нового животного, есть всего лишь преобразование, разворачиваемое благодаря росту уже образованного животного в, следовательно, одушевленное и организованное се^* столь же извечно, как мир; исходя из этого будет уместным полагать, что то, что не начинает собою мир, не будет и его концом и смерть есть лишь преобразование, ведущее к свертыванию путем уменьшения, и в свое время ci^g, нится новым развертыванием; в этом, несомненно, природа по своему обыкновению блюдет некий прекрасный порядок, имеющий целью способствовать полноте и совершенству вещей. Я оставляю в стороне порядок, который Вод соблюдает по отношению к разумным душам, т. е. к людям, сотворенным по его образу и способным вступить в общение с ним; в них он усматривает не только часть

==383

вселенского механизма, перводвигателем которого он является, но и граждан наисовершеннейшего государства в коем он государь. Отсюда можно заключить, что не только животное, но и гражданин, т. е. личность, а значит, и память об этой жизни сохраняются или возобновляются.

Те, кто отстаивает угасание души согласно ее естеству и вследствие ее материальности, воображают, будто победа на их стороне, доказывая, что душа нуждается в органах, чтобы мыслить, что она совершенствуется благодаря опыту чувств и, по-видимому, вовсе не мыслит, когда органы наших чувств расстроены. Что ж, повод так думать в немалой степени дают те, кто придерживается мнения будто есть мысли, в которых чувства не участвуют, и что душа после смерти якобы отделяется от тела и мыслит без помощи органов: тем самым они утверждают нечто весьма далекое от порядка природы, который мы имеем возможность наблюдать. И так же поступают те, кто думает, что животное есть простой автомат без души и чувства 6, или же те, кто считает, что души животных бестелесны и тем не менее обречены на гибель. Однако противники бессмертной природы души оказываются обезоруженными, когда им показывают, что то, что они с таким шумом тщатся доказать, уверенные, что они это сделали как нельзя лучше, на самом деле нисколько гм не помогает, а, наоборот, прекрасно согласуется с бессмертием и даже придает ему наивысшую убедительность, так как распространяет его и на животных.

Автор письма использует их доводы, но, как мне кажется, с иной целью, ибо незаметно, чтобы он прямо нападал на бессмертие души, поскольку он явно признает, что признаки, характеризующие материю, — протяженность и непроницаемость, будучи чисто пассивными, не могут содержать в себе действующее начало, а модификации этих материальных признаков, т. е. фигуры и движения, одним словом, машина, не могут воспроизводить ни восприятия, ни мысли. Он действительно согласен со мной и в том, что в душе имеется материал, не поставляемый внешними чувствами. Не зря он пользуется сравнением с зодчим. Для него объекты чувств подобны строительному материалу, а способность пользоваться ощущениями в рассуждениях подобна зодчему с его правилами, причем первое (как он указывает) надлежит отличать от второго. Прекрасно, мне больше ничего не нужно. Но

==384

надо учесть, что в душе этот зодчий с его правилами должен быть сам включен в число строительных материалов, е. объектов мысли, поскольку мы мыслим о себе, о своих способностях, правилах, мыслях и рассуждениях. А эти правила и есть тот внутренний свет, который устанавливает следствия и все необходимые истины, о коих я говорил в своем рассуждении.

Итак, рассмотрев письмо, которое на первый взгляд противоречило моему, я нахожу, что в главном его смысл совпадает с моим. Конечно, если бы я захотел углубиться в детали, у меня нашлись бы кое-какие возражения; но не знаю, принесло ли бы это пользу нам обоим, разве только при большом прилежании с той и другой стороны. Мне думается, что и ученый муж, написавший это письмо, едва ли нашел бы в том удовольствие: недаром он признается, что написал его лишь по необходимости.

Вряд ли возможно склонить его на свою сторону, продолжая без нужды нападать на него, но я не теряю надежды. Можно рассчитывать, что когда-нибудь он выступит в защиту разума, против чувств; он открыто заявляет, что, если мы одержим в интересах добра такую победу, мы будем обязаны всецело просвещенности Вашего Величества. В таком случае он совершит нечто противоположное тому, что делал некогда Карнеад, который сначала восхвалял справедливость, возбуждая всеобщий восторг, а на другой день выступал против нее, или тому, что делал кардинал Дюперрон, о котором рассказывают, что он отрекся от бессмертия души после того, как сам же торжественно провозгласил его в речи, которую произнес в присутствии Генриха IV.

Ему кажется, что он назовет черное белым, если станет на нашу сторону и сам ополчится (и весьма действенным образом, как он это умеет делать) против мнения материалистов, учение которых в его крайнем выражении может породить лишь хаос и смятение в умах и вместе с разумом и порядком похоронить не только бессмертие души как ее природное свойство, но и самое существование божественного промысла. Подобные взгляды, полагаю, чужды ему, и он далек от того, чтобы считать человеческий род, не говоря уже о вселенной, лишенным совершенств, столь прекрасные черты которых предстают перед нами в возвышенном уме Вашего Величества. Остаюсь преданный Вам и проч.

==385